Черный Лес

– Ой, извините, я из номера двадцать-двадцать. Скажите, пожалуйста, пригласительная карточка в бар сегодня вечером будет действительна?

– Конечно, сэр, карточка действительна, вы можете ей воспользоваться в любой момент, когда удобно.

– Спасибо, а где у вас бар?

– Этажом ниже, сэр, вы его легко найдете, он на весь этаж.

– Скажите, а как на лестнице свет включается? Везде темно.

– Свет горит во всем отеле, сэр.

– Спасибо большое.

Я медленно положил трубку и задумался. Что происходит? Бар на весь этаж, номер на весь этаж, столовка с ресепшен на весь этаж. Получается, в этом доме что? – всего один номер? И он двадцать-двадцать? По отельным стандартам первая цифра номера – это этаж, но я на третьем и последнем, вторая цифра – это номер комнаты на этаже, но он один. И он на весь этаж. Да и бар! Как он может существовать только для одного номера. Я еще могу понять турфирму, которая и правда может обслуживать только одного клиента, одну персону. Но сколько ж надо потратить гостю номера, чтобы окупить содержание бара, даже самому пьющему и богатейшему алкоголику на свете? Он окочурится за раз. Умрет в этом отеле.

Так медленно текли мои бредовые мысли. Посмотрев на себя в зеркало, я понял, что пора принять душ и отправиться в бар. Залить вопросы пивом. Душ освежил, костюм и чистая рубашка подняли настроение.

Перед тем как закрыть дверь и спуститься по лестнице, я поискал глазами телефон. Nokia была мертва, связи так и нет. Ну ладно, оставим всё на завтра, и я вышел. Свет зажегся сам, широкая красивая каменная лестница вела вниз, к бару с названием тоже Schwarzwald, то есть «Черный лес». Тавтология какая-то, я в Черном лесу и бар «Черный лес». Ну да ладно, лишь бы наливали.

То, что я увидел, ошеломило меня ничуть не меньше, чем мой номер люкс. Бар и, правда, занимал весь этаж. Непостижимым образом он сочетал в себе бессмертную классику и современный стиль. Атмосфера здесь была глубоко интимная: темные стены, мягкий свет, высокие деревянные шкафы с книгами, и, конечно же, темно-бордовая кожаная мебель Chesterfields. Мраморная барная стойка с металлическими подвесами вилась волной вдоль всей фронтальной стенки. За ней витрина, которой позавидовал бы принц Монако. Верхний ряд был отдан коньякам. Различной формы, но с неизменным цветом, они на вытяжку стояли, как солдаты. Тут были «Хеннеси Мастер Блендер» с квадратными плечами, «Реми Мартин Икс-О» медалью с лепестками, «Хине Антик», как сплющенная бочка, «Курвуазье», «Ожье», «Мартель» и «Пьер Феранд». А в самом центре в своем хрустальном одеянье на фоне бархатной коробки гордо стоял Louis XIII. Я проглотил слюну тихонько.

Ниже две роты вискарей и иже с ними водка. Виски не пью, и взгляд я перевел пониже, туда, где в ровный ряд различное вино стояло. Слева розовые бутылки, затем белые, затем светло-красные, затем темно-красные. Я успел понять, что все они отсортированы по странам и регионам. И везде значки с циферками. «Года урожаев», – догадался я. Ну а под вином полка в коктейльный разнобой со всего света, много цвета, формы, и наклейки – всё смотрелось очень эффектно и заманчиво. А по бокам, в двух освещенных нишах стояли две фигуры деревянных волков. Одна побольше – белая, другая меньше – черная. Ну, Черный лес вокруг, ну что еще сказать. Левее центра барной стойки я увидел штук пять «гусаков». И пиво, много – тоже хорошо.

Пространство в баре нежно заполнял красивый слог французских музыкантов. Я уловил на вкус тот необыкновенно теплый и очень точный звук из Nautilus. Колонки необычной формы эти я как-то видел, но слышать до сих пор не доводилось. Музыкальная стойка в баре была Мечтой, моей мечтой из детства, что на всю жизнь мою осталась.

