Дом сестер

– Я хотел бы, чтобы все было по-другому, ты же знаешь.

– Да, – сказала Барбара горько, – знаю.

Они опять замолчали, потом Ральф произнес:

– Но мы могли бы поговорить и дома. Сейчас, на Рождество.

– Когда же? Ты ведь помнишь, какие у нас были планы на Рождество.

Он помнил. Сочельник они должны были провести у родителей Барбары. Первый день праздников – у его матери. На второй день поехать к брату Барбары. Потом, 27 декабря, у Ральфа сорокалетний юбилей. Опять семейные торжества. Кстати, эта поездка была подарком Барбары на его день рождения. В том числе и по этой причине он не мог от нее отказаться. Жена уже все распланировала, организовала, оплатила. Поговорила со многими родственниками, смягчила их досаду, объяснила ситуацию. Разумеется, не раскрывая правду, конечно, нет! Этого еще не хватало: «Видите ли, наш с Ральфом брак на грани катастрофы, и поэтому…» Нет, он представлял себе, как она все оправдывала его желаниями и своей потребностью исполнять эти его желания. «Ральф всегда мечтал о чем-то подобном. Уединенный коттедж в Северной Англии. В Йоркшире, стране сестер Бронте. Его сорокалетие – все-таки достойный повод, вы не находите? Вы должны это понять. В следующем году мы снова будем праздновать все вместе!»

«Если следующий год еще будет для нас двоих», – подумал Ральф.

Их роли странным образом поменялись местами. Барбара долгое время не замечала, что между ними что-то не так, и каждая из его попыток поднять какую-то проблему и обговорить ее бойкотировалась ею. То ли у нее не было времени и желания, то ли она была слишком уставшей, а может, просто была убеждена в том, что никаких проблем не существует вовсе. Она, кажется, не замечала, что они видятся практически только на бегу.

Но в прошлом году в какой-то момент для нее вдруг стало очевидным, что их отношения действительно зашли в тупик, и Барбара решила, что необходимо немедленно что-то предпринять. Привыкшая быстро улаживать проблемы и преодолевать сопротивление, она забронировала поездку в отдаленный уголок Йоркшира, где в течение двух недель им не помешают ни родственники, ни друзья, ни служебные обязанности. Барбара просто ошарашила Ральфа этим решением, что было вполне в ее духе, но ужасно злило его. Ему казалось, будто она дала стартовый выстрел. Цель: спасение брака. Время: две недели.

Он чувствовал себя конкурсантом на телевизионном шоу. «У вас ровно шестьдесят секунд!» В последние годы, когда ему казалось, что он может остаться один, у него перехватывало дыхание. Может быть, просто исчезла вера в то, что может что-то измениться… Сейчас он не хотел больше говорить. Он не хотел просить о чем-то, что она ему все равно не может дать.

Барбара погрузилась в меню. Ее тихое бормотание выдавало сосредоточенность. Она всегда и все делала с чрезвычайной концентрацией. Если работала, рядом с ней могла разорваться бомба, и она даже не подняла бы глаз.

Когда она работает, подумал Ральф с горечью, я мог бы умереть рядом с ней, и она этого даже не заметила бы.

Он осознавал, что вот уже некоторое время испытывал жалость к самому себе, но серьезно не пытался что-то с этим сделать. Время от времени ему было полезно потрепать свою психику и уверить себя в том, что живется ему довольно скверно.

Барбара подняла глаза.

– Ты уже что-то выбрал? – спросила она наконец.

Ральф вздрогнул.

– О, извини. Что-то отвлекся…

– Здесь есть закуска на две персоны. Подумала, что мы могли бы взять ее на двоих.

– Хорошо.

– Правда? Ты не обязан, если не хочешь. Найду что-нибудь еще.

– Барбара, я вполне в состоянии сказать о том, что чего-то не хочу, – возразил Ральф чуть резко. – Всё в порядке!

– Что ты сразу наезжаешь на меня? Иногда у меня возникает ощущение, что ты намеренно предоставляешь мне свободу действий, дабы потом утверждать, что я сделала по-своему.

– Но это ведь абсурд!

