Правила первокурсницы

Но большинство зёрен, повинуясь моей воле, все же устремились вперёд. И столкнулись с чужими. Зерна изменений князя, исковерканные, вывернутые наизнанку, ринулись навстречу моим. Они впивались мои угольки, словно хищные насекомые. Магия поглощала магию, сила нейтрализовывала силу, заставляя ее исчезать и исчезая вместе с ней. Чужой магии было много. Множество князя против моего. Его сила против моей.

Дженнет что-то выкрикнула, но из-за гула пламени, я не разобрала что, лишь ощутила ее зерна изменений и присоединила к ним свои. Сразу два десятка угольков упали на металлический таз суставчатыми лапами, превращая металл в лужицу. Цецилия смогла отодрать лезвие от руки, разрезав в нескольких местах кожу, и теперь топтала скальпель ногами. Толку от этого особого не было, но надеюсь, она получала удовольствие.

Дышать становилось все труднее и не только от огня и жара, но и от бурлящей в воздухе силы, от обилия сталкивающихся изменений.

Что я там говорила о том, что перехватить магию невозможно? Это все равно, что пытаться сбить каждую снежинку палкой во время снегопада, не дав ни одной долететь до земли? Но, что если этих «палок» тоже будет много? Если кто-то сможет натравить свои зерна изменений на мои, как натравливают охотничьих собак на дичь? Или, как натравливают закованных в панцирь зверей на убегающих учеников? Что я вообще знаю о запретной магии? Только то, что она под запретом…

Зерна изменений сталкивались, распадались, исчезали, погибая, словно солдаты двух вражеских армий, которых посылали в бой генералы. И весь вопрос был в том, у кого этих солдат больше?

Ответ я уже знала. Численность моих стремительно сокращалась. Я пыталась подчеркнуть ещё и ещё, швыряла их в князя. В любой другой день, я бы поразилась своей силе, магии, что оказалась мне доступной. Первый форт полыхал, железо плавилось, воздух было трудно вдыхать, но в тот день, я едва не заплакала от бессилия, потому что этого было мало. Потому что казалось, сколько бы ни было сил у меня, у князя было больше. Казалось, черпал свою силу из бездонного колодца. Или из разлома…

Мои угольки падали и падали. Один за другим. Его зерна тоже бесшумно исчезали, но их место тут же занимали другие и, казалось, этому не будет конца.

— Астер! — закричала герцогиня.

Я знала, что за моей спиной горели ступени, ведущие на вышку дирижаблей, да и сама земля у нас под ногами начала трескаться от жара. Сила продолжала клубиться, продолжала исчезать, разрушаемая чужой. Одно зерно, второе, десятое. Выхода не было, скоро я просто упаду и тогда…

Девы, на что я надеялась? На то, что окажусь сильнее князя? Это ещё глупее, чем надеяться, выйти замуж по любви.

В какой-то миг я вдруг ощутила, какая одна из жалящих пчёл чужой магии впилась мне в шею, и тут же исчезла. Нет, в этой битве мне не победить.

Иногда понимание неизбежности проигрыша спасает жизнь. А иногда её спасает что-то другое. Например, странный свистящий звук, ввинчивающийся в уши. Или, скорее всего, горячий воздушный удар, что обрушился на нас откуда-то сверху, и заставивший меня упасть на колени. Но ещё вероятней, нас всех спасла часть пассажирской гондолы, что рухнула прямо на князя.

Закричала Цецилия. Воздушная волна опрокинула ее на спину, и теперь девушка пыталась подняться. Воздух вокруг был настолько горячим, что казалось ещё немного и загорится он сам.

Я обернулась, вышки для дирижаблей больше не существовало. Как, впрочем, и самого судна. Арирх же сказал, что когда пламя доберётся до газа в шаре, будет, как десять лет назад… Оно и добралось.

С неба на землю падали горящие обломки, один из них вошёл в шею пилота. Бывшего пилота, а нынче просто распростёртого на земле тела.

— Северин! — снова закричала Цецилия.

Девы, это было так непривычно, почти нереально слышать, как кто-то называет князя по имени. Да все происходящее казалось частью какого-то дурного сна.

— Потом будешь оплакивать свою великую любовь. — К целительнице подбежала Дженнет. — Или кто он там тебе, а сейчас… Астер, да помоги же мне! — крикнула она. И я вскочила на ноги.

