Страница 21 из 128
Он смотрел в дальний конец пещеры, куда она отошла, чтобы перед отъездом еще раз взглянуть на грот. Он любовался мягкими изгибами ее стройной фигуры, не в силах оторваться. Впитывая ее образ, желая сохранить в памяти навсегда. Чтобы, когда ее не будет рядом, он мог закрыть глаза и представить ее. Впрочем, с тех пор, как несколько дней назад он впервые увидел ее, ее образ и так следовал за ним неотступно.
А затем она повернулась и посмотрела на него.
Она стояла у каменной стены Радужного грота, такая юная и прекрасная. Смотрящая на него с затаенным желанием во взгляде. На него − старше ее на тринадцать лет, изуродованного шрамами, циничного и жестокого герцога.
Его невинная девочка, которой довелось так много страдать.
Его?
Только вчера ему казалось, что в его нынешних обстоятельствах будет нечестным предлагать ей что-то большее, чем роль опекуна. Но сейчас даже мысль о том, что она проведет свою жизнь с кем-то другим − не с ним − поднимала в нем волну темной ярости, которую он с трудом сдерживал. Ее улыбка, нежность во взгляде, прикосновения, поцелуи − все это отныне и навсегда должно было принадлежать ему одному.
Он представил, как будет розоветь ее нежная кожа от его прикосновений. Как будет учащаться дыхание, становясь прерывистым и хриплым. Как будет заволакивать ее глаза страсть. Как будет она просить его о пощаде, но он будет глух к ее мольбам, уводя все дальше к вершинам наслаждения.
Уже не понимая, явь это или магические грезы, он, не отрывая от нее взгляда, медленно подошел, замирая в шаге от нее. Давая последний шанс к бегству.
И не поверил, когда она, вместо того, чтобы воспользоваться предоставленной возможностью и ускользнуть, сделала шаг вперед.
Сама.
К нему.
Понимание, что его желания взаимны, поразили его, отозвавшись дикой радостью в его, как он думал, давно очерствевшем сердце.
Еще несколько мгновений, и он почувствовал ее руку на своем лице. А затем нежное прикосновение губ.
Шепот, в котором он услышал ее вопрос. Вопрос, ответ, на который не оставлял в нем сомнений. Конечно, он теперь ее. Только ее. Уже давно. Может быть, даже с той далекой ночи, столкнувшей их судьбы и соединившей их навсегда.
Он прижал ее к себе, горячечно скользя губами по шее и плечам. Целуя каждый кусочек не скрытой под тканью кожи. Сожалея лишь о том, что ее так преступно мало.
А потом почувствовал, как она отвечает на его ласки. Пока робко и неуверенно, но даже этого сейчас было с избытком. Чего-то большего он бы просто не выдержал. Искушенный и пресыщенный, сейчас он чувствовал себя юнцом, который впервые целовал женщину. В каком-то смысле это так и было. Он впервые целовал настолько особенную для себя женщину. Ставшую теперь единственной для него. Теперь он осознавал это отчетливо. И сорвался, окончательно теряя контроль над собой.
Она была такой нежной под его губами. Такой пленительной в своей свежести. И одновременно такой открытой и бесстрашной, что сопротивляться было просто невозможно.
− Никто? − прохрипел он, даже сквозь пелену страсти, окутавшую его, понимая, что не имеет права на этот вопрос. − Никто прежде? − повторил он, задыхаясь от беспричинной ревности. Беспричинной?
− Только ты, − услышал он ее прерывистый шепот. − Никто кроме тебя.
Расстегивая ее платье до пояса, он понимал, что ведет себя не как герцог, а как самый настоящий дикарь. Но она не возражала, лишь сжимала сильнее его волосы своими тонкими пальчиками.
Покрыв поцелуями ее плечи он спустился ниже, к груди, не оставляя без внимания ни одного кусочка плоти. Смотрел, как набухают под его губами округлые вершины, как наливаются на них бутоны в окружении следов его поцелуев.
Он спустился ниже, к впадинке пупка, уткнувшись головой в нежную гладкость ее живота, в попытке успокоиться. Тщетной попытке.
Вдохнув глубже, он вместе с этим втянул в себя ее запах. Пропитываясь им. Пропитываясь ею. Починяясь ее страсти. И ее воле.
С удивительной для его состояния отчетливостью он осознал, что для него все кончено. Не важно, явь это или магические грезы.
Теперь он принадлежит ей. Отныне и навсегда.
Ему не выбраться уже из этой ловушки. Да и ловушки ли? Если он впервые за долгое время чувствовал себя живым. И свободным.
Он поднял голову и посмотрел в ее глаза. В них была страсть. А еще обещание. Обещание всех радостей на свете. Обретения потерянного рая. И дома, наполненного счастьем и любовью. С этого мгновения и до самого края вечности, как бы близко они не были к нему.
Его руки скользнули ниже, к ее ногам, сбрасывая ненужные теперь туфельки. Провели вдоль ступней, задержавшись на щиколотках. Медленно поднялись выше, поднимая мешающую юбку. Обнажая колени. Лаская нежные впадинки. И вновь поднимаясь вверх.
Еще выше. Туда, где она уже томилась жаждой освобождения.
Он отодвинул тонкую полоску ткани, осторожно дотрагиваясь до ее разгоряченной плоти. Нуждающейся в его прикосновениях. Жаждущей его ласк.
Скользнул внутрь, начиная осторожные движения. Чувствуя, как она вся откликается ему. Послушно следуя туда, куда он ведет ее. С каждой следующей лаской все ближе приближаясь к столь желанному краю бездны. Чтобы наконец переступить его. Но не рухнуть вниз, а взлететь, крепко удерживаемой в его не дающих упасть объятиях.