Страница 6 из 17
– В-вы кто? – пролепетала она.
Королева нетерпеливо топнула ногой.
– Тринадцатая глава, внучка! Открой тринадцатую главу! Я же сказала. Ты бы научилась слушать. Все королевы должны уметь слушать.
Вообще-то, Дженна не могла себе представить, чтобы эта королева кого-нибудь слушала, но девочка промолчала. Ее беспокоило другое: призрак сказал ей «внучка». Причем уже второй раз. Неужели эта ужасная королева – ее бабушка?
– Но… почему вы все время называете меня внучкой? – спросила Дженна, надеясь, что просто ослышалась.
– Потому что я твоя прапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрабабушка. Но ты можешь звать меня просто бабушкой.
– Бабушка?! – в ужасе воскликнула Дженна.
– Вот именно. Так подойдет. Не будешь же ты каждый раз обращаться ко мне, используя мой полный титул.
– А какой у вас полный титул? – спросила девочка.
Призрак нетерпеливо вздохнул, и от его ледяного дыхания у Дженны зашевелились волосы на макушке.
– Глава тринадцатая. Сколько можно повторять? – сурово напомнила королева. – Гляжу, я пришла как раз вовремя. Ты отчаянно нуждаешься в толковом наставнике. Твоей матери должно быть стыдно за то, что она не удосужилась обучить тебя хорошим манерам и всему, что должны знать королевы.
– Вообще-то, моя мама очень хороший наставник, – возмутилась Дженна. – Она всему меня научила.
– Мама… мама? Что еще за… мама? – Королева умудрилась изобразить на лице неодобрение и озадаченность одновременно. За много веков она достигла такого совершенства в искусстве придавать любому выражению лица оттенок неодобрения, что теперь даже при всем желании не смогла бы обойтись без него. Но ей этого и не требовалось. Ее вполне устраивало, что она на все и всех смотрит так, будто весь мир перед ней провинился.
– Мама – это моя мама. В смысле моя мать, – раздраженно сказала Дженна.
– И как ее зовут, позволь узнать? – спросил призрак, сверля девочку взглядом.
– Это не ваше дело, – сердито ответила принцесса.
– Случайно, не Сара Хип?
Дженна молчала и сердито смотрела на призрака, мечтая, чтобы он убрался восвояси.
– Не дождешься, никуда я не уберусь, внученька. У меня тут свои дела. И мы обе знаем, что эта особа Сара Хип – не твоя настоящая мать.
– Для меня она мать, – буркнула Дженна.
– Кто для тебя кто, внученька, не имеет значения. Правда в том, что твоя настоящая мать, точнее, ее призрак, сидит в своей башне и не удосуживается дать тебе королевское образование, поэтому ты больше похожа на безродную служанку, чем на настоящую принцессу. Позор, стыд и позор, но я это исправлю, во благо той убогой дыры, в которую превратился мой Замок и мой Дворец.
– Это не ваш Замок и не ваш Дворец, – возразила Дженна.
– Вот в этом, внученька, ты ошибаешься. Он был моим раньше и скоро снова станет моим.
– Но…
– Не перебивай! А теперь я ухожу. Тебе уже давно пора спать.
– Да рано еще! – возмутилась Дженна.
– В мои времена все принцессы без исключения, пока не становились королевами, ложились спать в шесть часов. Я сама ложилась спать в шесть часов каждый день, пока мне не исполнилось тридцать пять лет. И мне это нисколько не повредило!
Дженна в изумлении смотрела на призрака. А потом вдруг улыбнулась при мысли о том, какое облегчение, наверное, испытывали все во Дворце, когда в те времена наступало шесть часов.
Королева неправильно истолковала улыбку Дженны.
– Вот, наконец-то ты начинаешь соображать, внученька. А теперь давай ложись, у меня еще есть важное дело. Увидимся завтра. Можешь поцеловать меня и пожелать мне спокойной ночи.
Дженна пришла в такой ужас, что королева отпрянула и сказала:
– Ладно, вижу, ты еще не совсем привыкла к своей новой бабушке. Спокойной ночи, внученька.
Девочка не ответила.
– Я сказала «спокойной ночи, внученька»! Я не уйду, пока ты тоже не пожелаешь мне спокойной ночи.
