Царская служба

Глава 5. Открытия и находки

— И как эти ваши слова понимать, Алексей Филиппович? — с заметным интересом спросил Лахвостев. — Насчет веры Бразовского и Буткевича в то, что они говорят правду?

Беседовали мы с майором за обедом, а обедали в ставке городового войска. В трактир не пошли, чтобы не терять время, нам же после обеда еще предстояло наведаться в городскую губную управу.

— Что-то они оба могли попросту не заметить. Что-то заметили, но не поняли или не запомнили. Вот и верят. В худшем случае — сказали не обо всем, что видели. Но прямой лжи я в их показаниях не уловил, — пояснил я свои слова.

— Хм, — Лахвостев задумчиво повертел в руке ложку и аккуратно положил ее в опустевшую тарелку, совсем еще недавно наполненную фасолевым супом. — Это так действует ваше предвидение?

— Мое предвидение действует больше в отношении меня самого, — ответил я. — В случае с капитаном Бразовским и старшиной Буткевичем я себя прямо обманутым не почувствовал, но и полной уверенности в их правдивости не ощутил. Потому и искал возможные этому объяснения. И, как мне представляется, нашел.

— Что ж, Алексей Филиппович, я вас понял, — подытожил майор. — Давайте тогда закончим с обедом и отправимся в губную управу. Что-то мне подсказывает, что там мы тоже услышим немало нового…

Приказ командира, пусть даже и выраженный в виде пожелания, надо выполнять, поэтому с обедом мы покончили быстро и решительно. Губная управа располагалась неподалеку, и мы двинулись туда пешком, заодно и прогулявшись после сытного обеда.

— Капитан Бразовский… — старший губной пристав Афанасий Петрович Поморцев поудобнее устроился на стуле, провел рукой по своей обширной лысине, будто приглаживая давно выпавшие волосы, и грустно вздохнул. — Как я понимаю, военные дознаватели по-прежнему не хотят отдавать его нам?

— Не хотят, — подтвердил Лахвостев. — Более того, его, вполне возможно, допросят под заклятием.

— Даже так? — Поморцев задумчиво почесал бакенбарды — сначала на правой щеке, затем на левой. — Ну, оно, может, и к лучшему. Вот только что с убийством купца Маркидонова делать, ежели Бразовский невиновным окажется, я и не знаю…

— Это почему же не знаете? — удивился Лахвостев. — А продолжать поиск маньяка?

— Так ни при чем там маньяк-то, — отмахнулся Поморцев. — Не он Маркидонова убил. Потому и хотели мы Бразовского у военных вытребовать.

Не сговариваясь, мы с майором изумленно переглянулись. Ну ничего себе новость!

— И почему же маньяк в случае с убийством Маркидонова ни при чем? Пояснить не соблаговолите? — скрывать недовольство Семену Андреевичу удавалось явно с трудом.

— Предмет, коим купца по голове ударили, был иным. Не тем, что во всех остальных убийствах, — не сразу ответил Поморцев. — И кололи купца в сердце по-иному.

— Как это по-иному? — нетерпеливо переспросил майор Лахвостев.

— Маньяк-то своих аккуратно колол, примериваясь поначалу. И ежели жертва в пальто была или в шубе, всегда то пальто или шубу распахивал. А Маркидонова прямо через пальто со всей силы прикололи. Так что никак это не наш маньяк убивал. Другой кто-то, — Поморцев даже руками развел.

— А скажите, Афанасий Петрович, — недовольство и раздражение в голосе Лахвостева стали настолько заметными, что Поморцев явственно встревожился, — по какой причине это не попало в выписку, поданную городской губной управой в Палату государева надзора? Чье имя мне указать в докладе о неполноте затребованных Палатой сведений?

— Э-э-э… Не могу знать! — Поморцев испугался по-настоящему.

— Ну да ладно, Афанасий Петрович, — Лахвостев несколько убавил строгости, видимо, решив, что страху на старшего губного пристава нагнал достаточно, — не к вам вопрос о том, а к главнозаведующему. А скажите мне лучше, почему вы посчитали, что убил Маркидонова именно Бразовский?

