Колхозное строительство 6

— Хм, что-то такое докладывали. И что?

— Приплыть бы туда и заснять приводнение.

— Ты всё с американцами этими. Своих дел не хватает? Космос тоже тебе поручить? Байконур ведь в Казахстане.

— То есть отправить несколько кораблей к Маршаловым островам нельзя?

— Если отправим, отстанешь? — чего-то не так разговор пошёл.

— Они ведь хотят Луну облететь. Нас опередить.

— Всё, Тишков. Отправим. Давай по делу. Что с немецкой республикой? Чего тянешь? Нужно первого января объявлять о создании.

— Нужно объявлять — объявляйте. Почти все ключевые фигуры есть. Парочки министров не хватает.

— Как там Фурцева? Не пойму я тебя, зачем?

— Таран.

— Таран? Против нас, бюрократов, мешающих новой республике?

— Против вас, бюрократов.

Плохо. Не до космоса и немцев сейчас Шелепину. За власть борется. Сейчас чистки пойдут. Ну, может, к операции «Перекрёсток» устаканится всё. Или забросили уже удочку с плюшками «партнёры»? Тут параноиком станешь.

Событие тридцатое

Меняю бензопилу производства кооператива «Удача» на протез.

Продам баян на запчасти.

Алексей Николаевич Косыгин снял очки и протёр стёкла носовым платком.

— Народные предприятия?..

— Колхоз.

— Колхоз по выращиванию дисковых плугов?

— А в чём разница?

— Да ты, Пётр Миронович, даже и не думай шашку доставать. Я за любой кипеж кроме голодовки. (Не сказал. Почудилось!) Я даже думаю, что в отдельно взятой республике, в качестве эксперимента, можно и разрешить.

— Немецкой?

— Да. Не согнёшь. А Латвия?

— По мне, пусть будет две, — сидели уже прилично. Косыгин прочитал первую записку в какой-то очередной раз, и потом проект, что Пётр принёс.

Всё ведь просто. Были же кооперативы. Сейчас гражданам запрещается иметь в частной собственности средства производства. А у художника кисть — средство. А у писателя — клава. Или пишущая машинка. А у бабы Нюры, что торгует земляникой на базаре — корзинка и очки. Очки можно, а фрезерный станок нельзя?

Пётр предложил создать почти старые кооперативы. Народ сбрасывается деньгами и на эти деньги строят заводик (свечной). Разница в том, что человек сдавший деньги, не обязательно должен работать на этом заводе. Может через количество акций контролировать и влиять. Рантье плодить будем? Зачем? Что, государство не найдёт денег на свечной заводик? Найдёт. Вопрос надо ставить не так. А будет государство искать эти деньги? Плановая экономика. Потому костюм приличный не купишь. Все рубахи с длиннющими рукавами — и придумали хитрую штуку, пружинку такую, чтобы их укорачивать. Почему не отдать вот хоть эту отрасль народу на откуп. НЭП? Конечно. Как покончили с НЭПом? Просто. Задавили налогами. Давить не надо — но прогрессивную шкалу, как в Швеции, ввести обязательно. И обязательно налог на роскошь. Хочешь иметь трёхэтажный дом — имей, но налог — больше, чем за одноэтажный в разы.

— Знаешь, Пётр Миронович, что мне не нравится? Как бы всякие теневые цеховики не прибрали вскорости эти «Народные» предприятия к рукам.

— Да мы их сами позовём. Пусть строят. Рядом. А по «народным» — легко. Акцию нельзя продать. Купил, и всё — твоя. Только после смерти можно рассмотреть вопрос передачи по наследству. Лучше, конечно, выкупить. Как там Иосиф Виссарионович сказал: «Сын за отца не отвечает».

— Думаешь, люди поверят и понесут деньги? — Косыгин сомневался. Правильно делал.

— Очень в это не верится.

— Вот это поворот. Тогда о чём мы разговариваем? Время тратим?!

— Нужны положительные примеры и освещение в прессе. И ещё нужны подвижники.

— Немцы?

— Немцы. Сам деньги вложу в несколько первых. И найду управленцев в Америке или Франции. Ну а немцам через «Красный крест» поможем найти родственников и уговорим их, чтобы они уговорили тех. А те, может, и государственные инвестиции подтянут. А ещё у них куча денег в землячествах.

— Мало на коммунизм похоже, — хмыкнул «премьер». И опять очки начал протирать. Когда успел запачкать? Или хотел более ясно перспективу такого непростого для Союза шага увидеть?

