Страница 23 из 24
– Нет, я только знаю, что должна успеть. – Ответила резко и смолкла, словно прислушиваясь. Шумно втянула воздух через нос и едва заметно поморщилась. – Болото. Вокруг меня болото. Вязкая тёмная жидкость засасывает меня, словно топь. Тупые удары, отдающиеся по всему телу. Меня будто толкают, заставляя упасть, погрузнуть глубже.
– Чьи-то руки?
– Нет. Это не руки. Чувство, будто меня толкают в спину палкой. Нажимая так, чтобы я упала. Именно упала, но не утонула, потому что эта палка тут же оказывается моей поддержкой. Я цепляюсь за неё обеими руками, но вместо спасения испытываю боль. Занозы. Множество острых деревянных иголок впиваются в ладони и я чувствую каждую из них. Бросок! Я лежу на полу. Снова та комната, но теперь в ней светло. Мои руки в крови. Я кричу, но не от страха.
– Ты говорила о ненависти.
– Нет. Сейчас нет. Это безысходность. Это понимание безвыходности и какого-то долга. Кровь поднимается выше, оплетая запястья, сворачиваясь в чёрные сгустки. Я вижу тряпку. Так странно, но она белоснежная. Пытаюсь оттереть руки, но она так и остаётся белой, а кровь всё поднимается и поднимается. Толстые капли поднимаются, достигая локтя. Я чувствую её тепло и… будто пульсацию. Пульсацию чего-то живого. Я тру кожу, сдирая её, стягивая до боли, но тряпка так и остаётся чистой.
– Белый цвет – цвет чистоты.
– Я думала об этом. Всё выглядит так, словно пытаюсь найти себе оправдание, но его нет. Я себя обманываю. Кружится голова, слабость, снова дрожь. Но мне нужно подняться. Чей-то шёпот заставляет встать. Моя цель так близко, рядом… так, что руки горят… – Раскрытые ладони прошлись по строгим брюкам с такой силой, словно пытались их разгладить. – Громкий крик заставляет обернуться. Там яркий свет. Мне нужно туда. Я смотрю и слабею на глазах. Передо мной ребёнок.
– Это мальчик или девочка?
– Скорее, кто-то бесполый. Так, словно всё равно.
– Это маленький ребёнок, ты не можешь разобрать?
– Нет. Он большой. То есть маленький, но… не в возрасте дело. Я просто не вижу, не понимаю.
– Это был детский крик?
– Нет. Этот крик был моим. Я только потом поняла, потому что за горло схватилась, пытаясь унять боль. Хочется идти вперёд.
– Ты приближаешься?
– Нет.
– Тебе что-то мешает идти?
– Нет.
– Ребёнок твоя цель?
– Я не знаю.
– Что он делает в твоём сне?
– Не понимаю… – Зажмурилась, пытаясь надавить на глаза – они болят.
– Он просто стоит в стороне? Зовёт тебя, просит помощи или наоборот, внушает страх, предчувствие?
– Просто стоит. Он смотрит на меня. И становится жутко. Этот взгляд… – Заметный озноб заставил тело переколотиться, и Лора обняла себя обеими руками, пытаясь унять дрожь.
– Он пугает тебя?
– Он говорит, что я опоздала, что не смогла!
– Это важно?
– Да. Это конец. Я не могу… – Тряхнула руками так, словно пытается сбросить это как наваждение. Открыла глаза и прогнала тугой ком в горле.
– Ты и прежде видела ребёнка во сне. Почему на этот раз тебя это так задело? Он всегда так смотрел?
– Не знаю. Но этой ночью он впервые отвернулся.
– Ты чувствуешь вину?
– Скорее, я просто не знаю, что должна чувствовать. Я запуталась. Мой муж… – Голос сорвался и пришлось на секунду задержать дыхание. Лора проморгалась, пытаясь прогнать ненужные слёзы, поджала губы и всё равно смахнула их руками, кончиками пальцев подправив макияж. – Несколько дней назад он рассказал, что я была беременна. Давно. Ещё до нашей свадьбы. Я думаю, это как-то связано.
– Ты упомянула, что он рассказал. Почему?
– Потому что я этого не помню. Мне не больно, не жалко, я просто приняла это как факт.
– Что произошло?
– Он сказал, что на меня напали и… и сильно избили. Не знаю… что-то такое. Я не вслушивалась. Он говорил, а я не понимала.
– Ты помнишь то время?
– Мне кажется, что я пытаюсь додумать то, чего не было.
– Разговаривала с ним об этом?