Цецилия бросилась к гондоле. Я успела перехватить ее руки и не дать коснуться дымящегося дерева. Всего в двух шагах от нас из-под обломков торчали ноги в чёрных сапогах с железными набойками.

— Северин, нет!

— Уходим, быстрее! — Я старалась перекричать рёв пламени.

— Нет!

— Радуйся, ты стала вдовой, не успев выйти замуж, — сказала Дженнет, и теперь мы уже вдвоём потащили сопротивляющуюся женщину к воротам.

— Нет, только не Северин! — продолжала причитать Цецилия.

Мы как раз обогнули дымящуюся груду обломков, когда одна нога в сапоге дрогнула. Потом вторая. Часть пассажирской гондолы вдруг качнулась, словно кто-то пытался приподнять ее.

Мне сразу вспомнился лакей с ножом в теле, который ему нисколько не мешал.

— Нет! — Целительница, оказавшаяся неожиданно сильной, вырвалась из моих рук. — Нет…

— Цецилия, — я не дала ей броситься обратно, — он жив. — И указала на ногу, которая снова пошевельнулось. — Жив, слышишь? Но если мы сейчас же не уйдём отсюда, то уже никогда не уйдём.

Не знаю, какое из моих слов возымело действие, но молодая женщина остановилась. Нам на головы с неба сыпался пепел, и казалось, что молодая женщина в одночасье поседела.

— Чемодан, — растеряно проговорила Цецилия. — Мне нужен мой чемодан.

— Вот ведь, — Дженнет оглянулась и указала на лежащий на земле саквояж. — Там он.

Целительница бросилась во двор первого форта, герцогиня закатила глаза.

Молодая женщина поняла ридикюль, кожа на боку которого скукожилась и почернела от жара, и тут же зашипела, отпуская. Ручки были горячими.

— Надеюсь, у неё там не только приворотные залье и нюхательные соли, — не удержалась от колкости Дженнет и, выбежав за ворота, с тревогой оглядела пустынную улицу.

Пока пустынную. Взрыв не могли не слышать. И пусть говорят, что жители Запретного города не суются в золотые кварталы, сегодня они вполне могли сделать исключение и осерчать, раз кто-то устроил фейерверк, а их пригласить забыл.

Цецилия наклонилась, оторвала от подола лоскут и, обмотав обожженную ладонь, снова схватилась за ручку. А через минуту она уже бежала к воротам так быстро, как могла. Тяжелый саквояж ударял ее по бедру.

Прежде чем выйти на улицу женщина всё-таки оглянулась. «Ног в сапогах» под обломками уже не было. Да и сама гондола лежала немного иначе. Но двор первого форта оставался пустынным, не было видно ни Леа, ни второго пилота. Впрочем, гадать, куда они исчезли, было некогда. Мы побежали вверх по улице, стараясь оказаться как можно дальше от первого форта.

Мы миновали три квартала, лихорадочно сворачивая то на одну, то на другую пустынные улочки, прежде чем хмурое небо над нашими головами недовольно заворчало.

— Нужно найти укрытие, — проговорила целительница, тяжело дыша.

— Нужно как можно скорее выбраться из города, — возразила я, оглянувшись. Столб серого дыма виднелся правее. — Первого форта больше нет, нам нельзя оставаться в Запретном городе на ночь. — Я посмотрела на солнце, но мутный желтый диск был едва виден из-за низких серых облаков.

— Боюсь, что уже поздно, Астер. — Дженнет нервно рассмеялась и коснулась правой стороны своего лица. — Для меня уж точно.

— Но…

— Давайте уйдем с улицы. Мне нужно сесть, а желательно лечь. Несколько минут ничего не решат, — сказала Цецилия и направилась к ближайшей кованой ограде.

— Говорят, дома золотых кварталов опасны. — Я вспомнила раскаляющиеся металлические прутья старой резиденции Астеров.

— И они правы, почти в каждой резиденции сохранился какой-нибудь охраняющий артефакт или магический рисунок на полу, что различает людей по крови. Стоит переступить порог чужаку, и мало не покажется. Именно поэтому местные селятся в более простых домах, там жили не настолько богатые люди, чтобы позволить себе магическую охрану. Но… — Она приподняла ридикюль и толкнула им металлическую калитку. Ничего не произошло, небо не рухнуло нам на головы, лишь где-то вдалеке раздался недовольный рокот грома. — Но время неумолимо, и магические ловушки выдыхаются.