Страница 6 из 17
Именно благодаря чуду Бестелесного, наше Тело выбирало правильную тактику, развивалось в нужном направлении самоограничений и закалки. Тело иногда посылало проклятия своей «хозяйке» за то, что оно порой морила его голодом, мучала всякими упражнениями, заставляла неутомимо мчаться на коньках по скользкому льду, задыхаясь на холодном ветру…Но потом вдруг погружало его в мягкое кресло и при свете неяркой настольной лампы, читало Тело стихи Максимилиана Волошина или Александра Блока. Тело блаженствовало и благодарило свою повелительницу за столь дивные переходы от холода и неудобства к теплу и блаженству! Именно эта смена ритмов и давала Телу полноту жизни, и еще более укрепляло почву для Бестелесного, и делала ум живым и подвижным, а он то и главенствовал в каждом проявлении Тела.
Итак, Тело научилось производить Мысли, и это было тем более удивительным, ведь оно было женским! В истории философии, многие великие мужчины говорят о женщине, как о самом примитивном существе: «Уже самый вид женской фигуры показывает, что она не предназначена для слишком большого труда ни духовного, ни телесного», – писал Артур Шопенгауэр. Вольтер говорил: «Женщина – это человеческое существо, которое одевается, болтает и раздевается». Интересно, что бы они сказали, если бы попали на съезд физиков, и увидели в зале женщин-ученых. Впрочем, и во времена Ницше и Вольтера, были умные, талантливые дамы, но мужчины упорно старались их не замечать.
***
Наше Тело радовалось появлению Мысли как радуется дикарь восходу солнца, (не замечая его регулярности), в тёмных холодных джунглях… Незримое дуновение фантастической идеи или волшебная картина Воображения обволакивали Тело неземным блаженством. Наверно, это был Катарсис в понимании Тела что-то вроде воспарения или состояние восторга. Если бы всегда так вознаграждались наши телесные ограничения! Как удобрения в почве переходит в чудо цветка или колоса, так и плоть и кровь Тела невероятным образом производят духовную субстанцию фантазии и мысли. Объяснить саму Мысль было трудно, скорее можно было собрать воедино ощущения, которые возникают внезапно: волнение, беспокойство, – вплоть до повышения температуры.
После многих лет одиноких бдений за письменным столом, когда Тело неутомимо вглядывалось в знаки Мыслей других Тел, наступал момент, будто начинался диалог с неизвестным оппонентом, так из недр сознания рождалась собственная Мысль Тела. О, какое счастье почувствовать её рождение, будто дуновение неведомого мира пронеслось совсем рядом. Разве могло Тело что-либо сравнить с этим чудом?
И вечный парадокс – бездействие рождали в Теле мучительную сонливость, а напряжение, беготня по неотложным делам, досада на вечно ускользающее Время, внезапно озарялась появлением новой Мысли.
– Идея! – кричало Тело, будто его усилия по переработке обыкновенной земной пищи, привели к неожиданному результату Неземного Плода…Вот и получалось, что Тела разнились между собой не полом, ни цветом глаз, формой головы или пропорциями грудей и бедер, они различались лишь тем, могут ли они производить свои собственные Мысли?
И даже если некая Мысль оставалась беспризорной, никому не нужной, если Тело не успевало записать её в свой блокнот, и эта Мысль растворялась в пространстве, никем не услышанная, она оставалась где-то в тайниках памяти и в нужную минуту могла появиться вновь. И в какую бы одежду не рядились другие Тела, как бы пышно не обставляли они свою бытовую и прочую жизнь, какие бы звания им не присуждались другими Телами, никогда не дано было им узнать Радость явления Собственной Мысли, той, что рождается в тебе самом, а не выучивается из чужой книги и не подслушивается в разговорах других Тел.
Небрежность в одежде Тела или равнодушие к плотским и пищевым радостям, часто доходили до смешных крайностей, будто быть мыслителем можно лишь, пребывая в бочке, как Диоген. И всё же Тела мыслителей были уязвимы среди большинства других немыслящих Тел.