– Нет. Он просто попросил выслушать. Я спросила: хочет ли детей, он задал аналогичный вопрос, и я почувствовала внутренний страх, как стоп-сигнал, как запрет. Он понял это, поэтому и рассказал.
– Почему ты считаешь, что не чувствуешь, а именно додумываешь?
– Не знаю. Всё одно к одному. Он рассказал про то, что ребёнок был, и я вижу его чётко и ясно. Он сказал, что… случилось то, что случилось… и я тут же чувствую потерю: во сне он от меня отвернулся, осуждение во взгляде. Ты считаешь, что это не домыслы?
– Я предлагаю высказать своё мнение.
– Я не ощущаю себя матерью, Руслан. Нет той наполненности, лёгкости, того счастья. Было и было, а чувств нет.
– А что есть?
– По телу проходит неприятная дрожь. Боль, пустота, страх остаться одной.
– Он говорил о беременности. Это общий ребёнок?
Лора посмотрела круглыми глазами и несколько раз удивлённо моргнула.
– Я не задумывалась над этим, Руслан. – Усмехнулась мыслям и развела руками. – Веришь, нет, а другого мужчину рядом не представляла…
Отдышалась. Снова ошарашено взглянула.
– И… он просто сказал, что беременность была. На тот момент я и не подумала, что от другого, но он так всё это преподал, что, да, действительно осталось ощущение, что его рядом не было.
– Ты сказала про страх остаться одной. Имела в виду мужчину?
– Нет. – Произнесла удивлённо и замолчала, делая для себя это открытие. – Я говорила о семье.
– Ты рано осталась без родителей, возможно, именно эти воспоминания тебя задевают.
– Да… наверно… но я действительно говорила именно о семье! – Даже обрадовалась этому открытию. – И ты прав, рядом не было никого… наверно это воспоминания из детства.
Несколько раз кивнула, а потом вскинула взгляд, который очень быстро потемнел.
– Говори. – Кивнул Руслан, принял непринуждённую позу, располагающую к общению.
– Я говорила о ненависти.
– Я помню.
– Так вот, ребёнок… он отвернулся, но не ушёл. Он будто чего-то ждал.
– Тебя?
– Нет. Моего ответа. Я поняла это в тот момент, когда почувствовала тяжесть. Вокруг появились люди.
– Это было другое место?
– Нет. Именно эта комната. Только… они ведут себя так, словно меня нет. Меня нет и никого нет. Есть только они. Это мужчины. Они смеются, что-то пьют. Вызывают неприязнь. Запах! – Чётко выделила это слово и задышала громко и часто. – Кровь. Пот. Страх. – От напряжения её губы побелели, глаза сверкнули холодным блеском, а на щеках выступил непривычно яркий румянец. – Их страх. И моя ненависть. Именно это я чувствовала в каждом своём сне. Я понимала, что именно это чувство меня держало в напряжении всё это время. Это их хриплые голоса, их липкие руки. Их омерзительный запах. – Скривилась, чётко выдавая каждое слово, выделяя каждое яркой эмоцией, той ненавистью, которую можно было ощутить на расстоянии вытянутой руки. Прямо сейчас. В этом кабинете. – Они моя цель… Они моя боль.
– Ты знаешь их?
– Нет. Это чужие люди. Но я иду к ним, понимая, что другого выхода нет.
Её взгляд пронзил пустоту и остановился на одной из точек пространства, так, словно сквозь Руслана смотрела. Смотрела и видела источник ненависти. И боль, о которой говорила. И решительность отражалась на лице.
– Мне тяжело. Каждый шаг отдаётся невыносимой болью внутри. Руки… они словно отрываются, тянут к земле, не дают двигаться вперёд. Но мне нужно идти, я чувствую это и иду. В какой-то момент устаю… Пытаюсь посмотреть на ладони и понимаю, что одной руки нет. Просто нет. А вместо неё… вместо руки топор палача. С густой кровью на острие. А потом вокруг снова образуется пустота. Ничего нет. Только капли крови, которые приземляются на ту самую белую тряпку. Она снова под ногами. И она окрашивается в красный цвет.
– Лора? – Позвал Руслан, когда понял, что слишком глубоко погрузилась в себя. – Лора?! – Прикрикнул и дёрнулся, когда она перевела на него абсолютно вменяемый взгляд. А в её глазах космос. Холодный и пустой. Который затягивает. Который уничтожает. Такой, с которым она пришла к нему впервые. – Лора… – Позвал тихо и мог назвать секунду, момент, когда она вернулась. Когда стала собой. Только теперь не был уверен, что это она, а не то, что ОН с ней сделал.