Страница 11 из 12
– Сколько их всего?
– Четыре десятка, – ответил Маркес.
– Помнится, у Магеллана было гораздо больше, – сказал Быков.
– Да, с ним отплыло двести шестьдесят пять человек. Но не на одном корабле, Дима, а на пяти. На каждом было от тридцати до шестидесяти моряков.
– И все это молодые, здоровые парни?
– Понимаю, к чему ты клонишь, – кисло усмехнулся Маркес. – Нет, Дима, я набрал не только парней. Среди курсантов также семь девушек. Естественно, они будут жить отдельно.
Внезапная догадка ошеломила Быкова.
– Зачем ты их взял, Антонио? – спросил он. – Я девушек имею в виду.
– Как зачем? – Маркес пожал плечами. – Этот год зачтется им как учебный, да еще с практикой. Кто бы отказался?
– Ты не понял. Я спрашиваю, для чего тебе девушки на борту? Чтобы парни не засматривались только на твоих дочек, признайся.
– И что, если так?
– Ты подумал, что будет твориться на корабле, когда вся эта орава истоскуется по противоположному полу? Держу пари, без ссор и драк не обойтись. И хорошо, если этим ограничится.
– Я обо всем позабочусь, – отчеканил Маркес. – Экипаж – моя забота. Хочешь возразить?
Он мрачно уставился на Быкова. Его взгляд был предостерегающим.
– Я просто предупреждаю, – буркнул Быков. – Подумай, к чему это может привести.
– Я обо всем позабочусь, – повторил Маркес с нажимом. – И хватит об этом.
– Один вопрос, Антонио. Всего один вопрос.
– Не многовато ли будет?
Быков пропустил реплику мимо ушей.
– Курсанты – испанцы? – спросил он.
– Не волнуйся, не такие горячие, – натянуто рассмеялся Маркес. – Я набрал команду в Одессе, и в мореходстве, и в училище. Во-первых, дешевле. Во-вторых, с ними проблем меньше. Для них уже сама возможность повидать мир – счастье. Не думаю, что кому-то захочется вылететь из экипажа за нарушение дисциплины.
– Что ж, надеюсь, так оно и будет, – вздохнул Быков.
На самом деле он не надеялся. Совсем.
Глава 9. Проблемы
Каюта была размером с кухню в стандартном многоэтажном доме без улучшенной планировки. Помещались там две двухъярусные койки, небольшой стол и два стула – все это было привинчено к полу, как в тюремной камере. Туалет (или гальюн, выражаясь морским языком) был тесен, как стенной шкаф (уже доверху забитый чужими вещами). Душ отсутствовал. Умываться предстояло из бака с краником, а для остальных надобностей служил металлический унитаз. К счастью, загашник был снабжен иллюминатором, иначе в жаркую погоду здесь можно было бы задохнуться.
Выйдя из туалета, Быков обнаружил в каюте мужчину примерно своего возраста. У него было худое, нервное лицо и квадратные усы на пол-лица. Он представился механиком Маурицио Мальяни и, к удовольствию Быкова, оказался итальянцем. Скудное знание английского языка компенсировалось умением разговаривать по-русски. Он подсказал, что вещи можно хранить в рундуке под нижней койкой, убрав оттуда спасательные жилеты и круг.
– Куда же я их дену? – озаботился Быков.
– Да куда угодно, – был ответ. – В коридоре есть чулан под трапом.
– А если шторм?
– Если эта посудина начнет тонуть, то какая разница, где брать жилеты? – рассудительно спросил Маурицио.
Быков последовал совету нового знакомого, который оказался моряком бывалым, показав, как натянуть леску для просушки одежды и дав еще с десяток крайне полезных бытовых советов.
– Тесновато тут будет, – сказал Быков, закончив разбирать и раскладывать вещи.
– Ты бы поплавал на рыболовном сейнере, – усмехнулся Маурицио. – Это еще комфортабельные условия.
– А душ где-нибудь есть?
– В коридоре. Всего две душевые на всех. И вода там морская будет. Пока помпа не сломается.
– А она сломается?
– Конечно, – пожал плечами механик. – Все машины ломаются, когда ими пользуется слишком много народу.
– И что тогда? – продолжал допытываться Быков.
