Страница 7 из 10
А вернувшись в комнату, застала мявшуюся на пороге горничную.
– Доброе утро, нейди, – поклонилась та. – Позвольте проводить вас на завтрак.
Завтрак? Опять наедине с дин Ланнвертом? Опять выслушивать оскорбления? У меня и вчера-то кусок в горло не лез.
– В покоях мессира? – уточнила я.
Сомневаюсь, что у меня есть право отказаться, но я была полна решимости хотя бы попробовать.
– В малой столовой, нейди.
Хм. Если в столовой, то можно и пойти. Я была ужасно голодна.
И тут я вспомнила, что моё единственное платье порвано так, что в нём никак нельзя появиться.
– Скажи… – обратилась я к девушке и замялась, понимая, что не знаю её имени. – Как тебя зовут?
– Нея Гирамс, нейди, – она снова поклонилась.
– Скажи, Нея, ты можешь принести мне иглу и нитки? Я вчера… очень неудачно зацепилась.
Горничная ничем не показала, что удивлена:
– Конечно, нейди.
Когда дверь за ней закрылась, я вздохнула с облегчением. Сейчас она принесёт швейные принадлежности, я приведу в платье в порядок… хотя рано или поздно мне всё равно придётся задуматься над гардеробом, нельзя несколько дней подряд не менять его. И особенно нижнее бельё.
Но вряд ли дин Ланнверт позволит мне съездить домой за одеждой. И вряд ли здесь есть женские вещи – разве что он предложит мне платье служанки. Я представила себя в тусклом тёмно-сером наряде и приуныла.
Ждать пришлось недолго. Я вертелась перед зеркалом, прикидывая, как удачнее всего зашить разрыв, когда в коридоре послышались шаги. Вот только они были тяжёлыми, размеренными, мужскими.
Я напряглась, прикрыла грудь. Встала вполоборота к двери. Она растворилась, и я с замиранием сердца увидела, что предчувствие сбылось. На пороге стоял дин Ланнверт – в нежно-бирюзовой рубашке, хорошо оттенявшей его светлые волосы, бежевых брюках и высоких сапогах.
Я некстати подумала, что уж он сам недостатка в гардеробе явно не испытывает. Вон, и переоделся, и шейный платок навязал. И вообще выглядит отвратительно свежо.
Дин Ланнверт опёрся плечом о косяк и с пару минут молча меня разглядывал. Лицо его было непроницаемо, но на губах плясала кривая усмешка.
Наконец он сказал, насмешливо вздёрнув бровь:
– Уже раздаёшь слугам указания? Быстро же ты освоилась.
Я вспыхнула. Всего-то попросила иглу с ниткой, а этот!.. И горничная хороша, нет чтобы молча принести требуемое – так полетела к хозяину докладываться.
– После того как вы, нейд, посмели порвать мне одежду, – я с вызовом уставилась в высокомерное лицо, – мне кажется, вы могли бы и сами озаботиться моим гардеробом. Или вы желаете, чтобы я разгуливала по вашему поместью голой?
Он сверкнул глазами, стиснул зубы. Шагнул ко мне и схватил за плечи.
– Ты моя пленница, – яростно выдохнул мне в лицо. – Если я захочу, чтобы ты ходила голой, ты будешь ходить голой. Я вообще могу сделать с тобой что захочу. Помни об этом, – он тряхнул меня.
Я сжала кулаки, кипя ненавистью:
– О да, можете, насколько это позволяет вам ваша подлая натура!
Он снова тряхнул меня, потом вдруг ощерился:
– А мышка попалась ершистая. Как будет славно укротить твой острый язычок, – он приподнял меня за плечи так, что я замерла, едва касаясь пола самыми носочками.
Хотела было крикнуть, чтобы отпустил меня, но его лицо оказалось так близко, дыхание опалило кожу, и у меня внутри всё судорожно замерло, сердце забилось бешеным набатом. Глаза дин Ланнверта потемнели, опустились на мои губы.
Я представила, как он целует меня – он это имел в виду под «укротить язычок»? – и где-то в животе, словно отвечая воображению, сладко заныло. Я отвернулась, зажмурилась:
– Пустите!
Дин Ланнверт вздрогнул. Отпустил меня так резко, как будто вдруг осознал, что сжимает в объятиях ядовитую кобру.
– Что ты себе вообразила, жалкая дешёвка?!
Он был разъярён, глаза метали молнии. Я выпрямилась, чувствуя, что зла не меньше.
