Страница 11 из 17
– Нельзя поживее? А то так всю ночь идти будем!
– Я не могу быстрее. Чего ты так торопишься? И куда ты вообще идешь? А-а-ай!
Септимус поскользнулся, но Люси успела подхватить его. Девушка подтолкнула его вперед, и Септимус двинулся дальше, механически переставляя ноги.
– Куда я иду – тебя не касается. И вообще никого не касается, – ответила Люси. – Тропа уже стала шире, так что иди быстрее, а?
К облегчению Септимуса, его ноги нашли твердую опору – Окольная тропа действительно расширилась.
– Ты здесь уже ходила? – спросил он.
– А ты как думаешь? Топай давай!
– Да не могу я. А ты почему ходишь Окольной тропой?.. Не хочешь, чтобы Гриндж… то есть твой отец знал, куда ты пошла? – У Септимуса зародилось нехорошее подозрение.
– Его вообще не касается, куда я хожу и что делаю, – буркнула Люси. – Ну шевелись ты!
– Почему? – переспросил Септимус, замедлив шаги. – Почему ты не хочешь говорить Гринджу, куда ты идешь?
– Какой же ты зануда! Теперь понятно, почему Саймон считает, что ты маленький гадкий… – Люси оборвала себя на полуслове, но было уже поздно.
Септимус замер как вкопанный, и Люси налетела на него сзади.
– Ты идешь к Саймону?
– Да что ты делаешь?! Дурак. Мы чуть оба в ров не свалились.
– Так ты правда идешь к Саймону? – повторил Септимус. – Поэтому пошла этой дорогой? Чтобы никто не увидел? Ты ведь знаешь, где он?
– Нет, – угрюмо ответила Люси. – Иди уже!
– Никуда я не пойду, пока ты не скажешь, где Саймон, – заупрямился Септимус.
– Ну, тогда будем торчать тут всю ночь, – также заупрямилась Люси.
Они стояли, прислонившись спиной к стене Замка, которая вздымалась в самое небо. Никто не хотел уступать. Несколько минут продолжалось молчаливое противостояние, но потом там, откуда они пришли, раздались шаркающие шаги. Камень, вывернувшись из-под чьей-то ноги, с громким плеском упал в воду.
– Слушай, Септимус, – хриплым шепотом сказала Люси, – здесь опасно. По этой тропе иногда ходят твари, я их видела. Давай уже дойдем до Змеиной лазейки и там все обсудим, ладно?
Септимуса не пришлось долго уговаривать.
– Ладно.
Через десять минут они преодолели самую сложную часть тропы под Смотровой башней Восточных ворот и приближались к Змеиной лазейке. Тут Септимус неожиданно остановился, и Люси наступила ему на пятки тяжелыми сапогами.
– Ой! – придушенно пискнул Септимус.
– Да перестань ты трястись! – раздраженно фыркнула Люси.
– Мне показалось, там был свет. В лазейке, – прошептал Септимус.
– Что ж, – прошипела она в ответ, – хоть будет видно, куда идем.
Септимус двинулся дальше, но через пару секунд раздался негромкий всплеск, и свет исчез. Мальчик хотел было опять остановиться, но в последний момент передумал.
– Ты слышала, как что-то упало в воду? – прошептал он.
– Нет. Но один дрянной мальчишка сейчас точно искупается, если не перестанет трещать. – Люси ткнула Септимуса в спину. – Ну быстрей уже!
Радуясь про себя, что Люси не его сестра, Септимус поспешил дальше.
Скоро Септимус и Люси уже спускались по узким каменным ступеням, которые вели к Змеиной лазейке. Как только они шагнули на нее, до них в ночной тишине донесся приглушенный бой часов на здании суда. Час ночи. Септимус огляделся, но, как и следовало ожидать, никаких признаков Марцеллия Пая не обнаружил.
Септимус зевнул – ему вдруг страшно захотелось спать. Люси тоже зевнула и вдобавок задрожала от холода. Отыскав в одном из многочисленных карманов большой ключ, она плотно запахнула свой плащ. Септимусу пришло в голову, что он уже где-то видел этот плащ, только не мог вспомнить где. Для Люси ее плащ выглядел чересчур дорогим. Гринджи жили небогато, Люси обычно сама шила себе одежду и ходила все время в одной и той же паре коричневых стоптанных сапожек, которые были ей великоваты. У нее даже хороших лент для волос не водилось, и ей приходилось вплетать в косы самодельные ленточки и обрывки ремешков или веревок. Но сейчас на ней был длинный темно-синий плащ, спадающий с плеч элегантными складками и окутанный аурой богатства.
