Н 8

В горах опасно, это знает любой местный мальчишка. Кого только здесь не носит: бродяг, бандитов, беглых каторжан, обнищавших крестьян, пытающихся под шумок ограбить не только купеческие караваны, идущие через перевалы, но и одиночных путников; даже сомнительные наемные отряды рыскают. Вот они-то самые опасные в плане нападения.

— Большинство, — усмехнулся Роман, надевая рубашку. — Хочешь попробовать?

— Еще чего, — хмыкнула девушка. — Я еще с ума не сошла, так? А ты чего не спишь? Замерз и решил снегом согреться?

— Ага, — подмигнул ей парень. — Твой папаша скупердяй знатный, в кошаре печку пожалел поставить. Камня кругом завались. А мы с Божко в обнимку всю ночь проспали.

— Животные не мерзнут, а у вас есть одеяла. Крепче обниматься надо. Или стесняетесь?

Зубастая девица посмеивается, уперев руки в бока.

— Дерьмо же, а не одеяла, — честно сказал Роман. — Надо о своих работниках заботиться, так и скажи отцу.

Сребренка фыркнула, развернулась и пошла к сараю, пристроенному к дому. Он выполнял роль конюшни. Сейчас там находились лошади, на которых семья Станко и Роман с Божко гнали отару.

— Пошли, раз встал, — обернулась девушка. — Надо лошадей покормить и напоить. Через три часа выходим. Последний переход остался. Вечером уже будем в Яблоничах.

Сребренка, ничуть не чураясь работы, навесила на шеи лошадей торбы с овсом, а Роман натаскал из речушки, скачущей по каменистому руслу, воды в кожаных ведрах. Работалось легко. Пока носил воду, рассмотрел знакомые места. Не завалило ли тропки обвалами? Не появились ли новые? Он уже давно решил, что бежать надо отсюда. Вниз по руслу и в долину, пока все будут спать. Чем дальше отсюда — тем легче потеряться. На лошадях преследовать беглеца вряд ли кто рискнет. Да и Роман не лыком шит. Надо будет, устроит засаду и отберет оружие. Самое главное, не забыть нож, которым предстоит выковыривать из-под кожи сигнальный амулет. Парня заранее пробрала дрожь, как представил, что нужно располосовать заживший шов и острием подцепить в ране чужеродный предмет. Но это нужно сделать, чтобы местные маги не засекли его по устойчивому сигналу. Это ведь не аура, а что-то вроде цели, которую ведут по магическому «радару».

«Побегу в августе, когда погоним очередную партию овец, — решил Роман. — За месяц-полтора со всеми форс-мажорами доберусь до Сербии, а там уже наши».

— Где ты потерял пальцы? — поглаживая по крупу свою серую лошадку, неожиданно спросила Сребренка. — Волки откусили?

— Албанцы отрубили, — присел на край каменной поилки Роман. — Нас постоянно водили на работы: камни таскать, русла речек чистить, строить что-нибудь, в садах трудиться. За любое неповиновение наказывали. Палками по пяткам или по спине, собаками травили. А вот мне пальцы отсекали кинжалом. По одному за провинность. Развлекались так…

— Ты и здесь захотел быть таким же болваном, — напомнила девушка. — Как вообще без пальцев не остался! Ладно, что отец не любит калечить рабов.

— Я не раб, — сжал зубы Роман. — Прекрати меня так называть!

— Пока ты здесь никто, — жестко ответила Сребренка. — Уже одно хорошо, что за ум взялся. А так… Раб да раб! Чего возмущаешься? По факту — раб! Как вообще попал в лапы албанских ублюдков?

— Наша экспедиция работала в горах под Призреном, — не стал скрывать большую часть правды Роман. — По просьбе сербов занимались съемкой местности и другими мелочами…

— Шпионили, значит, — хмыкнула девушка.

— На нас напал наемный отряд и большую часть экспедиции взял в заложники, — не обращая внимания на реплику Сребренки, продолжил Роман. — Всех раскидали по горным деревушкам, чтобы не держать вместе. Меня не выкупили, посчитали мертвым. А потом я попал к вам.

— Занимательная история, — бесстрастно произнесла девушка и припала губами к носу лошадки.

— Ты хорошо по-русски говоришь, — сменил тему Роман, поглядывая в проем двери. Уже стало светло, из кошары доносилось оживленное блеяние овец.