Сверху в отдельной нише стоял большой коричневый магнитофон. Две большие серебряные катушки приковывали взгляд. Я глазам не верил, они волшебным образом крутились. Этот аппарат я видел только на картинках. Желанный и вожделенный Technics – Эльбрус оргазма меломана. О да, это он выдавал звук в такт своим завораживающим индикационным стрелочкам. А под ним еще стояла диковинная кассетная дека. Но не простая, а студийная, от очень уважаемой японской фирмы. Я мог только догадываться о ценности такого аппарата. У него на половину лицевой стороны был толстый стеклянный кассетоприемник, а на вторую половину – цветной электронный дисплей. Невиданная вещь для того времени. Он гордо светился и ждал своего часа, чтобы показать, на что способен. Оба аппарата были младше меня всего-то на каких-то десять лет. Раритет.

Ниже, в паре шел серебряный комплект усилителей. Легендарная серия. Большой серебряный дисплей под толстым сантиметровым стеклом демонстрировал две большие стрелки. Сейчас их амплитуда была невысокой. «Звук не должен был мешать беседе», – отметил я. И рядом со всем этим достижением японской инженерной мысли стоял вертак. Проигрыватель винила. Нет, не японский, а немецкий. Серебряный красавец, как паук с толстенным и тяжелым диском на спине. Я его знаю, он тоже моя давняя мечта.

А на самом верху, над всем этим великолепием горели винтажные настенные электронные часы, точно такие, что установлены в московском метрополитене. Только имели они два ряда. Верхний их ряд показывал ход времени, а нижний дату. Сейчас они фиксировали 20:20 – 10.11.11.

«Вот это я удачно зашел», – подумал я и стал оглядываться по сторонам, где бы присесть.

Бармен остановил мои метания и вежливо вышел ко мне навстречу.

– Присаживайтесь здесь у стойки, сэр, вам будет здесь удобно.

ГЛАВА 3

ОТПРАВНАЯ ТОЧКА

Откуда он взялся? Под стойкой что ли тихо он сидел? Стройный, гибкий и явно тренированный, он был моего роста, но чуток крупнее. Немного смуглый, а может, просто загорелый с харизматичною улыбкой на устах. И непонятной расы. Не европеец, не араб, не турок вроде и уж точно не аид. Да и на русского похож он не был. Тогда откуда знает русский? Его белая седина, красиво завивалась на концах. На вид я дал бы ему лет сорок пять, но большие и темные антрацитового цвета глаза намекали на глубокую мудрость. Значит старше. Нос не был тонким и выпирал чуток горбинкой. В уголках губ закралась легкая и лукавая улыбка, словно он планировал чуть позже украсть мой кошелек. Одет на первый взгляд недорого. Но приглядевшись, понял – ошибаюсь. Ничто не стоит дороже элегантности, помноженной на вкус с деньгами. Светло-синяя рубашка, явно сшитая на заказ из качественного и немнущегося мягкого материала, была идеально подобрана по контуру его мускулистого тела. Черные джинсы от Brunello Cucinelli и черные туфли от Порше. А вот черный кожаный ремень подсказывал мне, что он из крокодила, и серебряная бляха от Stefano Ricci в этом твердо убеждала. Весь этот туалет как бы завершали толстые золотые часы. Швейцарская полувековая классика с черным циферблатом. То Panerai, конечно.

Я от кого-то слышал, что у Самого лежат в коллекции такие, хоть и цена у них не слишком велика для президента, но ведь и аура часов – не только стоимость «котлов». Это уже легенда, миф и образ. Это твоя легенда. Мечта и достижение высот. Часы сигнал, как «свой – чужой». Они как шифр – кому и с кем, и как можно общаться. Часы – любовь. Часы – идея. Часы – твой результат. И я невольно мысленно перевел взгляд на свои IWC. И хоть их ранг заметно ниже, но всё же бренд немного выручал. «Простые бармены не могут так одеваться, – подумал я, – кто он тогда? Хозяин бара иль отеля?»

– А почему у стойки лучше? – спросил я и вежливо сделал шаг навстречу.

– Потому что вы пришли один и, вероятнее всего, желаете насладиться своим одиночеством. Под бокал хорошего коньяка или может под фужер вина. А если будет с кем, то и поговорить за жизнь. За барной стойкой люди разные бывают и все без масок. Видите ли, стойка затирает статус. И часто после третьей рюмки все мы честны и откровенны. А это, знаете ли, дорогого стоит. Нечасто по душам выходит долгий разговор. За жизнь, за женщин, за шанс или удачу. Ну а если никто к вам не подсел, то есть бармен, с кем всегда можно поделиться. Ведь бармен это не только налить, подать вам выпить. Бармен это атмосфера бара, бармен это своего рода ваш читатель или психотерапевт. Бармен, если хотите, это ваше особое путешествие. Как думаете, коллега?