Страница 32 из 82
Раздутый до состояния почти что шара бывший офицер ВВС, окутывающийся ядовитым дымом и способный отравлять все вокруг себя и выдыхать отраву на довольно значительное расстояние. Распадающийся на части и собирающийся заново бывший брокер, ощетинившийся крючьями и лезвиями, торчащими чуть ли не из всего тела. Певица… любовь которой к музыке и собственно пению превратилась в звон заканчивающимися ржавыми крючьями цепей, в которые она словно закуталась, а также способностью крика в ультра и инфразвуке на зависть любой баньши. Другие… которых также хватало. И все они становились такими же полуматериальными, как и уже виденные мной существа; способными проходить сквозь стены и исчезать в них, когда полученные повреждения становились неудобными. Не опасными, а именно неудобными, поскольку ни одного из них убить так и не получалось. Только остановить, отпугнуть… Или же сковать, используя некие артефакты, порой попадающиеся на просторах искажённого мира. Только очень уж редко попадающиеся, на всех не хватало.
Непонятные артефакты! Это всегда хорошо, всегда интересно. А ведь Харальд писал сразу про несколько их разновидностей. Удерживающие этих самых созданий, помогающие заметить приближение их и не только, способствующие заживлению ран, иные. Каждый из перечисленных не доставался ему просто так, их приходилось вырывать с боем у разных существ или же из необычных мест, больше всего напоминающих места поклонения некоего культа. Места были, странные сущности тоже. а вот культистов он так и не встречал. До поры, да.
Я листал страницы, искренне радуясь не только тому, что сумел их найти. но и собственному умению читать быстро и внимательно. Время. Вот чувствовал я, что его у меня маловато будет. А ещё предстоит разобраться с поиском этого самого Харальда, если он вообще жив. Как искать? По крови, понятное дело! Использованные бинты, ватные тампоны — всё это присутствовало. Кровь, она позволяет многое, и поиск по нескольким каплям её обладателя — чуть ли не самое простейшее. Разумеется, если он не умеет защищаться от подобного, но сейчас явно не тот случай.
Та-ак, вот и новый рубеж, до которого дошёл Харальд, после чего происходящее вокруг него стало совсем уж жутким. Девушка, живущая на одном с ним этаже, Алиса Хоффман — ранее психиатр и даже с учёной степенью, но уставшая от совсем уж откровенных психов, в результате чего пошедшая в частную практику. Специализировалась на возвращение к нормальной жизни членов различных сект, в которых использовалось подавление личности. Её он встретил и всё ж сумел защитить. С трудом, но отбил от как обычных тварей, так и тех, кто раньше был людьми, знакомыми ему или виденными лишь мимолётно, ведь дом был большой, а знакомиться со всеми подряд… Харальд Стад не был большим любителем общаться абы с кем, предпочитая поддерживать довольно узкий круг знакомств.
Защитив Алису. Харальд смог объяснить ей, в какой глубины заднице они оба оказались, равно как и поделиться своими знаниями касаемо этого странного мира, существующего словно в параллель с обычным. Та же, воспользовавшись опытом врача, работающего с человеческим разумом, попыталась разложить происходящее с ними на составляющие. И нет, никаких гипотез о коллективном безумии. Слишком уж убедительные доводы были в пользу того, что это мир куда сложнее обыденного, а не нечто другое, к чему можно прилепить веский диагноз на латыни и назначить приём сильнодействующих препаратов.
Именно закалённый общением с разнокалиберными психами и натасканный на разматывание запутанных клубков разум Алисы Хоффман помог Харальду собрать воедино те обрывки информации, которые он узнал от других попавших сюда соседей по дому, выцарапал из попавшихся во время странствий по странным местам документов и культовых мест. Культовых! Вот Алиса и смогла в очередной раз поработать чуть ли не по прямой специальности. Только теперь от эффективности её работы зависели не наличие и сумма гонорара, а собственная жизнь и… возможно, даже сохранность души. Уж в жизни после смерти оба с некоторых пор и не думали сомневаться.
