Страница 70 из 128
Алира стояла у окна в палате своей матери, Анны Манчини, в центральной больнице Френцы. Она смотрела на осень за окном, царствованию которой оставалось все меньше времени. Ночи становились холоднее, а дыхание зимы с каждым днем становилось все отчетливее. Дверь, ведущая в палату открылась, и Алира услышала звуки шагов вошедшего внутрь лечащего доктора ее матери. Доктора Руссо. Теодора.
− Как ты себя чувствуешь? − спросил он, когда Алира обернулась к нему. − Все будет хорошо. Эра Анна идет на поправку и скоро придет в себя.
− Ничего не будет хорошо, − покачала девушка головой. − Мама… В том, что с ней произошло, виноват брат, пусть и невольно. А сколько всего произошло по его воле. И то, как все закончилось для него…
− Благодаря тому, что Арон привел в действие силу, скрытую в Звезде Вечности, мы смогли применить заклятье противодействия. И магической энергии, выделившейся при этом, было достаточно, чтобы деактивировать все магические накопители и предотвратить вспышку магической чумы. Так что он в каком-то смысле помог исправить то, что натворил.
− Это ничего не меняет. Теперь, когда стало известно, что мой брат виновен в смерти твоего отца, ты не захочешь больше меня видеть. Впрочем, ты не хотел смотреть на меня и раньше. − Алира улыбнулась сквозь подступившие слезы.
− А ты бы хотела, чтобы я смотрел на тебя?
− Я мечтала, чтобы хоть раз ты посмотрел на меня не так, как обычно. Не как на сестру.
− Я запрещал себе смотреть на тебя как на женщину. Боялся, что не смогу удержаться...
− Удержаться от чего?
− От этого.
С этими словами Теодор в несколько широких шагов преодолел разделяющее их с Алирой расстояние, и, заключив ее в объятия, впился в ее губы жадным поцелуем.
Теодор целовал и целовал ее, пока, наконец, не нашел в себе достаточно сил, чтобы немного отстраниться, не выпустив при этом Алиру из объятий.
− Если бы ты сделал это раньше, − девушка не сдержала горестный вздох. − Тогда, когда еще мой брат не убил твоего отца.
− Он был и моим братом тоже. Я всегда Арона и Дэсмонда своими братьями.
− А меня? Меня ты считал сестрой?
− Только в далеком детстве. Когда я переступил порог юности, все изменилось. И наши поездки на каникулы из праздника превратились для меня в испытание. Ты была рядом, пробуждая во мне отнюдь не братские чувства. А я не мог позволить себе притронуться к тебе. Даже посмотреть иначе, чем как на сестру.
− Но почему?
− Сколько нам тогда было? Семнадцать, восемнадцать лет? Мы были слишком юны и дали бы друг другу больше боли, чем радости.
− А потом, когда после долгого перерыва мы вновь собрались все вместе и поехали в горы? Тогда, в тот последний раз, когда нам пришлось пережидать непогоду в Лючеррино. Что остановило тебя тогда? Разонравилась?
− Ты не сможешь разонравиться мне, Алира. Никогда. В ту поездку все чувства, которые, как мне казалось, я похоронил, воскресли вновь. Но что я мог предложить тебе? Тебе, которую всю жизнь растили как самую настоящую принцессу. Моя же жизнь состояла из бесконечных скитаний по окраинам Аворы. Магов, обладающих моими боевыми навыками, в сочетании с высоким уровнем магического потенциала, не так много, и потому меня постоянно привлекали к работе с военными. А это частые поездки в места, где ты бы не захотела оказаться. Да и я не позволил бы тебе. Даже сейчас я только потому работаю в гражданской больнице, что после смерти отца был вынужден принять титул виконта, и уже больше не могу, как прежде, танцевать со смертью на краю вечности.
Алира пораженно смотрела на Теодора. Этот великолепный смелый мужчина, столько раз рисковавший жизнью, почему-то считал себя недостойным ее.
− Два раза! За этот год после твоего возвращения во Френцу ты был у нас доме всего лишь два жалких раза! В то время как я мечтала о тебе каждый день. Каждую ночь. − Проговорив это, Алира, преодолевая смущение, обхватила ладонями голову Теодора, притягивая его к себе. Возвращая ему поцелуй.
Теодор и Алира, наконец-то найдя друг друга после стольких лет разлуки и одиночества, теперь не могли остановиться. Были не в силах разомкнуть объятий. Не в силах прервать поцелуй. Они еще не знали этого, но там, с больничной постели в глубине палаты, на них смотрела эра Анна, которая наконец-то пришла в себя. Смотрела, не сдерживая улыбки, радуясь обретенному счастью детей.