– Извольте не прикасаться ко мне, – отчеканила с совершенно отцовскими интонациями.
Дин Ланнверт чуть не зарычал. Он был похож на тигра в клетке. Сжимал кулаки и разжимал, сверля меня пронзительным взглядом. Он как будто сам не понимал, что с ним творится.
Наконец, не произнеся больше ни слова, повернулся на каблуках и вышел. Послышался чеканный ритм его удаляющихся шагов.
Я выдохнула, без сил опускаясь на пуфик перед туалетным столиком.
Что это было? Почему он так странно ведёт себя? То насмехается, то позволяет себе лишнее, то бушует и злится так, что мне становится страшно за свою жизнь. Эта неуравновешенность… такое ощущение, что он не в силах противостоять тёмным силам.
Понимание ударило меня, заставило задохнуться.
Ну да, так и есть.
То, что служит ему – оно постепенно раскачивает его разум. И если он не справится с этим – в один прекрасный день оно овладеет им полностью.
Маг такой силы под властью демона…
Я содрогнулась. Он не оставит от города камня на камне. Разумеется, король созовёт всех магов, моего отца – самым первым. Но… сумеют ли обуздать дин Ланнверта, если он окончательно попадёт под влияние тёмных сил?
Зачем он вообще связался с ними? Отец не раз твердил о том, как это опасно. Неужели дин Ланнверт не знал, что цена может оказаться непомерной?
Или знал, но есть что-то ценнее для него, чем собственный разум и свободная воля? Что это, что он хочет с такой силой получить?
Неужели это смерть моего отца? За что же он так его ненавидит?
Не прошло и пяти минут после его ухода, как в дверь тихо поскреблись. Я разрешила войти. Это оказалась горничная Нея. Она притащила швейный набор.
– Если нейди будет угодно, – смущённо пряча глаза, сказала Нея, – я неплохо шью. Позвольте помочь вам.
Я сдвинула брови. Пытается загладить неловкость? Зачем бы ей это.
Всё объяснилось, когда Нея, поклонившись, произнесла:
– Его сиятельство велел, чтобы с сегодняшнего дня я вам прислуживала. Я ваша личная горничная.
Вот оно что. Дин Ланнверт, значит, решил приставить ко мне шпионку. Что ж, ладно.
Личная горничная… у меня никогда её не было. В доме отчима у нас прислуживали только две девушки. Правда, старшую горничную девушкой можно было назвать только с большой натяжкой. А когда я жила в замке отца, то была слишком мала для того, чтобы иметь личную горничную или камеристку.
– Спасибо, я сама, – улыбнулась я ей. Она не виновата, что ей приходится служить такому самодуру, как дин Ланнверт.
– Как изволите, ваша милость.
Показав, где находится звонок для вызова прислуги, Нея удалилась – а я засела за шитьё. Хотелось поскорее покончить с этом, пока снова не явился дин Ланнверт. В том, что он появится, я почему-то не сомневалась.
Вышло у меня довольно прилично. Я снова оделась, мысленно посетовав на то, что уже второй день не могу сменить ни платье, ни бельё. Подошла к окну и принялась изучать охранные чары. Судя по расстоянию до земли – и по лестничным пролётам, которые я преодолевала вчера, – я нахожусь на третьем или четвёртом этаже. Слишком высоко, чтобы спрыгнуть, даже если я пойму, как снимается защита.
Голод мешал сосредоточиться. Я даже начала подумывать о том, чтобы вызвать Нею и попросить её принести мне чего-нибудь. Или самой явиться в столовую?
Может, я так и поступила бы, но раньше за мной прислали лакея. Пожав плечами, я решила не упираться.
Что стало для меня настоящей неожиданностью – так это то, что за столом сидели пятеро мужчин. Я даже замешкалась на пороге, обводя взглядом их лица. Первым увидела, естественно, дин Ланнверта, он развалился в кресле во главе стола, в том же наряде, в котором заходил ко мне. По левую руку от него сидел уже знакомый мне Койоха, а рядом с ним – мужчина в тёмно-зелёном костюме, с тёмно-русыми волосами и узким лицом со впавшими скулами. Напротив же, с другой стороны стола, тёмными силуэтами на фоне залитых солнцем окон располагались двое… Широкоплечие, с приветливыми улыбками, золотисто-пшеничными кудрями – и совершенно одинаковыми лицами. Близнецы.