Правила первокурсницы

— Не стоит, — герцогиня взмахнула рапирой. Целительница подхватила саквояж и, не опуская своего крохотного медицинского ножика, стала отступать к воротам. Я последовала за ней, отчаянно стараясь не упускать их виду ни бывшую горничную, ни пилотов, которые оставались поразительно спокойными.

И все же несколько досок сваленных у стены форта вспыхнули. Воздух здесь нагревался не так быстро, как замкнутом пространстве гондолы, но, тем не менее, магия явственно чувствовалась в загустевшем воздухе. Моя сила была готова выплеснуться наружу. Это как нести полную чашку воды, одно неосторожное движение и жидкость перельется через край. Мой огонь сегодня был этой жидкостью, а я была этой чашкой.

Три девушки, вооруженные каждая по-своему, отступали к воротам, ведущим к улице, отступали по серой пыльной земле.

— Так-то вы платите мне за гостеприимство и защиту, — лениво произнёс кто-то, и мы развернулись. У ворот, преграждая нам путь, стоял князь. Рука мужчины лежала на рукояти меча. Очень красноречиво лежала.

— Гостеприимство? — дрогнувшим голосом уточнила Дженнет.

— Я бы назвала это темницей, — добавила Цецилия, и я заметила, как дрожат сжимающие скальпель пальцы.

— Тебя, моя дорогая, я никогда не держал. Ты осталась сама, что было весьма обременительно, — серьезно сказал государь. — Но я терпел.

— Ты мучил меня… И его.

— Сколько пафоса, — равнодушно ответил государь.

«Он не знает что такое жалость», — сказал когда-то Альберт.

— Видимо недостаточно, раз ты осмелилась на, — он обвел взглядом внутренний двор форта, — подобное. Ты, кажется, забыла, что каждый поступок имеет последствия. Пожалуй, я — он сделал вид что задумался. Девы, откуда я знала, что он именно сделал вид, ведь его лицо по-прежнему было скрыто маской? Один из пилотов за спиной сделал шаг вперед. Дженнет тут же развернулась к нему, одной рукой девушка держала рапиру, а во вторую стягивала зерна изменений. Я сжала ладонь, и огонь вспыхнул на поленнице у правой бревенчатой стены. Это заставило Леа обернуться, но и только.

— Что ещё ты можешь мне сделать со мной… с нами? — горько спросила целительница.

И хоть я понимала, что все изменилось, что ничто уже не будет таким, как прежде. Понимала, и всё же это осознание давалось с трудом. И даже то, что целительница говорила государю «ты», заставляло вздрагивать.

— Например, я дам тебе поговорить с ним.

Молодая женщина побледнела. Чтобы не означали слова князя, они попали в цель. Горничная хихикнула.

— Ну что же ты не радуешься? Ты же так просила меня об этом, практически умоляла. — Государь взмахнул рукой, пилот отступил назад, а ещё… металлический перевёрнутый таз вдруг шевельнулся.

Воздух вокруг почти звенел от зёрен изменений, моих, Дженнет, князя, возможно, чьих-то еще, они все смешивались и гудели, словно потревоженные по весне пчелы.

Девы, что происходит? Что мы делаем? Мы теряем время, вот что. Князь был слишком спокоен, он был уверен, что нам не удастся уйти и развлекался. Мало того, с каждой минутой в этом уверялась и я.

— Посмотри на себя, ты была невестой государя, а в кого превратилась? В старую деву из степи, которая не нужна никому даже собственному отцу. А ведь поведи ты себя иначе, вполне могла бы стать правительницей.

Девушка ничего не ответила.

— Меня давно умоляют жениться. Им, видите ли, нужен наследник. Он всегда нужен, из века в век одно и то же. Надоело. А ведь я всерьез рассматривал вас Альвон Трид на должность невесты.

Дженнет повернулась. На щеках девушки появились два алых пятна, но не от смущения, а от злости.

— Но не теперь. — Он задумчиво коснулся своей щеки под чёрной маской и повторил — Не теперь. И тогда фавориткой на рынке невест стала Астер. — Взгляд в прорезях маски переместился на меня. — Но и она оказалась сплошным разочарованием. Сперва, не от большого ума, сподобилась на замужество, но это ещё полбеды. Она оказалась столь глупа, что присоединилась к заговорщикам, к выходцам с Тиэры. Каково это, Астер, стать предателем своего мира? Предать Аэру? Старая кровь взыграла? Славы змея захотелось? Смею напомнить, он плохо кончил.

