Река Зеро

И тогда следовало наказание – привычный БИЧ в твоей голове принимал новый статус. «Домовой» – контролер, надзирающий, палач. Голос в твоей голове. Отныне все органы чувств, кроме тебя, принадлежали системе Контроля по Надзору. Смотрели твоими глазами. Слушали твоими ушами.

Нюхали твоим носом и трахались твоим членом.

Полный эффект присутствия. Если ты любитель одиночества – лучше сразу пулю в лоб.

В смысле, я хотел сказать – не нарушай закон.

Всё просто. И никаких тюрем. Разумеется, степень жесткости «Домового» зависела от приговора. Рассказывали, что количество рекомендаций в сутки могло доходить до ста. С какой ноги встать, куда именно направлять струю. С кем здороваться, а кого послать на хер. Сколько шагов делать в день и чем питаться. Что почитать или какую программу посмотреть.

За не следование «рекомендациям» – полагался болевой шок. Вообще без разницы – вломил ты какому-нибудь в табло или обоссал ободок унитаза.

Десять лет – максимум, который выдерживали человеческие виды. Необратимые последствия наступали раньше. Логично предположить высокий процент смертности среди осужденных, но власть предержащие не любят афишировать данные.

Разумеется, взлом баз локальных систем карался Законом сурово. От двух до пяти лет под контролем «Домового». Но это ничто по сравнению с тем, что полагалось за взлом базы индивидуального БИЧ – упаковка в «тяжелой» воде, гибернация тела при пограничной жизни мозга. Иными словами – висишь себе на глубине, кое-что осознаешь и готовишься встретить вечность.

Про вечность я, конечно, перегнул. До самой физической смерти. А может, и после – кто проверял? Не так давно в общий доступ слили ролик, где подсвеченные медузами, парят на глубине тысячи впечатанных в прозрачную «упаковку» тел.

Мое возможное будущее при неудачном стечении обстоятельств.

Потому что именно этим я и занимаюсь – проникновением в личную базу БИЧ.

В данном случае моя цель – наша неудачница по жизни Бернардина Эльд. Настолько плохая девочка, что даже мои много повидавшие глаза полезли на лоб. Хотя… Не начала ли она экспериментировать на себе? Может статься, что всё не так, как представляется.

А лучше.

Это пусть впечатлительный Нищеброд развлекает себя рассказами о голосе в моей голове, я уверен. Слова прозвучали. А вот кому и зачем понадобилось их скрывать – вопрос, который я планирую решить в ближайшее время. Как оказалось, схема проникновения в дом Бернардины требует времени на подготовку. Ждать не хотелось. Когда у меня возникает чувство жжения в одном месте, я предпочитаю опасные и непредсказуемые ходы.

В итоге, я решил оттолкнуться от соседнего дома. Ну, как я. Тему предложил Нишеброд, а я завелся. Тем более что жилой комплекс, на крыше которого я находился, населенный гражданами весьма преклонного возраста и защиту имел соответствующую. Почти допотопную. «Забить» несколько камер для Нищеброда не составило труда. И вот я – никем не замеченный торчу в ночи, ожидая сигнала. И, четно говоря, терпение мое основательно…

«Максик, ты как?» – раздался в визоре долгожданный голос.

«В нетерпении», – отозвался я.

Мои БИЧ-приблуды в режиме скрытого текста, позволяли мне контактировать, не раскрывая рта. Как с визором, так и с абонентом. Удовольствие – ниже среднего. Такая передача требовала предельной собранности и тренировки. И я не имею в виду голосовой имплант. В нем по-любому задействована речь, даже если ее почти не слышно. Главное слово здесь «почти». Некоторые хрипят, иные хрюкают. У меня была знакомая, которая постанывала в момент работы с визором. Пока она мне нравилась – меня это заводило.

Я не говорю. Я формирую мыслеобразы. Популярностью девайс не пользовался – мало у кого получалось. Как по мне – к лучшему.

«Авария на шестой магистральной. Всех ховербайкеров туда стянули. Только успокоились. Готовность тридцать секунд».

«Ясно».

Высотка, которую я собирался штурмовать, давно отправилась в объятия Морфея. Светилась ниже сорокового этажа – вполне приемлемое допущение. Окна, которые меня интересовали, погрузились в спячку. Дамочка не подавала признаков жизни последние два с половиной часа. Я поправил наплечную кобуру с игломётом, закрепил поясом реактивный ранец. Спуститься пятью этажами ниже для меня не составит труда. А вот для того, чтобы подняться – без баллона не обойтись.

