Страница 112 из 193
Он не привык к уюту. Пользуясь прислугой, он оставлял одежду, крошки, использованные чайные пакетики там, где они падали. Хуже того: он разбрасывал их, сам позволял им падать там, где их более всего требовалось убрать; не сознающий в богатстве своем, что творит, он продолжал доказывать себе, что ему, бедному мальчику с улиц, больше не нужно убирать за собой самому. Это было не единственной деталью, сводящей ее с ума. Она наливала в стакан вина; он быстро выпивал его, а потом, когда она отворачивалась, сграбастывал ее, обезоруживая ангельским выражением лица и ультраневинным «Бывает и хуже, не так ли?» Его плохое поведение возле дома. Он любил пердеть. Он жаловался — действительно жаловался, и это после того, как она буквально выкопала его из снега! — на малый размер жилища. «Стоит мне сделать два шага, как я врезаюсь лицом в стену». Он грубил по телефону, по-настоящему грубил, даже не разбираясь, кто звонит: автоматически, точно так же, как это делают все бомбейские кинозвезды, когда случается, что лакеи не спасают их от подобных вторжений. После того, как Алисия пережила один из подобных залпов непристойностей, она сказала (когда ее дочь, наконец, взяла трубку):
— Прости, что говорю, дорогуша, но, кажется, у твоего приятеля чердак не в порядке.
— Чердак, мама?
Горделивые нотки в голосе Алисии обескураживали. Она все еще была способна к великолепию, у нее был талант к этому, несмотря на ее послеоттовское решение выдавать себя за мешочницу.
— Чердак, — заявила она, подразумевая, что Джибрил был продуктом индийского импорта. — Пусть поднимется и проверит: по-моему, там слишком много кешью{1405} и обезьяньих орехов{1406} .{1407}
Алли не стала спорить с матерью, совершенно не будучи уверенной в том, что сможет продолжать жить с Джибрилом, даже если он пересек ради нее всю землю, даже если он упал с небес. Длительные отношения было трудно загадывать; даже средняя их продолжительность была довольно туманной перспективой. На мгновение она сконцентрировалась на попытке понять этого человека, которого раньше просто принимала, уверенная в том, что он был величайшей любовью в ее жизни, не смея сомневаться, было ли это так на самом деле или же она лишь придумала это. Было множество трудных моментов. Он не знал того, что, с ее точки зрения, было само собой разумеющимся: она попыталась рассмотреть обреченного набоковского{1408} шахматиста Лужина{1409} , почувствовавшего, что в жизни, как и в шахматах, существуют некоторые комбинации, которые неизбежно должны привести его к поражению, как аналогию с ее собственным (в действительности несколько иным) ощущением надвигающейся катастрофы (которая должна случиться не по готовым шаблонам, а с неизбежностью непредвиденности), но он ранил ее в самое сердце, пристально посмотрев на нее и сказав, что никогда не слышал об этом авторе, не говоря уже о самой Защите . Напротив, он удивил ее, спросив ни с того ни с сего: «Почему Пикабия?» — Замечая при этом, что для Отто Кохена, ветерана ужасных лагерей, довольно странно разделять эту неофашистскую любовь к машинам, грубой силе, прославлению дегуманизации. «Каждый, кто постоянно возится с машинами, — добавлял он, — как дитя, только одно может сказать с полной уверенностью о них, о компьютере или велосипеде. Они работают не так, как надо». Откуда ты знаешь, начала было она и умолкла, опасаясь быть сраженной его надменными комментариями, но он ответил без высокомерия. Впервые услышав о Маринетти{1410} , поведал он, он узнал только об одной стороне медали и решил, что футуризм довольствуется куклами. «Марионетки{1411} , катпутли{1412} , в те времена мне очень хотелось использовать продвинутые методы кукольных представлений на сцене, наверное, чтобы можно было изображать демонов и других сверхъестественных существ. И я получил книгу».
Я получил книгу : слова Джибрила прозвучали подобно инъекции. Для домашней девочки, приученной с уважением относиться к книгам (отец заставлял обеих дочек целовать каждый томик, случайно упавший на пол) и реагирующей ужасным с ними обращением — выдирая страницы из тех, которые не желала или не любила читать, исписывая и исцарапывая их, дабы показать им, кто в доме хозяин, — присущая Джибрилу манера без почтения, но и без оскорблений брать книги лишь для того, чтобы взять то, что она предлагает, не испытывая потребности преклоняться или уничтожать, была чем-то новым; и она принимала ее с благодарностью. Она училась у него. Он же, напротив, казался непроницаемым для любой премудрости, которую она старалась привить ему, как например правильный способ обращения с грязными носками. Когда она пыталась советовать ему «вносить свой вклад в общее дело», он впадал в глубокую, болезненную печаль, ожидая, что своей лестью она вернет ему хорошее настроение. Что, к ее отвращению, она тут же добровольно совершала: по крайней мере, некоторое время.
