Страница 23 из 41
Но Григорий VII отреагировал на остроту короля привычным для себя образом, сразу же разрубив мечом гордиев узел. Собор, спешно собранный папой, запретил государю, да и всем остальным светским вождям, каким бы то ни было образом касаться вопроса назначения епископов и претендовать на право инвеституры. Это было резко и крайне непоследовательно, поскольку еще летом 1075 г. Гильдебранд обращался с посланием к королю, в котором просил того определить кандидатуру на вакантную должность Бамбергской епископии, и король поставил туда своего ставленника некоего Роберта – человека, о котором все знали, что тот состоит в ближайшем окружении монарха167.
На этом же Соборе папа отлучил от Церкви пятерых ближайших сотрудников короля. Генрих IV, которому уже исполнилось 25 лет (более чем зрелый возраст для тех далеких времен), первоначально проглотил обиду, но, расправившись с саксами, вернул всех пятерых ко двору, проигнорировав папский приговор. Гильдебранда покоробил не только этот факт, но и то, что во время недавней войны Генрих IV платил своим солдатам жалованье церковным имуществом и украшал своих любовниц драгоценностями, изъятыми из храмов. Он призвал короля к покаянию и направил к нему своих легатов, которых, как и следовало ожидать, тот принял крайне недружелюбно. Более того, разгневанный Генрих IV тут же назначил двух новых архиереев и даже епископа – «дублера» для Милана, хотя архиепископ этого города был еще жив и здравствовал168.
Сорвавшись в своем гневе, папа помимо этого потребовал от короля лично прибыть к нему для разрешения одного весьма пикантного дела. Ни для кого не являлось секретом, что брак Генриха IV с Бертой Савойской (1051—1087), с которой он был обручен еще ребенком, не удался. Король искренне не любил жену, которая, однако, смиренно несла свой крест, и открыто изменял ей налево и направо. Ситуация была настолько неприглядной, что вмешательство понтифика для защиты чести и достоинства королевы ни у кого не вызвало нареканий. А потому Григорий VII потребовал от короля явиться на Собор и дать отчет в своих действиях, которыми, как небезосновательно сказал понтифик, Генрих IV демонстративно превращает царственную особу в публичную женщину.
Разумеется, король и не думал принимать это приглашение, все больше склоняясь к той мысли, что с этим апостоликом у них будущего нет. Но в данном случае Генрих IV промахнулся: рыцарские нравы того времени не позволяли безнаказанно марать честь благородной дамы. В результате король моментально лишился многих своих прежних сторонников169.
А в канун Рождества 1075 г. возникла новая конфликтная ситуация. Завершая год, король, по обыкновению, рассмотрел несколько обращений в свой адрес, включая ходатайство жителей Кельна о поставлении им архиерея на вдовствующую кафедру. Генрих IV предложил и тут же, не откладывая, утвердил кандидатуру некоего Хильдольфа, каноника монастыря в Госларе. Но жители города отклонили эту кандидатуру. А вскоре к королю прибыли посланники папы Григория VII, передавшие письмо понтифика, полное угроз. Апостолик под угрозой анафемы потребовал от германца прекратить вмешательства в управление Церковью. Помимо этого, настоятельно советовал навести порядок в королевском дворце и удалить из него людей, чьи имена уже стали синонимом разврата170.
Это было чересчур уже для Генриха IV, и по приказу короля Гильдебранда арестовали в Риме прямо в алтаре во время мессы в ночь на Рождество и бросили в тюрьму. Как рассказывали, похитителем стал некто Ченцио, гражданин Рима, неднократно вступавший с Гильдебрандом в спор изза церковного имущества. Но понтифик был не тем человеком, которого можно было прилюдно, во время праздничного богослужения похитить у всех на глазах и бросить в острог. Конечно же, простые горожане тут же освободили папу. Как говорят, его похититель недолго прожил на свете и в этом же году умер изза опухоли в горле. Что, очевидно, отнесли к Божьей каре за содеянное им. Тем не менее любой здравомыслящий человек на месте Григория VII должен был понять, насколько шатки основания его власти. Но, как мы увидим, Гильдебранд никаких выводов не сделал171.
