Страница 13 из 24
– Допустим, всё это так, но я считаю…
– Деньги вы считаете! А я, с вашего позволения, буду считать косточки в её руках.
– За деньги! – Алчно сверкнули её глаза, и врач развёл руками, чуть отклонившись корпусом назад.
– Кто на что учился. Итак, я повторяю свой вопрос: кто…
– Да что вы развезли тут манную кашу по тарелке?! Инвалид она. Ин-ва-лид! И место ей среди таких же убогих! И никакого согласия я подписывать не буду! Ясно вам?! – Согнулась она коршуном, а мужчина склонил голову набок, издевательски растянул губы и перевёл взгляд на медсестру.
– Машунь, не сочти за труд, напомни, у нас камеры звук воспринимают?
– Конечно, доктор Адашев. – Хлопая ресницами, спокойно подтвердила медсестра.
– Отлично, тогда давай, звони Фролову из министерства, будем поднимать вопрос о несоответствии занимаемой должности. А потом программистам, пусть скопируют запись на носитель. Что ещё?
Пока он мило ворковал с медсестрой, директриса только и успевала открывать и закрывать рот, словно рыба, пытаясь произнести хот бы звук, вне зависимости от его характера и направленности.
– Что вы говорите? Всё подпишете? – Кивнул ей врач.
– Откуда только взялся такой?.. – Проворчала, но была согласна на всё.
– Бумаги на столе, было приятно иметь с вами дело. – Ответил он на её неприкрытую неприязнь, удовлетворённо кивнул, когда та подошла к столу для изучения документов, и только после этого вспомнил о своей пациентке. Развернулся к ней, улыбнулся. Это по глазам его было видно. Яркие глаза, блестящие, внушающие доверие, уверенность, излучающие тепло и доброту. Сделал несколько шагов и присел перед Лорой на корточки.
– Привет. – Заглянул в раздражённые от периодически набегающих слёз глаза.
– Здравствуйте. – Словно церковная мышь, пропищала Лора и оттого чувствовала себя ещё более жалкой рядом с ним.
– Меня зовут доктор Адашев. А тебя, я знаю, Лора. Красивое имя, необычное. Мама придумала?
– Бабушка. – Прошептала ещё тише, и разрыдаться была готова только от его внимания и страха того, что есть шанс.
– Это хорошо, когда есть бабушка. Как у тебя дела, устала?
Лора пожала плечами, но ни слов, ни, тем более, мыслей в этот момент в голове не возникало. И волнение чувствовалось, и дрожь не проходящая заставляла тело колотиться, а он смотрел в глаза и впитывал все эмоции, все, без остатка.
– Ела что-нибудь? – На отрицательный кивок головы пропыхтел. – Пила?
– Мы в дороге были…
– Считаешь, это их оправдывает, нет? Ладно, не важно. Что ты мне привезла?
На резко вскинутые ярко-голубые глаза доктор Адашев глядел с улыбкой.
– Что тут у нас? – Кивнул на пелёнку. Лора почувствовала тошнотворную волну. Она усилилась, когда врач положил на эту простыню одну свою ладонь. – Что у нас тут? Руки? – Утвердительно спросил, а Лора так растерялась, путаясь в его вопросах, что пожала плечами, изображая недоумение. – Болеют у нас руки, значит, руки и привезла. Покажешь?
Он не успел дотронуться до простыни другой рукой, как Лора судорожно дёрнулась в сторону. Адашев напрягся и взглядом заставлял говорить.
– Они некрасивые.
– Ну, так ты для того и приехала, чтобы красивыми были. Разве нет? Ну-ка, давай сама. Кого мы здесь стеснялись?
Казалось бы, неуловимый взгляд в сторону директрисы он поймал и буквально расплющил своим: тяжёлым, напряжённым. Лора покраснела и опустила голову.
– Я могу попросить вас выйти? – Обернулся врач, но директриса только хмыкнула.
– Я представитель органов опеки. И пока Соколовская под моим контролем…
– Вы документы подписали?
– Она подписала. – Вклинилась в разговор медсестра и помахала договором в воздухе. Врач перевёл на директрису терпеливый взгляд.