Самым худшим в нем, поняла она на собственном горьком опыте, был его талант думать обо всем с пренебрежением, преуменьшением, постоянными нападками. Стало практически невозможно говорить с ним о чем-либо, сколь бы разумным оно ни было, сколь бы мягко оно ни было преподнесено. «Иди, иди, ешь воздух!» — кричал он и удалялся под навес своего раненного самолюбия. — А самым соблазнительным в нем была его способность инстинктивно угадывать ее желания, как будто он умудрился внедрить своего агента в самые тайники ее сердца. В результате их секс был воистину электризующим. Та первая крохотная искорка во время их первого поцелуя была отнюдь не единственной. Это происходило регулярно, и порой, когда они занимались любовью, она была уверена, что слышит вокруг потрескивание электричества; временами она чувствовала, как ее волосы встают дыбом. «Это напоминает мне электрические штучки в студии моего отца, — сказала она Джибрилу, и они рассмеялись. — Правда, я — любовь всей твоей жизни?» — спросила она быстро, и он, столь же быстро, ответил: «Конечно».
1405
Кешью (Анакардиум западный, Anacardium occidentale) — дерево семейства сумаховые, плод которого является распространенным продуктом питания. Родина — Бразилия. Культивируют в тропиках. Плоды ореховидные, ядро съедобное; из скорлупы добывают масло-кажу (кардойль), используемое в медицине и технике. Плодоножку, разросшуюся в виде груши, употребляют в пищу (т. н. яблоко-кажу). Из стволов старых деревьев, достигающих 12 метров, добывают камедь. Используется и другими способами (например, при татуировке).
1406
Обезьяний орех — кокос, плод кокосовой пальмы (Cocos nucifera), растение семейства пальм. Кокос — одно из немногочисленных растений, чьи научные названия не восходят к греческим корням. Оно происходит от португальского coco — «обезьяна», и дано из-за пятен на орехе, которые делают его похожим на морду обезьяны.
1407
В оригинале в последних нескольких репликах более интересная игра слов, чем я смогла сделать при переводе. Алисия говорит: «Your boyfriend is in my opinion a case» («Твой приятель похож на чемодан», но слово «case» обладает и целым рядом других значений, среди которых жаргонное — «псих, шизик»). «A case, mother?» — уточняет Аллилуйя, полагая, что Алисия назвала Джибрила сумасшедшим. «A case, of cashew and monkey nuts» («Чемодан, полный кешью и обезьяньими орехами»), — отвечает Алисия, намекая, что Джибрил — невежественный индус. Чтобы хоть как-то передать эту игру слов, я заменила «чемодан» на «чердак» и использовала это слово в прямом и переносном смысле: как «голова», «состояние разума» (в первом случае), и буквально, как чердак дома, на который якобы следует подняться Джибрилу, чтобы проверить, не слишком ли много привезено сюда из Индии.
1408
Владимир Владимирович Набоков (выступал также под псевдонимом «Сирин», 1899-1977) — русский и американский (писал на английском языке с 1940) писатель. Произведения Набокова характеризуются сложной литературной техникой, глубоким анализом эмоционального состояния персонажей в сочетании с непредсказуемым, порой почти триллерным сюжетом. Среди известнейших образцов творчества Набокова можно отметить романы «Машенька», «Защита Лужина», «Приглашение на казнь», «Дар». Известность у широкой публики писатель получил после выхода в свет скандального романа «Лолита», по которому впоследствии было сделано несколько экранизаций. Рушди в своем романе неоднократно обращается к творчеству Набокова.
1409
«Защита Лужина» — один из наиболее известных романов Владимира Набокова. В основе сюжета лежат события из жизни друга Набокова — Курта фон Барделебена, гроссмейстера, который покончил жизнь самоубийством в 1924 г. При этом Лужин существенно русский — подробно описано его детство, гимназия и эмигрантская среда в Берлине. В книге использован фирменный прием Набокова — несмотря на то, что герой описан с детства, его имя собственное появляется только самом конце, когда он уже мертв. Работа над произведением велась в течение двух лет, 1929-30. По его мотивам в 2001 г. был снят одноименный фильм.
1410
Филиппо Томмазо Маринетти (1876-1944) — итальянский писатель. Основоположник и теоретик футуризма в европейской литературе и искусстве. Начал как поэт свободного стиха; поэма «Завоевание звезд» (1902). В 1909 опубликовал первый «Манифест футуризма», провозгласивший авангардистскую эстетическую программу с рядом реакционных идейных моментов: освобождение от «мертвой культуры» прошлого, от гуманистических идеалов, создание «динамической литературы будущего» — «futuro» (отсюда «футуризм»), воспевающей машинную технику, войну как «единственную гигиену мира». Маринетти Филиппо Томмазо организовывал футуристические кружки среди националистической молодежи, ездил с пропагандистскими лекциями (был в России в 1910 и 1914). В стихах и прозе воспевал колониальную экспансию в Африке: роман «Мафарка-футурист» (1910, русский перевод 1916); итало-турецкую войну — в сборнике стихов «Занг-тум-тум» (1914), где дан футуристический монтаж разбросанных печатных строк, математических и телеграфных знаков. Агитируя за вступление Италии в 1-ю мировую войну 1914-18, участвовал в ней добровольцем. С 1919 Маринетти Филиппо Томмазо — единомышленник Муссолини, провозгласивший родственность итальянского футуризма и фашизма.
1411
Это слово заметно схоже с фамилией Маринетти.
1412
Катпутли (хинди) — марионетка.