А вот сапоги у Люси были все те же, большие и обшарпанные. Она дотопала до большой двери в сарай для лодок, где ее брат Руперт держал свои катамаранчики, которые сдавал напрокат летом, их еще прозвали «рупертами». Со знанием дела Люси повернула ключ в замке, толкнула дверь и исчезла. Септимус ринулся за ней.
Внутри было темно. Септимус надел на палец кольцо дракона, и вскоре сарай озарился тусклым желтым светом. Мальчик увидел, как Люси пытается затащить катамаран на маленькую тележку.
– Уходи, – прошипела Люси, заметив, что Септимус вошел в сарай.
– Ты к Саймону идешь? – снова спросил он.
– Не лезь не в свое дело, а? – ответила Люси, силясь втолкнуть тяжелую лодку на тележку.
Септимус взялся за другой конец лодки, и вместе им удалось ее поднять.
– Спасибо, – фыркнула Люси, когда Септимус ухватил тележку за ручку и помог девушке вывезти катамаранчик из сарая.
Вместе они покатили лодку, выкрашенную в кричаще-розовый цвет, вдоль по улочке, туда, где плескалась во рву вода. Стоя в тени, за их потугами с неодобрением наблюдал призрак с длинным острым носом, но ребята ничего не заметили. Когда Септимус столкнул катамаранчик в реку, королева Этельдредда беззвучно топнула ногой от возмущения.
Септимус вручил Люси веревку от лодки и покатил тележку обратно в сарай. Когда он проходил мимо призрака, королева, сверля его недобрым взглядом, прошипела:
– Пунктуальность – добродетель, юноша. Опоздание – порок.
Но из-за скрипа тележки Септимус ничего не услышал.
Он вернулся ко рву и придержал лодку, чтобы Люси могла спокойно забраться в нее. Оба неловко молчали. Девушка уселась и вдруг угрюмо улыбнулась Септимусу.
– Вообще-то, ты неплохой парень, – неохотно сказала она, взявшись за ручки, которые поворачивали причудливые лопасти «руперта».
Септимус ничего не ответил. Люси чем-то напоминала ему тетушку Зельду, от которой он научился тому, что, если хочешь от кого-то что-то услышать, нужно быть терпеливым. Тетушка Зельда была такая же упрямая, как Люси. И Септимус просто ждал, чувствуя, что девушка явно хочет ему что-то сказать.
– Мы с Саймоном чуть не поженились, – вдруг выпалила Люси.
– Знаю, – вздохнул Септимус, – мне папа сказал.
– Никто не хотел, чтобы мы поженились, – добавила она. – Не знаю почему. Это несправедливо!
Септимус не нашелся что ответить.
– А теперь все ненавидят Саймона, и он не может вернуться домой. И это тоже несправедливо!
– Ну так он же похитил Дженну! – напомнил Септимус. – А потом пытался убить ее, меня и Нико. И он чуть не разрушил лодку-дракона. Не говоря уже о Марсии. Он чуть не погубил ее этим внедрением. А еще он…
– Ладно, ладно, – перебила его Люси. – Совсем не обязательно все так занудно перечислять.
И снова повисло неловкое молчание. Септимус решил, что больше ничего от Люси не добьется. Он отпустил веревку и оттолкнул «руперт» от берега.
– Если все же увидишь Саймона, – сказал он, – передай, что его здесь не ждут.
Люси показала ему язык, поставила ноги на педали и начала их вращать. Септимусу было странно это видеть: на таких лодках катались летом для забавы, а посреди темной осенней ночи Люси на катамаранчике выглядела более чем необычно.
– Счастливо добраться, – сказал Септимус, – куда бы ты ни собиралась.
Люси обернулась:
– Я не знаю, где Саймон. Но он прислал мне записку, и я буду искать его. Где-нибудь.
Септимус дождался, пока Люси на ярко-розовом катамаране не завернула за излучину и не скрылась из виду. Он еще немного постоял на берегу, слушая, как в отдалении Люси упорно крутит педали, стремясь к своей цели.
И только когда Септимус наконец повернулся, чтобы пойти домой, он увидел пламя под водой.
8
Пламя под водой