***
– Чему радуются эти бедные Тела? Они так плохо одеты, у них изможденные лица, – спрашивали себя Тела банкиров и владельцы красивых больших домов. Они не могли догадаться о тех неземных радостях, которые получают эти смешные нелепые Тела-чудаки. Однако, и многие Тела Мыслителей долгое время не подозревали о том, что другие Тела, на вид как бы полноценные, понятия не имеют о простом доступном, чуть ли не физиологичном акте Рождение мысли, что-то вроде дефекации, что происходит регулярно и без задержки у здорового Тела…Да и пресловутые «роды Мысли» (в обиходен часто звучит) – Ну родишь ты, наконец, что-либо? Надо заметить, что Мысль, рожденная от напряжения мышц, как бы и не отделяется вовсе от Тела, а также конкретна и материальна как само Тело. Это как бы трудовая Мысль: «Надо починить стул» или «Давно я не варила борщ» – это некая целевая установка к действию, и рождается она в буднях занятого трудового Тела. Она направлена на выживание в реальных бытовых обстоятельствах, это -упрощенная бытовая Мысль, она фиксирует, отображает увиденный или осязаемый предмет, констатирует положение Тела в пространстве.
Как если бы женское тело сказало, глядя на себя в зеркало: «Да, я уже не девочка, пора менять прическу и стиль одежды» или мысль – констатация факта: «Домашние дела никогда не кончаются».
Мысль настоящая никогда не опустится до разглядывания себя или другого Тела. Она парит над Землёй и делает Тело, производящее её, таким смелым и счастливым, что никакие мелкие и большие проблемы ежедневной жизни его не трогают, ибо Тело верит, что оно вслед за собственной Мыслью сможет когда-нибудь парить столь же свободно и легко во Вселенной…
***
Итак, наше Тело было молодым и красивым, вело только ему присущий образ жизни, и каждый раз удивлялось, если какое-нибудь мужское Тело начинало за ним охоту. Ему было непонятно, почему мужчины говорят о форме груди, о крепких мышцах зада или о высокой температуре вагины. Их завораживает подвижность и лёгкость в каждом движении Тела. Однако нашему Телу мало быть привлекательным чем-то телесным, его манит бестелесный контакт с мужским Телом. Оно борется за Бестелесное Совершенство с самим собой. Оно стремится к цели кем-то поставленной в далеком детстве. Но спустя много лет, пройдя дебри самоанализа, узнав его до великого шарлатана Фрейда, Тело сделало простое открытие – ученые всех времен и народов изучали всё, что было возможно на планете Земля для того, чтобы найти эликсир вечной Жизни. Религии всего мира построены на этом простом желании – быть Бессмертным!
Волшебное соединение Физического и Духовного в Теле, – вот, в сущности, в чём загадка Бестелесного, ибо любое Познание – это и есть скрытая борьба за продление своего бытия в Бесконечность…Многие мыслители прошлого и настоящего произносят красивые лозунги, что они пекутся о благе всего человечества, а сами мечтают Бессмертии…
Так вот, чего хотело и добивалось наше Тело, прикидываясь наивным и равнодушным ко всему тому, что увлекало другие Тела!
Не обращая внимания на насмешки, непонимание, а иногда и открытую ненависть, Тело знало, что всё будет происходить по поговорке: «Смеётся тот, кто смеётся последним!» – пусть этот момент наступит через много лет, он всё равно наступит!
Однако это ощущение значимости самого себя пришло к Телу далеко не сразу. Понадобилось много времени, чтобы Тело осознало себя. Как долго ему приходилось стушевываться, уходить при разговоре с другими Телами на второй план. Будто не могло оно рассказать о том, что с ним происходит, и пряталось от внимательного взгляда за небрежной одеждой. Тело не прихорашивало себя, не стремилось никому понравиться в своей обычной телесной оболочке до тех пор, пока не проступят в его облике следы Бестелесного. До этого момента Тело растворялось в толпе как разведчик, которому нельзя быть яркой фигурой, чтобы самому все тщательно разглядеть и обдумать. Тело как бы давало себе трудное задание найти, что же есть в этом мире самое главное, самое удивительное, то, что многие Тела скрывают, не договаривают, прячут. Тело жадно вглядывалось и подслушивало разговоры чужих и равнодушных к нему Тел. Оно само оставалось долго без всяких примет.