Правила первокурсницы

— Вы не шутите, леди — растерялась миссис Улен. — У вас же занятия…

Было видно, что она очень хочет поверить в неожиданно свалившуюся на голову помощь и помощниц, хочет, но не позволяет себе.

— У нас сейчас обед, — ответила я, расстегивая куртку.

— И пропустив его, мы станем только стройнее, — хихикнула подруга, расстегивая манжеты блузки и закатывая рукава. — Говорите, что нужно сделать впервую очередь? Рассортировать письма?

— Да! Нет… Погодите, — глава почтовой службы вышла из-за стола, огляделацаривший на посте беспорядок и махнула мне рукой. — Вы, леди…

— Астер, — напомнила я.

— Вы, леди Астер, садитесь на мое место. И займитесь регистрацией писем. — Она указала на толстый журнал. — Если на принесенном письме уже стоит штемпель, значит, его уже регистрировали и нужно просто положить его в нужную коробку. — Она повернулась к выстроившимся в ряд коробкам, на которых жирным черным карандашом были написаны названия городов, а иногда и провинций. — Если штампа нет, нужно проставить печать и занести данные отправителя и получателя в журнал.

— Но я и сама это могу… — начала Катарина.

— Видела уже, как ты можешь, — отмахнулась Аманда Улен. — Ну-ка, брысь к посылкам и начинай сортировку. А вы леди…

— Миэр.

— А мы с вами, леди Миэр, закончим с письмами.

Работали почти в молчании. «Почти» потому что, на почтовую станцию то и дело заглядывали учителя и ученики, кто-то оставлял очередное послание, кто-то, как Ильяна Кэррок, просто оглядывал зал и быстро покидал здание почты. Иногда слышалось ворчание Катарины:

— И куда мы торопимся? Кто нам сказал, что этот хлам сразу же заберут? Да, пока сообразят в этом Эрнестале посмотреть на небо, пока пришлют судно… Да небось не сразу и почтовое, мы тутживоты надорвем…

— А ну-ка цыц, если обратно на кухню не хочешь? Соскучилась по грязным сковородкам?

Катарина замолчала, но тогда вместо нее начинала бормотать миссис Улен:

— Почему-почему? Потому что. Порядок не знаешь? Если над городом появляется Академикум, они просто обязаны послать к нему дежурное воздушное судно. — Она покачала головой. — Как дети малые… Али не знаете, как давеча ночью Остров завис над Трейди? И часа не прошло, как князя и его серых прихвостнейвоздушное судно забрало.

— Вот-вот князя забрало, а почту оставило, — не унималась Катарина, правда в ее словах не было злости, создавалось впечатление, что такие разговоры были давно не в новинку обеим женщинам.

— А ну, цыц, я сказала.

Взять конверт, поставить штамп, переписать жирным мажущим карандашом данные в тетрадь, опустить послание в правильный ящик. Работа отвлекала, она не давала мыслям снова вернуться к Крису, не позволяла представлять, что могло произойти на дирижабле? Поймали ли барона серые? Доставили ли ли Дженнет к целителям? Утешало одно, если бы Криса схватили сразу же дирижаблю бы не дали отчалить с Острова. А он отчалил. Я вспомнила, как выровнялся шар, я цеплялась за это воспоминание, как нищий цепляется за шапку с медяками. Девы, почему, я не могла последовать за Оуэном? Ну, хотя бы, потому что поблизости не было ни одного воздушного судна. Но что еще важнее, потому что он не звал меня с собой. Да и место назначения до сих пор оставалось под вопросом. Гэли была уверена, что мы все узнаем в Эрнестали. Я была не столь оптимистична.

Князь покинул Академикум. Радоватьсянадлежало этому или огорчаться?

Очередной конверт, очередные торопливо выписанные буквы на белой бумаге, рука дрогнула, и я замерла, глядя на ровные строки. Я сама не так давно их выводила. Девы, казалось в другой жизни, целую тысячу жизней назад. Я перевернула конверт и поняла, что заставило меня остановить на нем взгляд и выделить из сотен других. Он был вскрыт, а потом неумело заклеен обратно.

По спине пробежал холодок, и это был не страх, не возмущение, это была растерянность. А еще злость. Кто-то вскрыл мое письмо и прочитал послание папеньке, узнал о плохих снах, о страхах, о Запретном городе и о князе. О том, что я разорвала юбку и выпрашиваю у него разрешения, спуститься в город, словно какая-нибудь батрачка!