— На Балканах много русских бывает, — пожала плечами девушка. — Да и мама знала язык. Она сербка.

Роман уже знал, что мать Сребренки умерла три года назад. Отец погоревал, но решил не приводить в дом новую хозяйку. Ему было к тому времени больше пятидесяти, и свою ставку он сделал на крепких сыновей и невесток. Трое уже были женаты, оставалось только младшему — Бранко — ладную девку найти, да дочку пристроить за богатого горожанина. Все вместе дружным Родом проживают в огромной усадьбе, в особняке на два этажа.

В конюшню заглянул старший брат девушки. Прослав, позевывая, с подозрением поглядел на беседующих молодых людей и недовольно буркнул:

— Чего расселся, русак? Иди, помоги Божко овец накормить. Перед уходом не забудьте кошару почистить.

Парень кивнул в знак того, что понял, и выскользнул из сарая. Сорокалетний крепкий как дуб мужчина перешел на родной язык:

— Ты чего с этим русаком язык мозолишь? Не вздумай его привечать! А то я тебя знаю, кошка! Не крути хвостом, поняла?

— Не твое дело! — огрызнулась Сребренка. — Он тоже человек, а не скотина! И вообще, Роман мне помогал!

— Что-то я тебя не пойму, сестра! — хмыкнул Прослав. — То рабом его клеймишь при случае, то защищаешь! Я тебя предупредил, не вздумай парню голову дурить. А то он неправильно поймет ситуацию. Не хотелось бы потом его убить…

— Глупости не говори! — девушка выскочила наружу, и сердито расшвыривая носками сапожек свежий снег, зашла в дом, в котором было уютно и тепло от натопленной печи. Надо позавтракать самим и накормить работников.

Солнце еще не поднялось над лесистыми вершинами гор, а Станко с недовольным видом, посматривая на небо, дал команду выдвигаться. И в ту же минуту на стоянке началось оживление. Вперед поскакали Озрен с Бранко; Роман и Божко присматривали, чтобы какая-нибудь непутная овца не вздумала отстать и затеряться между каменистыми вывалами. Позади ехали остальные: сам Станко, Прослав, Кастимир и Сребренка. Два лохматых пса без устали сновали между всадниками и животными.

Странности начались ближе к полудню. Навстречу перегону попалась вооруженная группа людей в разнообразной, но добротной охотничьей одежде. Судя по светлым лицам и жесткому акценту, они были откуда-то с севера: то ли германцами, то ли скандинавами. Четверо крепких мужчин с большими рюкзаками остановились на краю тропы и спокойно смотрели на приближающихся всадников. Никто из них даже не притронулся к оружию, висевшему на плече, хотя у каждого был автоматический карабин.

Они дождались, когда Бранко и Озрен поравнялись с ними, вежливо поздоровались и поинтересовались, можно ли пройти по этой дороге до Черно Място, и получив утвердительный ответ, заметно оживились. Затем спросили, не видели ли уважаемые скотоводы (Станко побагровел, но сдержался от язвительного ответа) в этих местах нечто такое, что выбивается из привычной картины. Например, людей с необычным багажом, говорящих, к тому же, на русском языке. Должны быть одеты в хорошую цивильную одежду, не предназначенную для походов в горах.

Роман насторожился. Ведь эти четверо дурачка валяли, и явно не были путешественниками-туристами. Они целенаправленно кого-то ищут. Неужели русский экспедиционный корпус проводит в этих горах свою операцию? Было бы здорово выйти на них! А эти…неужели разведка?

Чуть позже их остановил испуганный паренек на лошади со сбитыми на камнях копытами. Он торопливо затараторил что-то, и Роман с трудом разобрал только несколько слов. Подъехав к Сребренке, тихо спросил:

— Что-то случилось?

— В Яблоничи несколько часов назад вошли албанские наемники вместе с турками, — поморщилась девушка. — Они блокировали дорогу и тропы, стали выпытывать у людей, не видел ли кто упавший в горах самолет. А потом пошли по домам, словно кого-то искали. Избили несколько мужчин, разогнали ярмарку, но никого не выпустили из села. Мальчишке повезло, потому что в этот момент его не было на ярмарочной площади. Пас свою лошадь в лесу.

— Самолет? — не поверил ушам Роман.