— Так на него все и указывало. Тело не остыло, свидетелей нет, мужчина Бразовский здоровый, такой удар ему вполне по силам… По уму, Бразовскому только и остается на допрос под заклятием согласиться, — Поморцев с некоторым сожалением пожал плечами.

— А что же, других подозреваемых у вас не было? — удивился Лахвостев. — Неужели купец никому из торговой братии дорожку не перешел?

— Так-то оно да… — признал Поморцев. — Купчиной покойный был нахрапистым, своего никогда не упускал, да и чужого прихватить не брезговал. Я так полагаю, не в одном купеческом доме после его убийства чарку-другую пропустили на радостях. Только никто из купечества Маркидонова не убивал.

— Это почему же вы так считаете? — заинтересовался майор.

— Из тех купцов, кто на Маркидонова зуб имел, а также их приказчиков все, которые по стати да силе своей на такое способны были бы, в тот день в Больших провиантских складах отсутствовали. А которые присутствовали, тем сил не хватало. Уж это мы, Семен Андреевич, проверили со всем тщанием, — в словах Поморцева зазвучали горделивые нотки. Ну да, имел право, работа-то вон какая проделана. Не иначе, и сам к той работе руку приложил.

— Вы, Афанасий Петрович, вот что еще мне скажите, — Лахвостев что-то пометил в записной книжечке. — Насколько широко в городе известно, что у вас тут завелся маньяк-убийца?

— Так кто ж знает, — вздохнул Поморцев. — В городской губной управе известно, почитай, всем да каждому. В участковых да околоточных управах тоже, мы ж по всему городу его ищем. Так что наверняка уже и в городе о том говорят. Полагать изволите, что тот, кому убить Маркидонова надо было, про маньяка знал и под него решил сработать?

— Вы же и сами так полагаете, — заметил Лахвостев.

— Это да, — даже столь скупая похвала столичного проверяющего окрылила Поморцева. — Это и понятно. А сколь много в городе о том говорят, то несложно установить. Я сегодня же для его сиятельства бумагу приготовлю, чтобы по всем губным управам сведения собрали. И как его сиятельство подпишет, так уже не больше чем через седмицу знать будем!

— Готовьте, Афанасий Петрович, ловлю на слове, — согласился Лахвостев. — А с Лоором что?

— А с ним ничего особенного, — Поморцев опять погладил лысину. — Наш маньяк чухонца упокоил, тут и сомневаться не приходится. И ударен Лоор чем положено, и заколот как всех, кроме Маркидонова, кололи. Он самый постарался, маньяк, чтоб ему!..

По пути на квартиру я переваривал все, что узнал за сегодня. Итак, из шести убийств пять совершенно определенно на счету неизвестного маньяка, и в одном случае столь же определенно кто-то, пока тоже неизвестный, под этого маньяка не очень чисто сработал. Все-таки военные дознаватели молодцы, сразу сообразили, что никакого отношения к убийству Маркидонова маньяк не имеет. Губные, конечно, и сами к тому же пришли, но у них-то и доказательства имелись, и добыть те доказательства им было проще, а военные, пусть и из иных предпосылок исходили, но результат-то один и тот же! Поскольку сам я сейчас тоже носил военный мундир, то меня переполнила гордость за своих. Корпоративная солидарность, знаете ли…

В любом случае выходило, что именно убийство Маркидонова имело сейчас наивысшую вероятность стать раскрытым. Пусть и там хватало неопределенности, пусть с капитаном Бразовским военные дознаватели промахнулись, пусть искать придется долго, но раскрыть это убийство можно. Что там Поморцев говорил? Мол, купцы, пострадавшие от Маркидонова, да их приказчики либо алиби имеют, либо по сложению не подходят? Так у купцов же деньги есть. А раз есть деньги, то мог же кто-то из них нанять здорового малого, не отягощенного законопослушностью и человеколюбием? Да легко!

Непонятно, правда, как поимка убийцы Маркидонова поможет найти маньяка. Но мы с майором Лахвостевым в любом случае будем иметь право считать царское поручение исполненным, пусть и не в полном объеме, но в главном. Раскрытию преступления, имеющего касательство к войскам, содействовали? Содействовали. Дрязги военных и губных утихомирили? Утихомирили. А маньяка пусть губные ловят, это их прямая служебная обязанность.