«Двадцать».

Я перегнулся через ограждение, вскинул стрелу импульсной абордажной кошки и прицелился в крышу соседнего здания чуть левее окна, где по плану предполагалась спальня.

«Десять. Готов?»

«Всегда».

«Пошел».

Тихо щелкнул спусковой крючок. Стрела отправилась в полет, в секунду размотав трос и преодолев тридцатиметровое расстояние. Кошка раскрылась. Я опустил стрелу за ограждение, разблокировав скрытую часть крюка. В тот же миг у меня на экране зажегся зеленым максимальный эффект импульсной сцепки.

Нищеброд молчал, значит, всё шло по плану. Я активировал прибор ночного видения, перекинул трос, идущий от моего пояса через основной, закрепил карабин. Перехватил магнитной перчаткой страховочную петлю и в тот же миг влетел в темную бездну.

И сразу – абсолютное, невыразимое словами чувство свободы. Ветер, на скорости бьющий в лицо, восторг, всплеск адреналина. Внизу, в сотне метров подо мной в тумане искрят проблесковые маячки набережных – сливаются в сплошные линии. Тонкий, эластичный костюм с электродами и проводящим слоем, обтягивает меня как вторая кожа. И делает практически невидимым. На визоре рассчитывается метраж до цели. Я успеваю несколько раз вздохнуть, прежде чем меня встречает соседняя крыша. У самого края я притормаживаю. Цепляюсь за основание крюка, подтягиваюсь и одним махом перелетаю через ограждение.

Чувствуешь, Бернардина? Мы стали ближе. Я иду к тебе, детка.

Я вставил карабин в специальный паз у основания крюка и, перегнувшись, нырнул вниз. Два этажа – ни о чем. Пару раз оттолкнувшись от стены, я зафиксировал блок и завис возле приоткрытого окна, ведущего на лоджию. Вынув из гнезда на поясе универсальную отмычку, я вставил жало в щель верхней задвижки и плавно сдвинул вниз. Створка окна открылась беззвучно. Еще рывок – и я квартире. Осталось открепить карабин и заняться поиском дамочки. Что я сделал.

Раз, два, три, четыре…

Бернардина?

Проект дизайна двухъярусной квартиры заказывали недавно. В базе фирмы, которая устраивала ремонт, сохранилась пять-дэ картинка. Я почувствовал себя как дома. Второй этаж, на котором я находился, встретил меня тишиной и приторным запахом ванили. Подсвеченной люменом зеленью пальм, расставленными в хаотическом порядке креслами и разнообразием пуфов. Такое впечатление, что хозяйке лень было ходить и поэтому сиденье ждало ее там, где отказывали ноги. Стены закрывали психоделические полотна, напоминавшие испражнения великана. Если засунуть ему в задницу краски и заставить маленько поднапрячься – самое оно и получится. Насколько я знал, из живности имелась только голографическая лабуда в виде насекомых. Да и то – этажом ниже. Уж конечно, бабочки. Хотя, у Морфа, например, по квартире ползали неоновые тараканы. Он говорил, что они его успокаивают.

Сняв с предохранителя игломёт, я двинулся по коридору направо, где предполагалась спальня. Осторожность не помешает – на тот случай, если дамочка любила бродить по ночам в темноте. А стоит представить, что она бизнес-тему воплотила в собственном теле, то не удивлюсь – если она в туалет поползет.

Так что, под ноги я тоже смотрел.

Слабое похрапывание – с каждым шагом всё сильнее – привело меня туда, куда нужно. Плохая девочка Бернардина морской звездой возлежала на кровати таких размеров, что вполне подходила для ведения военных действий местного масштаба. Черные волосы, раскиданные по подушке, и вовсе добавляли ей сходство с кляксой, в центре которого плавало усталое, недовольное жизнью лицо.

Не тратя время напрасно, я обошел кровать с другой стороны, опустился на колени, привалился спиной к стене и приготовился «работать». Во время спарринга, Бернардина будет витать во снах. Проснется ли она, когда я ее отпущу – неизвестно. Но я планировал решать проблемы по мере их возникновения.