Навия. Возвращение

Проснувшись, он обнаружил, что плывет по воздуху, правда, полет трудно было назвать приятным. В тело больно впились грубо переплетенные ветви. Ощупав их, Орлик пришел к выводу, что, похоже, кто-то соорудил для него носилки. Над его головой раздавалось громкое пыхтение, и кто-то зычным басом поносил нечистых духов с их проделками, а потом и вовсе рявкнул во всю мощь легких:

– Осади, братка, давай передохнем!

И немедленно Орлик оказался на земле, трава щекотнула шею. Тут уж он открыл глаза и встретился взглядом с двумя парами светло-карих и одинаково взволнованных глаз – это братья Креслав и Возгарь склонились над ним.

– Гляди-ка, в самом деле живой! – радостно улыбаясь, воскликнул Возгарь и промокнул мокрый лоб краем не слишком чистой рубахи.

Орлик ничего не понимал. Он помнил, что был проглочен Смертной Тенью, оказался в очень странном месте, где вообще ничего не было, но откуда там взяться братьям? Или они тоже умерли, погибли оба разом в бою с сукрами и встретились с ним в том самом посмертном мире, о котором любили толковать старики? Но почему тогда он видит вокруг себя с детства знакомый осенний лес, душновато-теплый, тронутый по верхушкам золотом и багрянцем, пахнущий грибами, болотом и нагретой листвой? Впрочем, откуда ему знать, как полагается выглядеть загробному миру.

– Вы умерли? – напрямик спросил он довольных братьев.

Те сперва обомлели, а потом от души расхохотались. Потом Креслав пробасил в ответ:

– Мы-то живы, а вот ты, друже Орлик… Даже оплакать тебя девкам пришлось, как полагается. Ведь уже ровно седмица миновала, как твой Балабан вернулся в город весь в пене, с диким взглядом и без седока.

– В город? В какой город? – приподнялся на локтях Орлик.

– Да в Кречет, в какой же еще? – изумились братья, и улыбки их начали постепенно гаснуть.

– А мой отец? Братья? Дея? Они тоже в городе?

– Да как сказать, – пожал плечами Возгарь, и у Орлика оборвалось сердце. – С тех пор, как ты пропал, их дома застать трудновато. Ищут они тебя. Сначала на конях все дороги и тропы объехали, теперь с одним посохом бродят по буреломам и оврагам. Вот и мы с братом вышли из дома вчера до света и бродили весь день. А потом, как солнце ушло с неба, мы того, заплутали немного. Забрели в топь и решили, чтобы впотьмах не увязнуть, заночевать в лесу. Костер развели, но проголодались – страсть, – пожаловался он совсем по-детски. – Грибы рано сошли в эту осень.

– Отчего же не поохотились на кого? – спросил Орлик, приметив краем глаза любопытного зайчишку, который таращился на них из-за ближайшей сосны.

Братья снова изумленно уставились на него, хотя у каждого на поясе, как положено, и кинжал висел, и топорик. А Орлик и забыл уже, что когда-то его народ никого не убивал…

– В общем, проснулись мы на рассвете от птичьего грая, – перехватил нить рассказа Креслав. – Глаза протерли, огляделись и приметили, что целая туча птиц кружится недалече от нас прямо над болотом. Я сразу все смекнул и сказал брату: «Укрепимся духом, а потом пойдем и соберем то, что еще осталось от нашего Орлика». Но, добравшись до места, увидели, что хоть и лежишь ты недвижим, на полянке посреди самой топи, но птицы не смеют к тебе прикоснуться, а значит, чувствуют в тебе искру жизни. Ну, мы тут же сплели носилки из веток, подхватили тебя и поспешили назад в Кречет. И донесем тебя, друже, ты даже не думай!

Возгарь при этих словах слегка закручинился и потер свои тонкие, как у девицы, запястья – пройденный с Орликом путь дался братьям нелегко.

– Я сам пойду, – заверил братьев юноша и сел, опираясь руками о жухлую, колкую траву. – Я не ранен и не болен.

– Но ты, должно быть, умираешь с голоду? – прогудел Креслав. – Что ты ел столько дней в лесу?

– Я не помню. Но силы не оставили меня.

Сказав это, Орлик довольно ловко поднялся на ноги. Братья тут же подставили ему свои несуразно костлявые, но крепкие плечи. И вот так втроем они снова побрели через лесную чащу. Креслав, как обычно, путался в собственных ногах, так что порой Орлик не до конца понимал, кто кого тащит.