Вальтер Мак-Кинси — вот то имя, которое этим двоим удалось выкопать, извлечь из косвенных намёков. И как только оно стало известно, сразу стало легче понять, кто стал первоисточником творящегося вокруг безумия. Известный не только в городе, но и по всей стране маньяк, серийный убийца, терроризировавший город на протяжении полутора лет. Число жертв исчислялось несколькими десятками, причём спутать их с «подвигами» иного психопата было просто нереально. Хотя бы потому, что одного психа-подражателя и другого, пытавшегося подделать под жертву маньяка убийство, совершенное из личных соображений, он убил с особой извращённой жестокостью, к тому же оставив конкретные послания, по какой причине это сделал.
Все остальные случаи? Тут о посланиях и речи не шло. Мак-Кинси просто убивал, причём не посреди улицы, а в специально отведённых местах. Профайлеры и прочие специалисты ломали себя головы, пытаясь хоть как-то предсказать действия серийника, составить его психологический портрет. Получалось так себе. Жертвы были разными. Пол, возраст, социальное положение… В нескольких случаях, когда они были хоть немного знакомы, это также ни к чему не приводило. Способы убийства тоже отличались. Повешение, ножевые ранения в сердце или основание черепа, перерезанное горло просто и когда жертва была подвешена за ноги, обезглавливание, расчленение, растворение в кислоте и другое, совсем уж причудливое. Единственное, что объединяло — обстановка, из которой становилось ясно — работал не просто серийщик, а тот, кто видит смысл в принесении жертв. Правда вот кому именно он приносил жертвы, понять не удавалось очень долго. Собственно, понять до конца так и не удалось, хотя корни, упершиеся частью в мезоамериканские верования, частью в масонерию, частью и вовсе не пойми во что, вычленить удалось. Головной боли это доставило специалистам немало, однако поймать Вальтера Мак-Кинси удалось совершенно неожиданно. Ранее никогда не оставлявший следов, в двух последних случаях он словно намеренно оставил на одном месте пару капель крови, на другом и вовсе отпечаток пальца. Смазанный, однако и этого оказалось достаточным для идентификации.
Мак-Кинси не был безгрешным представителем хомо сапиенс, а потому его пальцы оказались в одной из баз. Этого хватило для того, чтобы в сжатые сроки узнать, кто он такой, а уж исходя из узнанного, проникнуться нехилыми такими подозрениями. Историк, архивист, но вместе с тем развитый как физически, так и психически. В том смысле, что ценность человеческой жизни для этого человека была весьма условной, да и убивать ему приходилось. Три трупа в два приёма и это лишь по официальной информации. Грабители, однако. Мак-Кинси без каких-либо сомнений и колебаний шатался по ночному городу, посещал не самые спокойные — и это ещё очень мягко выражаясь — места, где встречался с людьми, далёкими от понятия «законопослушные граждане». Что его интересовало? Древние книги и свитки, причём вовсе не обязательно оригиналы, частенько он готов был удовлетвориться и копиями. А человека с деньгами в таких случаях частенько пытаются ограбить. Только не у каждого получается это сделать, если объект никак не желает примерять на себя роль жертвы. Вот и получили любители поживиться чужим добром по несколько пуль в несопоставимые с жизнью после таких ранений места.
Что искал историк, архивист и просто любитель покопаться в тайнах прошлого, связанных с древними верованиями и не столь древними культами? Сведения о природе богов. Раскопав же что-то, одному ему толком понятное, решил, что боги могут образоваться и при деятельным участии смертных. Необходимо лишь правильно подготовить почву, разработать ритуал, принести щедрые жертвы и… И тогда божество сформируется, даровав тому, кто подготовил его даже не приход в мир, а зарождение, невиданные блага и возможности.
Уверовав в подобную теорию, Вальтер Мак-Кинси стал готовиться. Образование, полученные за прошедшие несколько лет знакомства, добытые мистические знания — в ход пошло всё. А потом начались не убийства в полной мере этого слова, а жертвоприношения с последующими перерождениями изменённых уже сущностей, далёких от человека, в зародыше нового мира, который вроде и соприкасался с основным, но в то же время был отделён от него незримыми барьерами.