Врата времени

Закончив свой обзор, Маричка вопросительно взглянула на дядю:

– Ну как? Впечатляет?

– Да, – согласился он. – Если только все это не фейки. Некоторые люди готовы на все, чтобы раскрутить себя в медиа и прославиться.

– Эти люди вряд ли станут рисковать жизнью, чтобы спасать других, – возразила девушка. – Кроме того, в Сети можно найти множество фотографий Быкова, доказывающих, что он действительно побывал во всех тех точках мира, которые я перечислила. И во многих других, между прочим. – Она испытующе прищурилась. – А почему тебя вдруг так заинтересовала персона Быкова, дядя? Ты ведь ничего не делаешь просто так. Что ты задумал?

Профессор Хофман не пожелал отвечать на вопрос прямо. Вместо этого он спросил сам:

– Лучше ответь мне, Мария, почему ты так подробно изучала биографию Быкова?

Она пожала плечами:

– Все просто. Я выбирала фотографа.

– Для этого не обязательно было перерывать весь интернет, не так ли?

Маричка снова дернула плечами, что свидетельствовало о некотором смущении, которое она не хотела показывать.

– Я подошла к выбору ответственно. Не хотелось нанимать кого попало. И, как видишь, я сделала правильный выбор.

– Да, с этим не поспоришь. – Взгляд Хофмана подернулся задумчивой пеленой. – Послушай, ты ведь захочешь встретиться с Быковым, чтобы поблагодарить его, верно?

– Наверное, – согласилась Маричка. – Этого требуют элементарные правила приличия, – поспешно добавила она.

Дядя пропустил последнее замечание мимо ушей. Он был поглощен своими мыслями.

– Отлично, – произнес он наконец. – Тогда мы сделаем это вместе.

– Что мы сделаем вместе, дядя?

– Поблагодарим твоего спасителя, – пояснил Хофман. – Нанесем ему визит вежливости. Ты сколько еще пробудешь в больнице?

– Врачи меня не отпускают, – пожаловалась Маричка. – Сам знаешь современную медицину. Тесты, анализы… Психолога вот навязывают.

– Я поговорю с главным врачом. Если ты себя хорошо чувствуешь, то незачем тебе бока отлеживать.

– Держу пари, это неспроста! – воскликнула девушка. – Тебе не терпится познакомиться с Быковым. Я угадала? Чего ты все-таки от него хочешь, дядя?

Хофман опять притворился глухим.

– Пошел к врачу, – сказал он. – А ты пока собирай вещи и одевайся.

Прежде чем Маричка успела засыпать его новыми вопросами, он покинул комнату.

Она хмыкнула и, снедаемая любопытством, принялась одеваться.

Будучи девушкой молодой, с множеством талантов и разносторонних интересов, Маричка редко спрашивала дядю о роде его занятий, а сам он не заводил с ней разговоров о своей работе. Лишь в редких случаях он позволял себе приоткрыть завесу тайны, окутывающей его деятельность. Однажды, вернувшись с одной из секретных военных баз в Аляске, он в сердцах заявил:

– Больше не стану связываться с этими тупоголовыми генералами! Им подавай немедленный результат, а финансировать долгосрочные проекты им, видите ли, накладно и скучно. Что ж, Эрнест Хофман не станет навязываться никому! Я сам буду проводить исследования, зато и результатами тоже буду пользоваться сам. Патент принесет нам миллионы… да что там миллионы, миллиарды!

– Что ты собираешься запатентовать, дядя? – спросила тогда Маричка.

– Время, – ответил он, странно усмехаясь. – Вернее, вход и выход в него в правильном месте и в нужный момент.

У нее был тогда бурный роман с канадским хоккеистом, поэтому проблемы времени ее не слишком волновали, и все же странная постановка вопроса ее заинтриговала.

– Это что-то вроде тоннеля?

– Эйнштейн сравнивал время с рекой, – поправил племянницу дядя. – По его мнению, оно не проходит бесследно и никуда не девается, как принято считать. Напротив, временной поток существует всегда – одновременно в прошлом, настоящем и будущем. Время подобно бесконечной реке, в которой дрейфует человечество, созерцая проплывающие мимо берега. Сами берега, то есть события, сохраняются в первозданном виде.

– И можно там высадиться? – полюбопытствовала Маричка.

