Холостяк (ЛП)

— Я не собираюсь молчать. — Я сжимаю руль. — Просто у меня много дел. Не в настроении для пустых разговоров.

— О, ясно.

Черт.

— Я не это имел в виду, — добавляю я.

Серена смотрит в окно, отказываясь смотреть в мою сторону.

Думаю, я это заслужил.

Я высаживаю ее перед своим домом и возвращаюсь на работу, только совершенно не ожидаю увидеть отца, сидящего в моем рабочем кресле, сложив руки на груди и нахмурив брови.

Он встает, проводя большим пальцем по усам.

— Дерек. Проходи и садись. Нам нужно поговорить.

Глава 22

Серена

Мой телефон звонит, когда я уже на середине фильма «Дни нашей жизни». Я выключаю телевизор и приподнимаюсь, чтобы через кофейный столик Дерека передвинуть к себе свой айфон. Увидев, кто звонит, я прищуриваюсь.

Поппи?

Прочищаю горло и сажусь прямо.

— Алло?

— Бог мой. Серена? — В динамике раздается высокий голос Поппи. — Не могу поверить, что ты ответила.

Закатив глаза, я заставляю себя сосредоточиться на хорошем и притвориться, что рада ее слышать. Где она была двенадцать недель назад? Где она была, когда меня заперли в тюрьме Белькур?

—Все в порядке? Я так волновалась за тебя, — говорит она, задыхаясь от волнения.

В самом деле? Она беспокоилась обо мне? Насколько знаю, когда люди беспокоятся, они звонят и проверяют своих друзей.

— Я в порядке, — говорю я. — Улаживаю кое-какие дела, но в порядке.

— О, слава Богу, — смеется Поппи. — Я пыталась дозвониться до тебя несколько месяцев. Вскоре после этого я столкнулась с Вероникой в «Бергдорфе» после... инцидента в аэропорту... и она сказала, что ты обратились за медицинской помощью и выздоравливаешь в Белькуре. И что ты не принимаешь посетителей. Я послала цветы. Тебе их доставили?

Я наклоняюсь вперед и хмурюсь.

— Цветы?

— Да. Розовые розы. Твои любимые. И коробку европейского шоколада из этого маленького магазина на Мэдисон. Я даже отправила тебе пакет с лаком для ногтей, скрабом для лица, журналами и эфирными маслами. Разные вещи, которые, как я думала, могли бы подбодрить тебя.

— Поппи, я ничего не получала. Ты уверена, что отправила их в Белькур?

— Конечно.

— Зачем их перехватывать?

— Понятия не имею. — Она выдыхает в трубку. — Это действительно странно. Кстати, где ты сейчас? Когда вернешься домой?

— Я живу в маленьком городке под названием Рикстон Фоллс. Здесь мой адвокат. — Я замолкаю. Нет смысла давать ей больше информации, чем необходимо. Пока я не узнаю, чего она хочет на самом деле.

— Никогда о таком не слышала. Когда ты приедешь? Мы все скучаем по тебе.

Мое сердце на мгновение сжимается. Я хочу верить, что все они скучают по мне. И, возможно, некоторые из них попытались протянуть руку помощи. Я никогда не узнаю.

— Ты будешь рада узнать, что Наташу и Тенли практически исключили из нашего маленького круга общения. — Поппи говорит тихо. Именно таким тоном она делится инсайдерской информацией. Слухами. — После того, что они сделали с Кейром... Что они сделали с тобой...

Ей не нужно продолжать. Нет смысла напоминать худшие моменты моей жизни.

— Знаешь, мы все думаем, что они заманили Кейра в ловушку. Наташа всегда так тебе завидовала, да и Тенли хотела то, что было у тебя. Она копировала твой макияж, стрижку, обувь и сумки. Она даже украла твоего стилиста. — Поппи продолжает болтать, и я на секунду отключаюсь.

— Меня не волнует, что они использовали Кейра. Он проглотил наживку. Это все, что имеет значение. Ничего уже не вернуть. Я больше никогда не буду ему доверять.

— О, милая, я знаю. — Поппи сочувственно стонет. — Все было так ужасно. Это никогда не должно было случиться с тобой. Ты этого не заслужила. Во всяком случае, теперь можно вернуться домой.

— О чем ты говоришь?

