До края вечности

Покинув Френцу еще до рассвета, мы ехали до полудня, продвигаясь на юг все дальше и дальше, пока не остановились у придорожной гостиницы, неподалеку от подножья горы.

− Тебя не узнают здесь? − взволнованно спросила я Дэсмонда, беспокоясь о том, что его внешность была слишком приметной, и, узнай его, вскоре всем бы стало известно о местонахождении герцога.

− Не хочешь, чтобы тебя видели рядом с таким уродом как я? − Дэсмонд криво усмехнулся.

Я медленно выдохнула, успокаивая себя, не желая сразу отвечать на столь явную провокацию.

− Мне больно от мысли о том, что тогда тебе довелось испытать такую боль. И что мне не удалось исцелить тебя полностью. А шрамы… Когда я смотрю на тебя, я вижу не их, а того, в кого я так быстро и так сильно влюбилась. Своего мужа. Упрямца, который почему-то считает, что для меня имеет значение его внешность, когда я не давала ему для этого не единого повода.

− Прости меня. Ты так быстро прияла то, с чем я сам не мог смириться довольно долго, хотя прежде не придавал большого значения собственной внешности.

Я подняла руку, дотрагиваясь пальцами до следов ожогов, покрывающих правую половину его лица. Дэсмонд потерся щекой о мою ладонь и прижался к ней губами, удерживая мою руку в своей. Когда через несколько мгновений он нехотя выпустил ее, и я смогла увидеть его лицо, то на нем не было шрамов.

− Как ты это сделал? − я не смогла сдержать удивления.

− Маскировочное заклинание. Одна из последних разработок особого отдела управления магии.

− То есть, все это время ты мог бы выглядеть как прежде?

− Мог, − с усмешкой согласился он. − Но зачем, если я нравлюсь тебе даже чудовищем. − Дэсмонд притворно охнул, когда я легко ударила его по плечу после этих слов. − К тому же, это заклинание пока требует достаточно больших затрат магической силы, чтобы использовать его постоянно.

Пообедав в небольшом ресторанчике придорожной гостиницы, мы вышли на улицу. Со стороны гор подул ветер, принося с собой вихрь осенних листьев и кружа их вокруг нас. Здесь, у самых Южных гор, было теплее, чем во Френце, и ветер, хоть и был осенним, ласкал своим теплом, а не холодил. Все вокруг утопало в золоте осени, делая пейзаж поистине волшебным, и мне вдруг показалось, что я нахожусь в своем свадебном путешествии. В каком-то смысле это так и было. Рядом со мной был мой муж, которого я любила так сильно, а впереди нас ждали рассветы и закаты в дороге, разделенные на двоих.

Дэсмонд, будто почувствовав мое настроение, предложил немного пройтись. Обогнув здание гостиницы, мы спустились вниз по склону, туда, где золотыми бликами манило к себе небольшое озеро. Воздух был таким тихим и прозрачным, что все вокруг казалось хрустальным, остановившимся и застывшим в этом мгновении. Лишь горящие багрянцем листья, срывающиеся с замерших вдоль воды кленов, напоминали о том, что это явь, а не сон.

А затем, словно в одном из моих снов, Дэсмонд прижал меня к стволу дерева, сминая мои губы в жадном поцелуе. Он целовал и целовал, не давая опомниться, словно боясь, что я могу ускользнуть из его объятий. Потом со стоном отстранился, прижавшись лбом к моему лбу.

− Как бы я хотел, чтобы мы с тобой остались вдвоем.

− Я думаю, что это вполне можно устроить, − лукаво улыбнулась я, проводя кончиками пальцев по его губам.

Дэсмонд не мог этого заметить, но мне, до сих пор опирающейся на ствол дерева, был виден небольшой и, скорее всего, сейчас пустующий дом, стоящий в некотором отдалении от озера. Я взяла мужа за руку, и мы пошли по тропинке, ведущей вдоль воды.

Конечно, с нашей стороны было совсем неразумно так безбоязненно входить в старый дом у дороги, который прежние хозяева покинули очень давно. Но мы все равно переступили порог, открыв незапертую дверь. Внутри нас встретили тишина и темнота. Свет тонкой полоской струился из почти полностью закрытого шторами окна. Дэсмонд распахнул их, и комнату залило осеннее солнце.

Оглянувшись, я увидела, что мы оказались в чьем-то рабочем кабинете. Стены закрывали высокие, от пола до потолка стеллажи, полностью заставленные книгами. Большой письменный стол, стоящий в центре комнаты, был завален книгами и тетрадями. Взяв в руки ту, которая лежала на самом верху, я стерла с обложки толстый слой пыли, чтобы прочесть, что на ней написано. С плотной, немного пожелтевшей от времени бумаги, на меня смотрело выведенное темными чернилами имя владельца тетради.

Имя профессора Франческо Сплендери.

− Дэсмонд, − позвала я мужа чтобы показать свое случайное открытие.

− Тот самый профессор, о котором ты рассказывала, − он провел рукой по темным буквам.

− Знаешь, в то время, когда он приезжал к нам, я никогда не задумывалась о том, где он живет. Помню только, что он всегда приезжал днем, уже после обеда, и всегда оставался на несколько дней.

− Отсюда до Лючеррино несколько часов пути, а там уже рукой подать до вашего поместья. Скорее всего, он всегда выезжал в путь утром.

− И уезжал от нас очень рано, задолго до наступления вечера. Я помню, как он говорил, что ему нужно успеть вернуться до темноты. Как будто он боялся того, что могло за ней скрываться.

− Я думаю, что теория «края вечности», о которой ты говорила, была его не единственным открытием. И он мог знать или хотя бы догадываться о чем-то, что было скрыто от большинства живущих.