– В том-то и дело, – подтвердил профессор Хофман. – Нужно лишь определить, где и когда.

Кажется, на этом месте их беседу прервал телефонный звонок хоккеиста, пригласившего Маричку на очередное свидание. Странные дядины воззрения вылетели у нее из головы, но, как видно, не окончательно. Может быть, подумала она, воспоминания в этом схожи со временем и они тоже никуда не деваются, а существуют вечно? И мы действительно можем вернуться в прошлое?

«Хорошо бы, – решила Маричка, застегиваясь. – В таком случае я бы первым делом наведалась к тому хоккеисту и отыгралась бы за все обиды, которые он мне причинил. Он бы у меня попрыгал!»

Конечно, мечты о запоздалой мести занимали девушку не столь сильно, как мысли о Быкове и предстоящей встрече с ним. Фотограф ей понравился. У него были сильные руки, сдержанная речь и прямой взгляд, не соскальзывающий то и дело туда, куда не следует, как это происходит при общении с большинством мужчин, которые смотрят собеседнице не столько в глаза, сколько ниже. Быков не пялился на Маричку, даже когда она была… гм, не вполне одета. Мысль об этом заставила ее поднять с пола брошенную газету, чтобы взглянуть на фото новым взглядом. Ей хотелось увидеть себя глазами Быкова, и ей понравилось то, что она увидела.

Вошедший дядя уставился на нее с подозрением:

– Может, мы поспешили? Тебе не плохо?

– Почему мне должно быть плохо? – не поняла Маричка.

– Ты кажешься покрасневшей. У тебя температура?

Он прикоснулся губами к ее лбу. Она отступила назад, смеясь:

– Что за ненаучный подход, дядя? Во-первых, какая-то температура есть у всех и всегда, даже у мертвых. Во-вторых, как можно определить ее с помощью губ?

Он фыркнул и попросил ее позвонить Быкову, не откладывая дело в долгий ящик. Маричка охотно подчинилась. Очень скоро выяснилось, что Быков намеревается уехать из страны и в настоящее время находится на пути в аэропорт.

Телефон взял дядя.

– Алло. Говорит профессор Хофман. Дима… Могу я к вам так обращаться? Отлично. В таком случае я для вас Эрнест. Я имею честь быть дядей безрассудной молодой особы, которую вам пришлось вытаскивать из Ниагары. Нам необходимо встретиться…

Если бы профессор имел возможность перенестись в салон такси, везущего Быкова, он увидел бы, что его предложение не только не вызвало у собеседника энтузиазма, но и заставило поморщиться. Ничего невежливого или странного в этом не было. Получилось, что, отправившись в Канаду, он потратил время и деньги впустую. Журнал Быкову не заплатил и фотографии не принял, сославшись на прекращение сотрудничества с Маричкой Вереш. Обратиться за обещанным гонораром к ней напрямую не позволяло чувство собственного достоинства. В результате Быков остался с носом и испытывал по этому поводу раздражение.

После обмена несколькими репликами Хофман наконец понял это и поспешил исправить положение.

– И все же я настаиваю на встрече, – произнес он в трубку. – Мы с племянницей обязаны не только выразить вам нашу благодарность, Дима, но и возместить понесенные вами убытки. Ваши снимки великолепны. Я их покупаю. Пятнадцать тысяч вас устроят?

– Но вы их даже не видели! – воскликнул приятно удивленный Быков.

– Это совсем не обязательно для того, чтобы сделать покупку. Ваша репутация не оставляет сомнений в качестве проделанной вами работы.

– Будет достаточно, если вы оплатите мне перелет…

– Договорились! – воскликнул Хофман. – В обе стороны, разумеется. И нам необходимо встретиться. У меня будет к вам предложение, которое может заинтересовать вас по-настоящему.

– Я сказал таксисту поворачивать, – сказал Быков. – На ближайшей развязке.

– В таком случае вечером мы увидимся, – пообещал профессор Хофман. – Перезвоните мне, когда устроитесь.

– Э-э… Я не собирался ночевать в Ниагара-Фоллс.

– Никогда не поздно передумать. Я уверен, что, выслушав меня, Дима, вы сами не захотите никуда уезжать.

Столь интригующее вступление подразумевало продолжение, и оно последовало.