Они смотрели друг на друга. Все как обычно: ее слишком часто подавляемая агрессия находила выражение в каком-нибудь пустяке, и, казалось бы, безобидная ситуация грозила превратиться в крупную ссору.

– В любом случае, – сказала Барбара, – я не буду брать эту закуску на двоих. Я выберу себе что-нибудь другое.

Она знала, что ведет себя по-детски. Но она этого хотела.

– Может быть, ты и права, – подхватил Ральф. – Почему мы должны делить закуску, если нам нечего делить даже в жизни?

– Какая глубокая мысль! И какая остроумная!

– А как иначе я должен реагировать на твои странные капризы?

– Ты вообще не должен реагировать. Просто не слушай меня!

– Думал, мы уехали на две недели, чтобы я тебя слушал, – возразил Ральф холодно.

Барбара ничего не ответила и снова погрузилась в изучение меню. Но на сей раз она не могла сосредоточиться и едва воспринимала то, что читала. Ральф понял это по ее злым глазам. У него и самого пропал аппетит. Когда к ним подошел официант с карандашом наготове и стал терпеливо ждать, глядя на них, он, вздохнув, сказал:

– Мы еще не выбрали.

Понедельник, 23 декабря 1996 года

Она была готова к отъезду. Оба чемодана были собраны и стояли внизу у входной двери, рядом с дорожной сумкой и пластиковым пакетом, в котором лежала провизия, приготовленная в дорогу. В последние годы Лоре пришлось научиться на всем экономить, а вагон-ресторан в любом случае был слишком дорогим удовольствием. Поэтому она приготовила бутерброды и налила чай в два больших термоса. Ведь предстояло длинное ночное путешествие. Но уже завтра она будет у сестры в Кенте – и тогда сможет съесть что-нибудь горячее. Однако это в том случае, если у Марджори будет желание что-то приготовить. Большей частью она пребывает в довольно мрачном настроении, чтобы еще возиться в кухне, поэтому будет уже хорошо, если разогреет хотя бы консервы. Марджори всегда находила причину, чтобы впасть в дурное расположение духа: погода, повышение бытовых расходов, скандалы в королевском доме… Она подавляла окружающих злыми пророчествами и постоянно утверждала, что рада тому, что пребывает в преклонном возрасте, так как это избавит ее от тех трагедий, которые ждут Землю и человечество. Своим пессимизмом, с которым сестра встречала все, что касалось прогресса и развития, она напоминала Лору, только ее поведение определялось не страхом, а агрессией. Марджори никогда ничего не делала для других людей, в то время как Лора занималась этим с утра до вечера.

С Марджори опять будет тоскливо, подумала Лора. Если б ей не приходилось время от времени освобождать дом для сдачи в аренду, она поехала бы к Марджори максимум на выходные. В большей степени из-за приличия, потому что Лора была ее единственной оставшейся в живых родственницей. Возможно, сложись все по-другому, она только писала бы ей иногда письма…

Чем ближе был час отъезда, тем более удрученной чувствовала себя Лора. В пять часов приедет Фернан Ли из Дейлвью, чтобы отвезти ее на вокзал в Норталлертон. Вообще-то Лора просила об этом его жену Лилиан, но накануне вечером он позвонил и сказал, что поедет сам. Наверное, Лилиан в очередной раз не смогла оставить дом.

Лора надеялась, что до ее отъезда гости из Германии уже приедут. В своем письме с подтверждением бронирования она настоятельно просила их приехать не позднее половины пятого. Эта Барбара Имярек (при всем желании Лора не могла запомнить немецкие фамилии) ответила, что в любом случае так и будет.

У Лоры не было больше никаких дел, и она бродила по комнатам с чашкой чая в руке. За окном шел снег. Она включила в подвале отопление, и в доме стало тепло и уютно. Им будет здесь хорошо, этим иностранцам, которые выгнали ее…

«Прекрати! – приказала она себе. – Не будь несправедливой! Никто тебя не выгоняет. Никто никогда не сможет этого сделать».

Лора обводила глазами каждый предмет, запечатлевая его в сознании. Время от времени ее взгляд останавливался на одном из выдвижных ящиков или на расшатанной половице. Тогда она подходила ближе, осматривала место, которое привлекло ее внимание, и, ничего не обнаружив, уходила.