— Последние два месяца Наташа отдыхает на Мальдивах. Предположительно. А Тенли вернулась в Лос-Анджелес к своему папику. Я бы очень удивилась, если бы эти двое снова появились в этом городе. — Поппи на мгновение замолкает. — Прости. Только что принесли еду. Меня тошнит от курицы, брокколи и сладкого картофеля. Я не ела по-настоящему уже несколько месяцев. Эй, ты должна вернуться в эти выходные. Моя сестра, наконец, съехала, так что у меня свободна комната для гостей.

— Я не знаю.

— Да ладно тебе, — хнычет она. — Утром я пришлю за тобой своего водителя, и он привезет тебя в воскресенье вечером. Тебя не было слишком долго. Я скучаю по тебе. Серьезно. Ты была моей лучшей подругой. И все еще продолжаешь ею быть. Ты знаешь, что я люблю тебя в миллион раз больше, чем любую из этих сучек.

Я смеюсь.

— Пожалуйста! — просит она. — Не заставляй меня умолять.

Я молча обдумываю ответ.

— Я не принимаю «нет» за ответ, — говорит она. — Дай мне свой адрес, и я пришлю за тобой Карлоса завтра в девять часов. Когда ты в последний раз делала прическу? Я могу позвонить Катинке и узнать, не примет ли она тебя. Потом мы можем пройтись по магазинам. Поужинать у Джузеппе на Пятой. Выпить немного в Бар-Грей. Все, что захочешь.

Звучит неплохо. Это действительно так. Я заправляю волосы за ухо, касаясь пальцами улыбающихся щек.

Я сдаюсь.

— Прекрасно, Поппи. Я напишу тебе адрес.

— Ура! Я так взволнована. Ты даже не представляешь.

Параллельный входящий вызов подает звуковой сигнал, и я смотрю на экран телефона. Это Эудора.

— Я должна идти, — говорю я.

— Не забудь написать мне.

— Не забуду, — Я заканчиваю разговор с Поппи и принимаю входящий. — Эудора, привет.

— Серена, — выдыхает она. — Я так рада, что вы ответили.

— Что происходит? Все в порядке?

— Нет.

Мое сердце колотится, и я откидываюсь на подушки.

— Что случилось?

— Ваш отец, — говорит она. — Он упал. Ударился головой. Не мог встать. Думаю, он что-то себе сломал.

Так много вопросов проносится в моей голове, например, почему с ним была Эудора? Что случилось с ее оплачиваемым отпуском? Но все это не имеет значения прямо сейчас.

— Где Вероника? — Мой голос звучит сердито.

— Я не знаю, дорогая, — говорит Эудора. — Она уехала сегодня утром. Сказала, что у нее есть дела в городе, и она вернется только после наступления темноты.

Конечно.

— Где он? — спрашиваю я.

— Скорая помощь забрала его в больницу «Доброго Самаритянина» в Амхерсте, недалеко от поместья Хиллдейл. Вам надо приехать.

— Постараюсь добраться туда как можно скорее. — Я заканчиваю разговор. Мои пальцы дрожат, мысли разбегаются, пока ищу в контактах номер Дерека.

Не знаю почему, но инстинкт подсказывает мне сначала попросить его о помощи, и я уже в нескольких секундах от нажатия кнопки «отправить», когда дверь квартиры распахивается.

Он стоит в дверном проеме с портфелем в руке, галстук на шее ослаблен. Я бросаю взгляд на часы — едва перевалило за половину второго. Он не должен быть дома.

Тяжелые шаги Дерека заполняют открытую квартиру. Судя по выражению в его глазах и напряжению в плечах, он все еще в том же настроении, что и утром. Возможно, еще хуже.

Но сейчас я не могу думать ни о нем: ни о его мужской истерике, ни о смехотворной реакции на то, что он не добился своего.

Мои руки дрожат, телефон выскальзывает из пальцев и с глухим стуком падает на коврик. Наклонившись, я хватаю его с пола, поднимаюсь и делаю несколько шагов в сторону кухни, где Дерек просматривает почту с таким видом, как будто она ему отвратительна.

Он останавливается на мгновение, смотрит на меня, затем на почту и обратно. Его лицо мрачнеет.

— Что с тобой?

— Хм, — мои губы и голос дрожат. — Я...

— Что? Говори.

— Мой папа упал. Он в больнице. — Мои глаза затуманиваются, и я пытаюсь сморгнуть слезы. — Мне нужно быть с ним, и я...

Дерек хватает ключи со столешницы, выражение его лица внезапно смягчается.

— Поехали.