— Вы слишком много говорите, государь, — всё-таки произнесла Дженнет, у которой все же не хватило смелости обратиться к князю на «ты». — А тот, кто много говорит, мало делает, так считает мой отец.

— Он прав, — констатировал князь совсем иным тоном, из которого вдруг исчезли все эмоции. Словно минуту назад ему было интересно сыпать перед нами словами, словно цветными фантиками от конфет, а сейчас вдруг все перестало иметь значение. — Сложите оружие, возвращайтесь форт и останетесь живы.

— А иначе? — со слезами на глазах спросила целительница. — Умрём? — И она рассмеялась. — Меня это уже не пугает, тварь.

— Что ж… — констатировал князь

И все изменилось. Таз, звякнув, поднялся на четырёх металлических ногах, похожих на суставчатые лапы железного насекомого. Первый род управлял железом, которому все равно что отращивать, лапы или зубы.

— Нет — воскликнула Цецилия, когда скальпель вдруг ожил и обвился вокруг руки женщины, разрезая острым краем кожу, смешивая одну кровь с другой. Целительский чемоданчик клацнул железными застёжками — зубами. Металл чёрной рапиры Дженнет огрызнулся на магию голубыми искрами. Герцогиня отступила назад, а за её спиной снова рассмеялась Леа. Обломки бочки шевельнулись, из-под разломанных досок показался железный обруч. Он извивающейся змеей пополз ко мне я. Не выдержав, я швырнула в него зерна изменений. Металлическая пластина на миг замерла, как замирает всякое железо, стоит коснуться его магией. А потом металл раскалился, покраснел и именно таким горячим снова пополз к моим ногам. Что-то загремело над нашими головами. Скорее всего, листы, которым была покрыта крыша первого форта.

До этого момента я не задумывалась о том, сколько вокруг нас железа.

Я о многом не задумывалась. Например, о том смогу ли я когда-нибудь направить свою магию на князя? И не так как было в библиотеке, когда зерна изменений сорвались с пальцев раньше, чем я поняла это. Применить сознательно. Вложить в действие все свои знания и весь свой страх.

Вот только передо мной стоял не князь… Не совсем князь. И все же, для остальных он был правителем, и никто никогда не докажет обратного. Никто никогда не поверит трем безумным девчонкам, как не верили Альберту, как не верят Крису… Девы, сколько еще было таких девчонок и мальчишек, казненных на площади за измену или вовсе тихо сгинувших в небытие?

Дженнет выругалась, а один из пилотов рассмеялся, словно она ему шутку на балу рассказала. Я услышала тихое шуршание, с которым обруч от бочки приближался к моим ногам. При этом я не сводила взгляда с прорезей чёрной бархатной маски и была уверена, что тьма, спрятавшийся там, не сводила взгляда с меня. Я призвала зерна изменений, зачеркнула столько, сколько смогла, сколько поместилось моих маленьких ладонях. Никакого мастерства, голая сила огня. Десятки, сотни и даже тысячи зёрен изменений, и каждое из которых несло жар. Маленькие угольки, способные разжечь большой пожар.

Что там полагается за измену государю по кодексу? Рабский ошейник, конфискация?

Да и прекрасно. В моей комнате куча шляпных коробок, платьев и даже есть шкатулка с драгоценностями, а еще книги, которые я ни разу не открывала, один сверчок и шаль бабушки Астер. Пусть конфисковывают, пусть подарят это все князю, пусть…

Я швырнула силу вперед. Ее было много, очень много, почти, как тогда на улицах запретного города, когда нас атаковали железные звери. Пусть попробует справиться с этой волной пламени, что сожжет все на своем пути.

Огонь всегда давался мне легко, но что-то изменилось. Многое в тот день изменилось для меня и для моей магии тоже. Тогда я впервые ощутила свою силу иначе. Не как стремительный вал огня, способный уничтожить все на своём пути, нет. Я ощутила каждое зёрнышко, каждый уголёк, и поняла, что могу остановить их, а могу отправить в полёт. Все вместе или каждое по отдельности. Я почувствовала, как сразу десяток осел на железном обруче у моих ног, расплавляя железо. Ощутила, как сотня соприкоснулась с деревянной стеной форта, как от огненной магии у Лия вспыхнули волосы.