Страница 23 из 43
Если бы он оглянулся по сторонам, то заметил, как в окнах близстоящих домов замелькали изумлённые лица соседей, проснувшихся от давно забытых звуков его голоса…
***
— Где мама? — очнулся от действия лекарства Маэглин и рывком сел на кровати. Последнее, что он помнил, было то, что Арэдель сидела рядом с ним, крепко держа сына за руку.
Огляделся. Он находился в просторной светлой комнате, но не во дворце Нолдорана. Дом целителей? Амил…
— Что, сынок? — в покои влетела Ириссэ. — Что случилось? Тебе плохо?
— Нет, мне хорошо, — счастливо улыбнулся Ломион. — Я испугался, что ты уехала. Одна.
— Не выдумывай. Никуда я без тебя не поеду. Как ты себя чувствуешь? — эльфийка вновь заняла своё место рядом с раненым сыном. Она провела тут всю ночь, пока утром целительницы не уговорили её пойти позавтракать.
— Амил, всё хорошо. Пойдём погуляем? — Маэглин покрутил головой, ища взглядом свою одежду.
— На меня вчера очень сильно рассердились, что я тебя с такими ранами таскала по городу. Даже не разрешили перенести тебя во дворец, — вздохнула Арэдель, только теперь осознав, как разозлился Тьелкормо из-за её ночного отъезда. А теперь ещё и приказ Нолдорана, никого не выпускать из Тириона. Ну какая может быть угроза, если сам Ингвэрон гостит здесь? Скорее всего, валар удалось вновь запечатать Врата Ночи.
— Ну мам… Я себя хорошо чувствую, — Ломион опустился обратно на подушки. — Правда!
— Я очень на это надеюсь! Когда в этом удостоверятся целители, мы с тобой вернёмся во дворец.
— Во дворец? — Маэглин вспомнил злющее выражение лица дяди. — Нам обязательно туда возвращаться?
— Хочешь, я позову Макалаурэ, и он снова споёт тебе Песнь Исцеления? — Ириссэ приняла у вошедшей эльфийки поднос с завтраком для сына. — Маэ, прошу, поешь.
— А он захочет? — Ломион послушно отломил кусок лембаса, макая его в плошку с медом. — Вкусно.
— Я думаю, мне он не откажет, — Арэдель с улыбкой наблюдала за тем, с какой скоростью сын уплетает предложенный завтрак, но на душе у неё продолжали скрестись кошки.
***
— Эй, где все? — Атаринкэ с силой стукнул дверцей калитки. Ступил на причудливые узоры мозаики выложенной из разноцветных камешков дорожки, ведущей к утопавшему в зелени двухэтажному дому из красного кирпича. Тьелперинквар вошёл вслед за отцом, с интересом оглядывая ухоженный цветник и сад.
На крыльцо выбежала бабушка, ахнула. — Фэанаро?!
— Бабуль, нет. Это я. А где все? Где мама? — Атаринкэ прижал к груди заплакавшую Ненарель. — Где братья?
— Прости, Искусник, я не хотела тебя обидеть, дорогой, — бабушка ласково провела ладонями по щекам внука.
— Да я знаю, — ухмыльнулся Атаринкэ. — А где все?
— Братья спят. А Нэрданель ещё не вернулась…
— Что?! Откуда не вернулась? — нахмурился Куруфинвэ-младший. Мягко, но решительно освободился из рук бабушки, позволив эльфийке заключить в свои объятия Келебримбора.
— Она уехала в Эндорэ искать Макалаурэ…
— Но Кано здесь!
— Да, они все спят после ночных разговоров с дедом, — кивнула Ненарель, продолжая обнимать правнука. — Тьелпе, какой большой стал! Как вырос!
— Да, да, — лорд Эрегиона вздохнул, но с улыбкой наклонился пониже, чтобы эльфийка смогла расцеловать его в обе щеки.
Тем временем Атаринкэ вбежал в дом и с шумом ворвался в комнату, где спали братья.
— Подъём! Хватит дрыхнуть! Солнце высоко, работать, работать!
— Курво!
— Искусник, заткнись!
— Отстань!
В Куруфинвэ-младшего полетел град из подушек. Эльф с хохотом уворачивался от снарядов, подхватывая их и вновь отправляя в спящих.
— Лентяи! Лодыри! Вставайте! — но едва Атаринкэ оказался в опасной близости от кроватей Амбаруссар, как вскочившие на ноги близнецы накинули на него покрывало.
— Попался!
