Страница 4 из 103
Ари нерешительно подняла руку, чтобы постучать, но дверь неожиданно распахнулась ей навстречу — её здесь уже ждали. Матушка Имельда — невысокая полная дама с округлым лицом, с которого, казалось, никогда не сходит приторная благостная улыбка, такая же лживая, как и она сама — восседала за столом, перебирая чётки. Её помощница, сестра Хильда, тощая и юркая, как голодная крыса, тут же оставила их, повинуясь едва уловимому жесту аббатисы.
— Заходи, дитя, располагайся поудобнее, — матушка Имельда указала Ари на высокое резное кресло. И это было так непривычно: до сих пор Ари случалось только стоять возле самого порога, теребя края рукава и виновато потупив взор. На самом деле она никогда не чувствовала себя виноватой, чтобы они с Бейтрис ни натворили. Здесь они в тюрьме, а бунтовщикам ведь позволено всё. Разве нет? — Ты уже стала совсем взрослая, и мы все печёмся о твоем здравии и благополучии, не только о сиюминутном. Сейчас пришло время подумать о твоем будущем, чтобы оно было достойно тебя.
Речи матушки Имельды всегда становились медово-тягучими, когда она хотела сказать какую-нибудь гадость, наказать или унизить. Так ей, наверное, было веселее — убаюкать ласковым тоном и смиренной улыбкой, утопить в сладкой патоке, а потом с той же миной невинной голубки наблюдать, как жертва пытается вырваться. Как будто аббатиса муху приманивала на клейкую ленту…
Ари поежилась и села в кресло, отгоняя нехорошее предчувствие. Будущее? Какое у нее будущее вне стен этого монастыря? Может, вернут обратно к родителям, чтобы она стала еще одной пленницей родного замка? После исчезновения брата родителям нельзя выезжать без сопровождения дальше трех соседних деревень, общаться со внешним миром, самозваный комендант Хольма вскрывает все их письма. Или именно это аббатиса и считает достойным будущим для отродья мятежника? Сидеть в каменной клетке, под надзором солдат из королевского гарнизона…
А матушка Имельда продолжала:
— Король Диармейд милостив к сиротам-воспитанницам нашего монастыря и всегда заботится об их благополучии, наделяя приданым из своей казны, но редко выступает сватом… Как в твоем случае.
— Кем?! — сердце Ари сжалось, к горлу подступил комок. Вот, оказывается, что! Её сосватал не кто-то, а сам король. Но как это возможно? При живых родителях? И кто же будущий муж? Наверняка какой-то плешивый старик или толстопузый купец: они были в первых рядах его свиты, когда он почтил своим присутствием службу в монастыре.
Аббатиса улыбнулась, довольная ужасом Ари, и усугубила его:
— Твой отец изменник, он вёл переговоры с Тарном и даже вступил в сговор с нашими врагами. Лишь по милости Его Величества ему сохранили жизнь. Разве можно поручить такому человеку, как князь Хольм, судьбу девушки, пусть и его родной дочери? Конечно, нет. Твоя опекунша — я, и король просит меня дать разрешение на твой брак с лордом Тэнимом Лингрэмом.
С Лингрэмом? Ари в бешенстве вскочила на ноги:
— Вы с ума сошли?! Я никогда не дам своего согласия! Лучше я выйду за монастырского садовника, чем за этого мерзавца!
Да, за кого угодно, за старика с блестящей лысиной, который стоял рядом с королём на службе и постоянно промокал правый уголок рта от слюны; за садовника Герберта — хромого и горбатого; за лысого черта… Но не за этого злодея, штурмовавшего их замок! За человека, о котором даже за монастырские стены просачивались такие слухи, что кровь стыла в жилах.
— Дитя моё, ты слишком недальновидна и не можешь оценить великой милости нашего монарха, — матушка Имельда уже откровенно издевалась. — Предназначение женщины твоего круга — стать достойной супругой и произвести на свет здоровых наследников. Быть набожной и во всём послушной своему мужу. Разве не этому мы учили тебя все эти годы? Ты станешь женой лорда-маршала, красивого и богатого. Любая девушка в королевстве мечтает стать избранницей лорда Лингрэма. Вот, взгляни, у меня есть его портрет…
Ари выхватила у неё из рук кусок полотна. С портрета на нее смотрел сероглазый темноволосый мужчина с высоким лбом, сжатыми в ироничную улыбку тонкими губами, носом с едва заметной горбинкой. С лицом, перечеркнутым тонкой белой линией шрама, идущей справа налево. Как есть — презренный пират, потомок Аберраха, даже шрам такой же, как в ее сне. И взгляд, как у пирата, тяжелый, оценивающий, пронзающий насквозь. Взгляд убийцы.
Ари замахнулась, чтобы бросить портрет в камин, гордо вздернула голову:
— Лучше смерть, чем… — она запнулась, увидев, что камин с утра не растапливали, швырнула портрет на пол и вдавила каблук прямо в глаз лорда.
Аббатиса рассмеялась:
— Бедное заблудшее дитя, счастье совсем вскружило тебе голову. Всевышний, дай мне сил вразумить это чадо, — в её голосе появились стальные нотки. Она вдоволь натешилась с жертвой и перешла к сути: — Девочка, тебя никто не спрашивает. Из-за твоей строптивости монастырь утратит благосклонность короля, но это тебя, разумеется, не волнует. Тебе безразлично, что твоя подруга станет носить обноски и работать в огороде, не разгибая спины, как подобает обычной послушнице. Но подумай о том, что жизнь твоих отца и матери тоже в твоих руках – сейчас король милостив, но стоит тебе пойти наперекор его воле, он не увидит больше причин оставлять в живых твоих родителей, запятнавших себя изменой. Зачем они ему, когда он может пожаловать ваши земли преданным людям?
— Мой отец не изменник! — почти выкрикнула Айри, не в силах больше выносить эту бесконечную ложь. — Хольм всегда был вольным княжеством. И никто не звал под наши стены лорда Лингрэма с его армией.