Впрочем, как и король. Продолжая борьбу, он созвал 24 января 1076 г. Собор в Вормсе, где собрались почти все германские епископы (кроме саксонских), который объявил папу низложенным (!). Свое решение архиереи завершили следующими словами: «Итак, поскольку и вступление твое в должность началось с таких клятвопреступлений, и Церковь Божья изза пагубного применения твоих новшеств подвергается опасности в столь тяжкое время, и жизнь твоя и нравы покрыли тебя дурной славой, мы отказываемся впредь соблюдать в отношении тебя какоелибо послушание, которое мы никогда тебе и не обещали; и поскольку никто из нас, как ты открыто заявлял, не был до сих пор для тебя епископом, то и ты никому из нас не будешь папой»172.
После этого Генрих IV обратился с посланием к народу Рима, предлагая подыскать нового, более достойного, по его мнению, апостолика. В своем послании Генрих IV писал: «Мы знаем, что вы всегда питали к нам верность, и благодарим вас за это. Но просим также, чтобы вы и на будущее время неуклонно пребывали в ней. И считали наших врагов своими неприятелями. К последним мы причисляем монаха (! – А. В.) Гильдебранда и призываем вас подняться против него; потому что мы узнали в нем хищника и гонителя Церкви, коварного врага Римской империи и нашей короны»173. Впрочем, Генрих IV советовал итальянцам не проливать крови Григория VII, «ибо жизнь его после низложения будет ему куда большим наказанием, чем смерть».
Но, конечно, Генрих IV переоценил свои силы. Едва весть о Вормсском соборе дошла до сведения остальной Европы, как все всколыхнулись: «Да слышит Небо и да поразится ужасом! – писал один современник. – Кто прочел когдалибо, кто когдалибо слышал, что папа может быть низложенным?! Папа, который даже не может быть судим! О, несравненное безумие! О, невыразимое неистовство! О, чудовищная глупость! Как осмелился король наложить руку на наместника апостола Петра?!» И хотя многие ломбардские епископы и правители являлись заклятыми врагами Гильдебранда, даже они не осмелились открыто поддержать короля174.
Прекрасно понимая, что главной опорой Гильдебранда являются норманны, Генрих IV направил к Роберту Гвискару послов с официальным предложением закрепить за герцогом все ранее захваченные владения в Южной Италии. Более того, король намекал норманну, что при известном стечении обстоятельств тот может быть даже признан им королем – существенная разница в сравнении с тем, какой он имел статус. Однако Гвискар уже был настолько самостоятелен и могущественен, что, не особо задумываясь о последствиях, дал уклончивый ответ, смысл которого сводился к тому, что хотя он и уважает императорский статус, но прекрасно помнит и свой долг блюсти интересы Церкви. После этого стало ясно, что Гвискар не будет идти против Гильдебранда и вмешается в схватку двух титанов только тогда, когда это будет выгодно лично ему175.
Параллельно с этим король отправил к папе послов, дабы сообщить о своей воле. Это послание, наполненное оскорблениями, интересно для нас, впрочем, не этим, а рассуждениями Генриха IV о природе монаршей власти. «Генрих, не насилием, но благочестивым Промыслом Божьим король, Гильдебранду, уже не папе, но лжемонаху (таким образом, король поставил папу для себя на еще более низкую ступень в иерархии – ведь еще недавно он величал понтифика монахом. – А. В.). Такое приветствие ты заслужил за произведенное тобой смущение, ибо ты не оставил в Церкви без внимания ни одного чина, который не сделал бы причастным к смущению, но не к чести – к проклятию, а не к благословению. Ты наше смирение принял за страх и потому не побоялся восстать против самой королевской власти, данной нам Богом; ты осмелился угрожать лишить нас ее, будто именно от тебя мы получили царство, будто царство и империя в твоей руке, а не в Божьей, и будто не Господь наш Иисус Христос призвал нас к царству, а тебя к священству»176.
Для Гильдебранда это было более чем дерзкое послание, и нет ничего удивительного в том, что, как утверждал современник тех событий, участь королевских посланников была печальной. Понтифик вначале приказал их пытать, затем остричь наголо и кастрировать (!)177. Для короля это стало редким унижением. В пику папе желая продемонстрировать, что его воля вполне коррелирует с общецерковным мнением, он потребовал, чтобы каждый епископ Западной империи подписал письмо об отречении Гильдебранда, в котором фигурировали следующие строки: «Я, епископ такогото города, с этого часа и в дальнейшем отказываю в подчинении и послушании Гильдебранду и не буду впредь ни называть, ни считать его папой». Правда, как утверждали современники, многие архиереи подписали это письмо исключительно под страхом наказания.