Солнце уже стояло в зените и припекало даже сквозь листву, когда они наконец вышли на дорогу. Орлик невольно вздрогнул и заскрипел зубами от гнева: именно эта дорога вела в соседний град Скоручей, вероломно напавший на Кречет. Но было ли нападение на самом деле? Неужто все случившееся причудилось ему в долгом сне, привиделось в забытьи после падения с коня? Орлик слышал, что некоторые сны способны свести с ума, ибо открывают перед спящим врата в неведомые и опасные человеку миры. Может, и с ним случилось подобное?

– Не по этой ли дороге я ехал, когда вдруг исчез и не вернулся? – спросил он.

– По этой, как раз по этой, – согласно закивали братья. – Ты ведь поехал в Скоручей, чтобы пригласить тамошних старейшин на праздник Вересень, но у соседей так и не объявился.

В его странном сне соседи напали, когда уже выпал первый снег. Но вдруг сон был предупреждением и их злоба и коварство зреют уже сейчас? Не подстроили ли обитатели Скоручея ему какую-то ловушку? Бессмысленно гадать.

Чуточку передохнув, пошли дальше по хорошо утрамбованной земле. Но идти стало не легче – силы всех троих были на исходе. Вдруг позади за изгибом дороги отчетливо послышался перестук копыт, и птицы озадаченно примолкли. Орлик напрягся, опасаясь любой беды со стороны проклятого Скоручея, но братья без всякого страха, скорее, с радостной надеждой поворотились, ожидая появления всадника.

Ладный буланый конь в богатой упряжи вылетел из-за поворота и в два счета оказался рядом с ними. Орлик узнал всадника – самого молодого старейшину Скоручея, статного рыжеволосого Данияра. Конечно, Орлик уже понял, что никаких прежних способностей у него не осталось, но все равно попытался: мысленно приказал всаднику рухнуть с коня. Данияр, само собой, и не шелохнулся, зато вскричал радостно:

– Да неужели вам удалось отыскать его живым? Ты ли это, Орлик, или порождение болотных духов?

Орлик промолчал, тяжело дыша от ненависти.

– Подсадите его на моего коня! – скомандовал Дани-яр. – Клянусь, что не отберу вашей славы, братья, хоть вам и придется топать в Кречет пешком. Но зато вас и встретят, как героев!

Орлик с ужасом понял, что его ждет поездка в компании Данияра. Хотел отказаться, убежать в лес – да какое там. Уставшие братья с радостью подхватили его с двух сторон, усадили позади старейшины, и конь нетерпеливо припустил вперед. Братья немедленно положили руки друг другу на плечи, затянули песню и зашагали следом.

Всю дорогу Орлик думал о своем странном сне, прикидывал так и этак. По пути они встретили еще пару конных из Скоручея, которым Данияр велел возвращаться домой и объявить там, что сын старейшины Владдуха найден живым. Орлик видел искреннюю радость на лицах соседей, но все еще не мог поверить до конца и жег гневным взглядом спину рыжеволосого красавца.

Но он забыл о ненависти, когда увидел впереди стены Кречета, целые, не пробитые и не обугленные, какими они были, когда он с кучкой выживших покидал город. Едва въехали в Кречет, немедленно вокруг образовалась толпа, в основном девицы и дети. С теплом в груди узнал он среди них мальчишку Видана, вопящего от радости и без остановки прыгающего на месте, но тут же и о нем забыл, ища в толпе самое желанное лицо. Искал – и не находил.

Гомонящая толпа вдруг расступилась, и, тяжело опираясь на палку, к коню приблизился средний брат Орлика Лан. Выронив свою подпорку, протянул руки и стянул его с коня, со всей недюжинной силой прижал к груди:

– Живой, брат! А мы уж почти потеряли надежду.

– А где отец с братом? – тут же спросил его Орлик. – А Дея?

Лан в ответ присвистнул:

– Да где же им быть, как не в лесу? Решили искать тебя, пока хоть косточка какая не отыщется. Дея и вовсе улизнула в лес до рассвета, чтобы не остановили. Я и сам был бы с ними, когда б не повредил намедни ногу, провалившись в старую медвежью берлогу. Повезло хоть, что хозяина не было дома. А теперь и не вернуть их до захода солнца. Хотя нет, знаю один способ!