— Политбюро не пропустит?

— Ерунда. Голоса в худшем случае пополам разделятся. Но думаю, по немецкой республике плюнут и склоку устраивать не будут. Ещё появятся более веские причины для выяснения, чьи в лесу шишки. Сам пока сомневаюсь. Цель благая и перспективы нарисовал. Может, всё же должен акционер работать на предприятии?

— Почему директор колхоза должен переквалифицироваться в швею-мотористку?

— Гад ты, Пётр Миронович. Убийственный аргумент. Чёрт с тобой. Вынесу на Политбюро устав новых предприятий. «Народных». Ты кого уболтать сможешь? Семичастного?

— Семичастного. Цинева попробую. Гречко.

— Ну, и я пообщаюсь с людьми. Маленков, Подгорный, Воронов.

— Уже больше половины.

— Иди уже, «математик».

Событие тридцать первое

Рынок. Бабулька продаёт лекарственные растения:

— Кроличья трава! Кроличья трава!

Подходит покупательница:

— Что хоть за трава-то?

— Купи, милая, накорми ею мужика — и будет он у тебя как кролик.

Покупательница расплачивается, забирает пучок травы и уходит. Бабка себе под нос:

— Срать будет шариками…

После Москвы утром, только в кабинет зашёл, опять звонок из Москвы. Правительственный, по белому телефону. Гарбузов.

— Доброе утро, Василий Фёдорович! Если у нас восемь часов, то у вас вообще ночь. Чего не спите?

— Твоими молитвами. Посоветоваться хочу. Ты ведь затеял. Болгария с Монголией — в рублёвой зоне, как ты это называешь. Вот вчера ещё одна страна попросилась. И дня три назад посол другой приходил, интересовался. Обе страны — экзотические. Я, честно признаться, думаю отказать — но вот про тебя вспомнил и решил, чем чёрт не шутит — может, что умное посоветуешь. А рано — потому что в восемь по Москве одной из стран ответ давать, тоже посол с министром финансов придут.

— Вот ты наговорил, Василий Федорович, пять минут времени отнял — а ни слова информации. Что за страны «экзотические»? — Кивнул Филипповне, спросившей про кофий.

— Куба и Египет.

— Мать вашу, Родину нашу. На самом деле не тривиальный вопрос. Просится Египет, а условиями интересуется Куба? — чего тут гадать. Египет — это та ещё страна. Скоро ведь там опять война, а потом они резко донора сменят.

— Угадал. Что скажешь?

Что сказать? Куба? Самый преданный друг, хоть Хрущёв и умудрился с Фиделем из-за ракет в 1962 году поссориться. Тоже попрошайка. Как чемодан без ручки. Ну, рубли вместо песо — это ведь ничего не меняет. Как вбухивали туда миллионы, так и будут вбухивать. Тут можно согласиться. А вот Египет? В будущем магазины в России будут завалены египетской картошкой. И туризм. А сейчас — миллиардные вливания в эту страну без малейшей отдачи. Нужно у них Шарм-эль-Шейх в аренду на сто лет взять. А ещё пусть всякими сфинксами и стелами расплачиваются.

Вот всё это Гарбузову и рассказал.

— Стало быть, соглашаться в обоих случаях? Египту точно хотел отказать, — после минутного молчания медленно, чуть не по слогам произнёс министр Финансов.

— Василий Фёдорович, какая у них валюта — это ведь не имеет большого значения. Главное — как-то сделать так, чтобы они кредиты хоть частично возвращали. Хоть чем.

— И так из-за них цену на сахар приходится высокую держать.

— Ну, всё, что надумал, сказал. Решай. К Косыгину ведь уже с готовым ответом идти надо.

— Зря просыпался только в такую рань. Бывай.

Посидел, ещё подумал. Нет, ничего в голову не лезло. А тут и отвлекли.

— Пётр Миронович, — Филипповна с кофе, — там, в приёмной, Геринг, — ржёт (глазами), подслушала разговор с Фурцевой.

— Давай сюда сына, — а что? Это ведь правда — он самый настоящий сын Германа Геринга. Отца ведь Германом звали. Ну, не тот. Бывает.

Посидели, поговорили. Долго не хотел Яков Германович министром сельского хозяйства Немецкой Республики становиться. Теперь вот смирился. Обсудили поставки новой техники, работу малой авиации — и уже перед уходом Пётр вспомнил один фильм про целину. Ну, где: кролик это не только ценный мех, но и 3–4 килограмма легкоусвояемого мяса.