— Доорался! — братья вчетвером повалили Искусника на пол и начали мутузить подушками.
— Эй! Отпустите атто! — влетел в комнату Тьелперинквар, бросаясь к нему на выручку. Получив от кого-то в лоб подушкой, успел уклониться от второй, попытался стянуть с лежащего на полу отца двух оседлавших его дядей, но силы были неравны.
— Четверо на двоих, так не честно! — стонал от хохота Искусник, безуспешно стараясь стряхнуть с себя навалившихся братьев. — Сына не задавите, кабаны!
— Да как же, твоего малыша обидишь! — с громким заливистым смехом возражали ему Амбаруссар, не прекращая щекотить Тьелпе, которого успели уронить на пол рядом с отцом. — Сами вы мумаки дикие!
Стоявшая в дверях комнаты бабушка молча наблюдала за шумной вознёй взрослых внуков. Её глаза были мокрыми от слёз.
========== Келегорм Туркафинвэ. Форменос ==========
Эльф проснулся. С закрытыми глазами пошарил рукой по широкой постели. Рядом никого не было. Попытался дотянуться до Ириссэ осанвэ. Тишина.
— Арельдэ! — Тьелкормо соскочил с кровати. Бросился к окну и выглянул во двор. Крепость застыла в угрюмом молчании. Светлый не любил шум и гам, он обычно наслаждался покоем, уходя от суеты большого города в леса Оромэ, но сейчас звенящая тишина Форменоса напомнила ему стылый холод чертогов Мандоса. Эльф напрягся, когда с ветки яблони вспорхнула невзрачная серая птичка.
— Моргот тебя забери! — зло выругавшись, Тьелкормо быстро оделся и пробежался по пустынным коридорам. — Ириссэ!
Ему понравилось ощущать ночью рядом с собой спокойное дыхание спящей эльфийки. Он начал привыкать просыпаться от поцелуя кузины… Где эта вертихвостка! Нехорошее предчувствие исподволь закралось в душу Светлого. Арельдэ! Нолдо ворвался в конюшню. Две лошадиных морды высунулись из денников. Естественно, кобылы Арэдели на месте не оказалось…
Тьелкормо выпустил коней в леваду, принёс им свежей воды из колодца. Огляделся. Трава в загоне не успела выкинуть метёлки, кто-то постоянно подкашивал её. Племянник? Да и конюшня не выглядела заброшенной.
Искупавшись в озере, уселся на влажный от ночной сырости камень. Подставляя лицо первым лучам солнца, вдруг вспомнил, что его разбудил какой-то шум. Так вот почему он проснулся… Ириссэ не могла с такой силой стукнуть дверью… Эол! Нолдо выругался. Сестрица решила, что он будет заботиться о раненом телеро! Да ни в жисть! Пусть сдохнет, нанэльмотский отшельник!
***
Эол удивлённо открыл глаза, когда Светлый стремительно ворвался в комнату.
— Тёмный, бушуешь?
— Что?
— Что уронил? — не дождавшись ответа, Тьелкормо и сам заметил на полу осколки глиняного сосуда. Раненый пытался дотянуться до кувшина с водой, но неудачно. — Орочья задница, мне тебя ещё и поить!
— Не надо, — Эол отвернулся к стене, но нолдо поднёс к его губам кружку с водой.
— Пей!
— Благодарю, — раненый с жадностью напился. — Лучше бы ты убил меня, Светлый.
— Давай сразу договоримся, Тёмный! Как только ты сможешь встать и удержать в руках оружие, я любезно предоставлю тебе возможность убиться о мой меч!
— Слишком много слов, нолдо.
— Меня зовут Тьелкормо Туркафинвэ, телеро!
— Хорошо, Туркафинвэ. Тогда и ты зови меня Эол.
— Ты из проснувшихся? — недоверчиво спросил Светлый, протягивая вторую кружку с водой, но раненый молча покачал головой.
— Есть будешь?
— Нет.
— Как хочешь, — хмыкнул Тьелко. Продолжая вполголоса ругать безалаберную кузину, принёс метлу и тщательно замёл глиняные черепки. Эол молча наблюдал. Дёрнулся, когда нолдо решил поменять его повязки.
— Не надо.
— Заткнись!
— Не трогай!
— Чем раньше ты встанешь на ноги, тем быстрее я тебя убью! — Светлый зло прищурился. — Договорились?
— Хорошо, — кивнул Тёмный. Закрыв глаза, лишь молча скрежетал зубами, когда Тьелкормо обрабатывал многочисленные раны и смазывал мазью ожоги.