Страница 29 из 31
Получается, у меня как будто бы уже были эти самые серьёзные отношения. Просто как-то… несерьёзно.
Нет, ну меня никто не встречал грозно сдвинутыми к переносице бровями за опоздание в полтора часа, не устраивал скандалов на пустом месте, не заставлял меня ревновать и сам не ревновал до одури (вот и зря, кстати! Что это — попустительство моей безалаберной натуре?). Всё у нас было как-то просто, легко и почти играючи — ничего общего с тем, как я привыкла воспринимать настоящие отношения и какими запомнила их по нескольким совместным с Яном школьным годам.
При этом ценность Артёма в своей жизни я очень хорошо понимала. Ну ладно, не понимала, а скорее чувствовала, потому что объяснить эту привязанность, заботу, внимание и прочие не совсем свойственные для меня вещи логически никак не могла.
А кто во всём виноват? Ну конечно же не я!
Вот сам Артём и виноват. Должен был как-то доходчиво донести до меня происходящее. Зря, что ли, я его умным и рассудительным называла?
Ну а ещё виноваты все эти фильмы, с детства промывающие мою и без того мало обременённую мозгами головушку. Те, где чувства обязательно должны вспыхнуть с первого взгляда и перекрыть собою весь белый свет. Где не важен социальный статус, кошек вы любите или собак, кто на какой половине кровати предпочитает спать и не подрывается ли ваш суженый в шесть утра, когда сами вы любите спать до обеда.
Ладно, стоит отметить, что большая часть этих факторов и правда не играет никакой роли. Просто никто не пояснил, что «с первого взгляда» — это не аксиома. И даже статистика охотно это подтверждает.
Иногда нужно время. Много времени. Пару месяцев, год, десяток — чёрт знает.
А с другой стороны, какая разница, когда именно дружба может превратиться в любовь? Главное, не упустить момент чёткого осознания этого факта.
Не упустить. Разозлиться. Офигеть. Снова разозлиться — теперь уже на себя. Выпроводить другого ухажёра за порог, параллельно выдав ему длинную, поучительную и пронизанную сарказмом тираду о важности некоторых людей в своей жизни, способности принять свои прошлые ошибки и попытаться исправить то, что исправить ещё возможно.
Я вообще-то плохо помню, что и как именно говорила; ну вы же помните, импровизация — это моё сильное место, а память — слабое, тем более мысли мои тогда были уже совсем в другой квартире. Но Миловидов понял всё, как… как Миловидов.
Мужчины с придурью — это вообще, кажется, уже неотъемлемая часть моей странной жизни.
И решайте сами, в чём сильнее проявилась его придурь: в том, что мы остались в нормальных дружеских (точно дружеских!) отношениях, или в факте того, что, вдохновившись моими словами, он вернулся к своей первой жене?
Ну как вернулся… Возвращается. И хорошо, что мы с ней не знакомы, иначе этот процесс доставил бы ему ещё больше боли.
И всё же неплохо было бы вспомнить, что я делала вчера вечером.
Я в квартире у Артёма — ничего удивительного в этом нет, на самом деле, потому что в своей я вообще появляюсь крайне редко. Сначала просто он отвозил меня на работу и забирал с неё на своей машине, а потом я всё же смирилась с тем, что мою ласточку будет слишком неразумно восстанавливать и согласилась на новую машину, точь-в-точь такую же внешне, только с максимальным набором опций. Всё равно оплачивали её те камикадзе, которые согласны были вообще на что угодно, сообразив, что случайно пошли против Валайтиса.
Всё же от Яна в моей жизни тоже была польза. Хорошо, что сколько его из неё не вычёркивай, он, как стервозное настроение, всегда возвращается.
Вот и я возвращалась в квартиру Тёмки, иногда сама не в состоянии объяснить, как это получалось. Выезжала с работы домой, а задумавшись по дороге, приезжала… пожалуй, слово «домой» здесь тоже подходит очень точно.
А Тёмка-то меня вчера ждал! Отчётливо помню, как мой пальчик только коснулся кнопки звонка, а дверь уже приветливо распахнулась, чуть не сбив меня, в пьяном состоянии не очень устойчиво стоящую на шпильках.
Шпильки в конце зимы — это, конечно, смело. Вон как Иванову повезло с настолько смелой и не повезло с настолько же безрассудной мной.