– Так вот, если вы не читали то, что подписываете, то я вам поясню: с момента подписания документов, вы не являетесь опекуном пациентки Соколовской. А её законным представителем становится главный врач нашего медицинского центра. И до момента, пока все необходимые процедуры и операции не будут произведены, данный факт не изменится. – Декламировал он монотонным голосом. – В тот день, когда пациентка будет выписываться, я вышлю вам письменное извещение в трёх экземплярах. А на данный момент вы можете смело составить компанию своему супругу. Я вас не задерживаю. – Повторил свою коронную фразу и потерял всякий интерес к беседе.
Как только директриса вышла, улыбнулся.
– Секунду! – Это Лоре. И повернулся в сторону медсестры. – А теперь Маша звони Фролову из отдела образования и программистам. Нечего такой грымзе делать рядом с детьми.
– А я её, между прочим, предупреждала, что с вами лучше не связываться.
– Всё верно Машунь, наши беды лишь оттого, что мы предпочитаем больше говорить и меньше слушать. – Вернул внимание Лоре. – А теперь я весь твой. – Проговорил с подпевом и улыбнулся, глядя на её смущение. – Показывай.
Не дожидаясь реакции, сам стащил простынь.
– Только будь другом, Лора, пересядь не стол.
Встать-то, она встала, а вот как залезть на стол метровой высоты, так и не придумала, поэтому пока врач мыл руки, просто мялась в стороне. Он ухмыльнулся.
– А тебе разговаривать нужно больше. И не стесняйся просить. Поверь, у нас у каждого голова забита своими проблемами, вот и я не сообразил. Становись.
А пока она думала, куда же следует становиться, Адашев уже усадил её на стол.
– Ну, что за пушинка, а? Маш, у ребёнка истощение. Тебя хоть кормили? Ладно, не отвечай. – Тут же махнул рукой. – И так вижу. А сейчас займёмся делом.
Включив большую яркую лампу, он пока только смотрел. Пристально и внимательно, словно на всю жизнь запоминает или, наоборот, пытается вспомнить некоторые азы анатомии. Своими руками упирался по обе стороны её тела, а взгляд не сводил с изуродованных рук, сканировал им, что ли. Глядя на свои руки, Лора и сама не раз думала, а были ли они у неё когда-нибудь нормальными, такими как у всех, не могла вспомнить жизнь до того. И сейчас, под его взглядом, не столько жалко себя стало, сколько стыдно. Не понятно за что, да, вроде и не за что, а стыдно настолько, что хоть сейчас бросайся и беги со всех ног. Но правильно расценивая свои возможности, понимала, что ни броситься, ни, тем более, убежать, она не сможет, просто тихо роняла слёзы. Первая слезинка, вторая, скатились по лицу и, задержавшись на подбородке, словно с ощутимым разрушающим звуком упали на похолодевшие руки. А врач… казалось, он даже не понял, что это, потому легко стёр каплю, мешающую обзору, и только когда плечи затряслись, а руки заходили ходуном, поднял взгляд к её лицу. С минуту он просто смотрел, возможно, ждал, что сама успокоится. За год больничной жизни Лора хорошо понимала, что в этой профессии нет места жалости, есть только действие… или бездействие. Только успокоиться не могла.
– Маш, выйди на пару минут. – Обернулся он на медсестру и, только услышав звук закрывающейся двери, прочистил горло, подготавливая девочку к разговору.
– Мы всё исправим, Лора. Но именно мы. Я один здесь ничего не сделаю. – Произнёс абсолютно серьёзно. И в его голосе действительно не было ни жалости, ни мягкости. – Ты можешь ещё долго себя жалеть, но эта дорога будет в никуда. Поэтому предлагаю уже сейчас собраться и сделать определённые выводы, принять решение.
Лора, пытаясь восстановить дыхание, сдержать слёзы, судорожно втягивала в себя воздух, справлялась с истерической икотой и заиканием.
– Ты зачем сюда приехала, а, красавица? – Он улыбнулся и дотронулся до её подбородка. Лишь на мгновение, чтобы Лора взгляд подняла. И она подняла, потому что не могла иначе. Её никто ещё не называл красавицей. Доктор Адашев же, словно и не знал о существовании иронии, оставался серьёзен. – Мне казалось, ты чемпионка. А чемпионы всегда побеждают. Ты собралась?
Она кивнула, потому что понимала, как будет выглядеть, заикаясь, не в силах сказать простейшее слово.
– Вот и отлично. А теперь вытрем слёзы и приступим.