Я поймала обеспокоенный взгляд Гэли и в эту минуту поняла, что почувствовала подруга, когда ее письмо прочитал посторонний, поняла ее растерянность и ужас. Конверт, который я держала в руке, вспыхнул. Желтоватая бумага съежилась, осыпаясь хлопьями черной сажи. Так же рассыпались и мои иллюзии. Кстати, говоря, то, что это иллюзии, я поняла только сейчас. Разом вдруг осознала, чтоАкадемикум — это отнюдь не остров безопасности, что здесь у меня не так много друзей и еще меньше тех, на чью помощь я могу рассчитывать, пример магистра Виттерна был очень убедителен. Здесьловят учеников, здесь для них строят виселицы, здесь читают чужие письма и выносят приговоры загодя…

Миссис Улен снова закричала на Катарину, Гэли отложила очередную посылку… Я заставила себя успокаивающе улыбнуться подруге и смяла в кулаке пепел. Папеньке не суждено было прочитать это письмо. Я представила, как сейчас ко мне подходит «некто» и говорит, что прочитал письмо, говорит, что расскажет всем… Огонек вспыхнул на краю стола и я торопливо прихлопнула его толстой тетрадью. Я бы спалила не только корпус, им быпришлось отстраивать весь Академикум заново, а папенька бы точно разорился.

Выходная дверь хлопнула и в зал почтовой станции вошла жрица в алом плаще.

— Ох, — она окинула взглядом заваленное посылками помещение. — Вижу вы все в работе.

— И не говорите мисс Альгор, — тут же ответила ей миссис Улен, торопливо перекладывая посылки на одну из полок.

— А я вам еще сейчас добавлю, — она скинула капюшон плаща, стряхивая с ткани на пол капли дождя.

— Хуже уже вряд ли будет, — философски заметила хозяйка почтовой станции. — Что там у вас? Письма? Отдайте девушке…

Они продолжали о чем-то переговариваться. Гэли подавала миссис Улен посылки, я взяла у жрицы сразу десяток писем…

А ведь жизнь продолжается. Чтобы не поняла сейчас лично я, какие бы откровения Дев не сошли с небес, для всех жизнь все равно продолжается. Совсем как тогда в Кленовом саду, когда вернувшийся папенька сбрил отросшую бороду и снова стал отцом, а не худым заросшим незнакомцем, ввалившимся как-то в дом однажды ночью. Все, как всегда, и только мы с матушкой помнили взгляды слуг на брата, заискивающие и любопытные, взгляды прислуги на нового хозяина. Мы не забыли. И я не забуду, ни виселицы, ни вскрытого письма. В Академикуме у меня больше нет друзей. Я посмотрела на Гэли…. Почти нет.

— Когда уже мы окажемся в столице? — непонятно у кого спросила жрица.

— А Эрнесталь, наверное, большой? — Катарина даже отложила посылку.

— Не обращайте на нее внимания, мисс Альгор, Катарина у нас из Трейди и все остальные города для нее в диковинку. Если будешь такой любопытной, клянусь Девам, если будешь такойнадоедливой, оставлю тебя в Эрнестале и дело с концом, любуйся сколько угодно.

— Не клялись бы вы богинями, мисс Улен, али не знаете, как говорят, не сдержавший слово будет демонами порчен.

— Вот для таких, как ты, это и говорят, чтобы нос не совали, куда не следует, да заветы Дев блюли, — проворчала хозяйка почтовой станции.

— Да, бросьте, мисс Улен, я сама родилась на сеновале в маленькой деревушке, название, которой вам ни о чем не скажет. Столица она…

Жрица рассказывала, вызывая восхищенные ахи Катарины, я поставила штамп на очередной конверт, снова хлопнула входная дверь.

— А дворец князя он какой? — замирая, спросила Катарина.

— Не о князе нужно думать, а о деле, — добродушно посмеиваясь, перебила помощницу хозяйка почтовой станции.

Я взяла последнее письмо, из тех, что принесла жрица, бросила взгляд на строчку с адресатом и второй раз за день замерла. Нет, это письмо писала не я, и оно не было вскрыто. Обычное послание, каких, за последние полчаса прошло через мои руки больше сотни. Только вот адресовано он было Йену Виттерну. Но и в этом не было ничего особенного, за исключением того, что конверту не нужно было покидать Академикум, чтобы попасть по назначению. А отправила его Аннабель Криэ, серая жрица. И я вдруг вспомнила, как кричала на магистра мисс Ильяна: «Ты назвал ее Аннаби?»