– Чинить будем, – сказал Маурицио спокойно. – Так что некоторое время можно будет снова мыться. Пока помпа работает.
В этих рассуждениях было что-то стоическое, принимаемое латинянами еще со времен древнего Рима. Быков решил, что ему тоже следует относиться к временным неудобствам спокойно, стараясь сохранять оптимизм.
– Как наши соседи? – спросил он. – Ты ведь с ними уже близко познакомился?
– Куда уж ближе, – отвечал Маурицио, меряя взглядом расстояние между койками. – Ни шкипер, ни боцман не храпят, это первый плюс. Грязные журнальчики в сортире не листают, лишнего не пьют, а так… Кто их знает. Время покажет. Люди познаются в испытаниях. А их у нас будет немало.
– Думаешь? – спросил Быков.
– Уверен. Нам океан предстоит проплыть, и не один. Это тебе не на надувном матрасе у берега качаться. И штормами потреплет, и много чего еще.
– Ты хорошо говоришь по-нашему, Маурицио.
– Я по-своему лучше говорю. А твой язык знаю, потому что у меня и жена русская, и теща, и еще целая орава родственников, которых они из России притянули.
Быков засмеялся:
– Ты поэтому на год в плавание ушел?
Маурицио тоже засмеялся и хлопнул его по плечу:
– Правильно мыслишь, парень. Пойдем в кают-компанию, у нас опаздывать не принято.
– Рановато для обеда, – заметил Быков.
– Сейчас ланч, – ответил Маурицио. – Последний.
– Почему последний?
– Потому что в море выходим. В плавании ланчей не будет, не надейся. Ты что-нибудь съестное захватил?
– Нет.
– Хотя бы кофе, чай, конфеты какие-то?
– Ничего.
– Ну и дурак, – заключил Маурицио. – Ладно, в следующий раз умнее будешь. Если еще когда-нибудь поплывешь.
Ланч прошел в так называемой дружеской, непринужденной обстановке. Открыли шампанское, вежливо поболтали на разные нейтральные темы, после чего Маркес провозгласил:
– А теперь о главном, друзья мои. Через… – Он взглянул на часы. – Через два часа начнут возвращаться матросы с берега. Таким образом прошу всех мужчин находиться наверху.
– Зачем? – спросил молодой и пригожий парень с расхожим именем Алекс, который выполнял на судне обязанности специалиста по электронике и электрике.
В отличие от, скажем, кока он был включен в число так называемых офицеров, как величал их капитан. Анна и Лидия бросали на него быстрые оценивающие взгляды, а он совершенно не уделял им внимания. Оценив его внешность и манеры, Быков сразу заключил, что видит перед собой молодого человека сомнительной сексуальной ориентации, но девушки до сих пор не поняли этого и по наивности строили ему глазки.
Маркес уставился на Алекса с неодобрительной миной на гладко выбритой физиономии.
– Впредь изволь дослушивать до конца все, что говорит твой командир, и только потом задавай вопросы. Но на первый раз я, так и быть, отвечу. Мы должны проконтролировать матросов, ясно? Все они получили строжайший запрет на употребление спиртного. Нарушителей будем выявлять и не допускать на борт. Если не протрезвеют к восемнадцати ноль-ноль, отчалим без них.
– Разве так можно? – вырвалось у Анны.
На этот раз неодобрительный взгляд Маркеса был адресован ей.
– Не только можно, но и нужно, – отчеканил он. – Необходимо. Те, кто готов нарушить приказ в первый же день, будут продолжать делать это на протяжении всего путешествия. По моим расчетам, таких рьяных нарушителей дисциплины обычно около десяти процентов в любом коллективе и они по совместительству являются неформальными лидерами. По правде говоря, я намеренно отпустил одесситов на берег. Чтобы своевременно принять меры и избавиться от вредных элементов. Бунтарство заразно.
Едва он закончил свой спич, как вошел кок, оставленный дежурить на палубе, и доложил, что первая компания приближается к причалу.
– Все по местам! – распорядился Маркес. – Повторяю: ни один пьяный не должен проникнуть на «Викторию». В случае сопротивления действуем решительно и согласованно. Стараемся, по возможности, применять мягкую силу, но и жесткая не исключена, как вариант.