Особенно вспоминая о том, что произошло дальше.
— Мы тут решили, что ты… — сходу начала говорить я, громким и уверенным голосом оповещая о своём решении весь подъезд.
— «Мы» — это кто? — с лёгкой улыбкой поинтересовался Тёмка, прерывая меня на самом интересном и ответственном месте и тут же затаскивая за руку в коридор.
— Мы — это я, Полина и Рита, — без запинки отчеканила я, посылая ему укоризненный взгляд, не долетевший до адресата. Потому что Иванов был очень занят, отряхивая с моих волос и шубки прилипшие снежинки, а потом выжидающе посмотрел на меня с насмешкой, будто говорящей «и всё?» и вынудившей неохотно добавить: — И текила.
— Так, ответственный за все ваши гениальные идеи найден, — со смешком отозвался он и, заметив, как я надулась, мурлыкнул примирительно: — Ты продолжай, продолжай, Крольчоночек!
— А ты меня не перебивай! — буркнула я. — Мы решили, что ты просто обязан на мне жениться!
Мне бы сейчас простонать в голос и постучать себе по голове, чтобы оценить, насколько гулкое эхо станет ответом. Но будить Артёма совсем не хочется. Не то, чтобы мне было совсем уж его жалко, а вот себя — очень! Это сколько же шуток с его стороны мне придётся выдержать после такого заявления.
При том, что первая его реакция была вполне нормальной. Кажется. Если сильно постараться и напрячь память…
— Прямо сейчас? — спросил он, не раздумывая, и мельком глянул на часы на своём запястье.
— Вот прямо немедленно! — с сарказмом протянула я, тоже посмотрев на часы.
А что, время-то всего лишь без четверти одиннадцать вечера субботы. Вообще самое идеальное время для заключения брака!
— Ну ладно, — пожал плечами Тёмка и начал снимать с крючка свою зимнюю куртку.
— И что, ты пойдёшь в этом? — нахмурилась я, скептически оглядев его красную футболку и голубые джинсы.
— Ну вот, ещё и печати в паспорте нет, а тебе уже что-то не нравится! — ворчание Артёма доносилось до меня отрывками, пока он тащил меня к себе в спальню, где раскрыл дверцы шкафа и махнул рукой: — Выбирай.
Хорошая была игра, весёлая. Я перерыла все его полки, нашла себе очень клёвую рубашку серебристо-серого цвета, которая отлично оттеняла цвет моих глаз и эффектно выглядела с чёрными замшевыми ботфортами, а потом вынуждена была обратить внимание на повторяющиеся назойливые смешки Артёма.
Вспомнила, что переодеваться должен был он, а не я.
Ничуть не растерявшись и не смутившись, фыркнула и переодела и его тоже. Так красиво получилось, что не удержалась и полезла к нему целоваться — хорош котик, к такой улыбке всё подходит!
Так, вот на этом-то всё и закончилось, верно?
Артём на месте, хоть и с голым торсом, зато в тех же брюках. Я тоже тут, правда, почему-то в его рубашке: или я вчера заснула раньше, чем нужно было снять одежду, или напилась настолько, что не стала её снимать.
Ну… бывает.
А сейчас бы постараться вздремнуть ещё немного, вдруг головная боль хоть немного утихнет.
Но сквозь плотно сомкнутые веки передо мной начинают вырисовываться какие-то расплывчатые образы и фигуры, постепенно приобретающие чёткость и ясность. То ли воспоминания о забытом старом сне, то ли исподтишка подкрадывающиеся новые сновидения.
Мы с Артёмом сидели у него в машине и ожесточённо спорили. Ну ладно, ладно, на самом деле не было никакого ожесточения, да и спором это можно было назвать только с натяжкой. Просто он уговаривал меня выйти из машины, а я упрямо мотала головой и крепко держалась обеими руками за ремень безопасности.
— Сейчас же ночь! — восклицала я, с укором глядя на широко улыбающегося Иванова.
— Ты же сова, ты любишь все важные дела откладывать на ночь, — он говорил так рассудительно и спокойно, что хотелось из вредности показать ему язык.
Хотя сам предмет спора как-то плохо вязался с рассудительностью и отдавал скорее полным сумасшествием.