Повисло натянутое молчание, пока Дженна не поняла, что больше не может видеть длинный нос этого призрака.
– Спокойной ночи, – холодно произнесла она.
– Спокойной ночи, бабушка! – поправила королева.
– Я никогда не буду звать вас бабушкой, – сказала Дженна, когда, к ее огромному облегчению, призрак начал исчезать.
– Будешь, – раздался из пустоты тоненький голосок призрака. – Будешь…
Принцесса схватила подушку и в ярости швырнула ее в сторону голоса. Ответа не последовало: призрак ушел. Припомнив совет тетушки Зельды, Дженна медленно сосчитала до десяти, чтобы успокоиться, потом взяла «Историю нашего Замка» и быстро открыла тринадцатую главу. Глава называлась «Королева Этельдредда Ужасная».
4
«Дыра в стене»
Пока Дженна изучала тринадцатую главу, Септимус Хип – ученик Архиволшебника – как раз попался за чтением того, что ему не положено было читать. Марсия Оверстренд, Архиволшебник Замка, была вынуждена временно отступить из кухни, не в силах уладить раздор между кофейником и печью. В полном негодовании она решила оставить все как есть и проведать своего ученика. Она нашла его в библиотеке Пирамиды – он был поглощен чтением груды старых, истрепанных бумаг.
– И чем это, интересно, ты занимаешься? – требовательно спросила Марсия.
Септимус виновато подскочил и засунул бумаги под учебник, по которому должен был готовиться.
– Ничем.
– Я так и думала, – сердито ответила Марсия и смерила ученика взглядом, стараясь, хотя и не совсем успешно, сохранять суровое выражение лица.
Септимус испуганно таращился на нее зелеными глазами, его кучерявые соломенные волосы были скручены в жгутики – Марсия давно заметила за ним привычку в задумчивости наматывать их на палец.
– На случай если ты подзабыл, – напомнила она, – ты должен повторять материал перед экзаменом по практическим предсказаниям, который, между прочим, завтра. А не читать какую-то макулатуру пятисотлетней давности.
– И вовсе это не макулатура, – возразил Септимус, – это…
– Я прекрасно знаю, что это, – сказала Марсия. – Я уже говорила тебе. Алхимия – это полная чепуха и пустая трата времени. Ты еще носки начни варить в надежде, что они превратятся в золото.
– Но я не читаю об алхимии, – сказал Септимус. – Это манускрипты о врачевании.
– Одно другого стоит. Марцеллий Пай, верно?
– Да, очень интересно.
– Очень бестолково, Септимус.
Марсия сунула руку под книгу «Практические основы предсказания», которой Септимус прикрыл бумаги, и вытащила из-под нее пачку пожелтевших и хрупких листов, исписанных выцветшими каракулями.
– Все равно это только его заметки, – сказала она.
– Да. Жаль, что его книга исчезла.
– Хм. Тебе пора спать. Завтра вставать рано. Экзамен в семь часов семь минут – и ни секундой позже. Понял?
Септимус кивнул.
– Ну, тогда давай иди.
– Но, Марсия…
– Что?
– Мне очень нравится врачевание. И Марцеллий был самым лучшим знахарем всех времен. Он придумал так много лекарств и снадобий и выяснил, почему мы болеем. Нельзя ли мне изучать врачевание?
– Нет, – ответила Марсия. – Да тебе это и не нужно, Септимус. Все, на что способны знахари, можно сделать с помощью магики.
– А от Хвори она не помогает, – упрямо возразил Септимус.
Марсия поджала губы. Септимус был не первым, кто упрекнул ее в этом.
– Поможет. Обязательно, – заверила волшебница. – Надо только поработать над… это еще что? – И Марсия ринулась прочь из библиотеки, выяснять, что за грохот раздался двумя этажами ниже, на кухне.
Вздохнув, Септимус положил бумаги Марцеллия в старую коробку, которую нашел в пыльном углу, погасил свечу и пошел спать.
Но спалось Септимусу плохо. Уже целую неделю его каждую ночь преследовал один и тот же кошмар, и эта ночь не была исключением. Ему снилось, что он пропустил экзамен и Марсия гонится за ним, он падает в трубу и эта труба продолжается бесконечно… Он хватается за стены, чтобы остановиться, но все равно падает… и падает… и падает.