В чужом обличье

Сейчас же Реймонд уверенно отнес её к «ученикам, не получившим образования в университете». Существовало пять градаций рангов: ученик — подмастерье — мастер — магистр — архимаг, и к ученикам относились все, кто владел хоть каплей магического дара. Выучившиеся в университетах становились подмастерьями. Сам Реймонд, если бы доучился, стал бы подмастерьем-иллюзионистом, а пройдя практику под руководством более опытного волшебника, — мастером иллюзионистом.

Конечно, систему эту придумали волшебники, учившиеся в университетах, и была она очень примерной (Реймонд помнил случаи, когда маг получал степень магистра за свои выдающиеся исследования, по силе оставаясь на уровне подмастерья), но ничего лучше не существовало, поэтому все пользовались ей.

Наверное, где-то мог появиться самоучка, талантливый и открывающий собственные пути, способный на такое, что и архимагу не снилось. Кто знает, может, простая знахарка Трикси владела чудодейственным доставшимся от прабабки рецептом, который не снился даже преподавательнице Реймонда, магистру алхимии пани Ковински.

Вот только Реймонд сильно сомневался, что это так. Если он что и усвоил в Вагранте, так это то, что любой талантливый самоучка в итоге проиграет среднему магу со стандартными знаниями.

Реймонд мог навестить домну Трикси в чужом облике, деньги имелись, но вопрос — умеет ли старуха варить такой бальзам? — оставался открытым. Вряд ли его часто заказывали жители Нуандиша, и вряд ли стоило рассчитывать на то, что простая знахарка обладает знаниями из университетского курса.

Реймонд ещё побарабанил пальцами по столу, пожал плечами и вышел из библиотеки. Проверив — да, защита теперь пускала его на склад и в спальню к деду — Реймонд смочил повязку, прихватил деньги, и отправился на прогулку.

Посмотреть на Нуандиш, проветрить голову, навестить знахарку — чем не план?

В холле первого этажа развалившись на ковре лежал Мурзик и неторопливо умывался. При появлении Реймонда он лениво приподнял голову и мяукнул, мол, а где же мои мясо с рыбой?

— Реймонд? — в дверях кухни немедленно появилась Киэра.

Лицо её было распаренным, красным, и она вытирала руки передником.

— Молодец, что спустился! — похвалила его Киэра. — Магистру Хатчету надо много кушать, я приготовила целебный супчик!

С кухни и правда пахло очень вкусно, и Реймонд даже заколебался, не остаться ли? Перекусить как следует, а то в животе уже урчит, да и стоит ли ходить в гости на голодный желудок? Правда, и так просто сдаваться перед Киэрой не хотелось — тут уступишь, там уступишь, как потом притворяться, что дедушка жив? Реймонд продолжал колебаться, думая, что сказать: что дедушка спит или что он послал его, допустим, к знахарке Трикси, чего уж там? Пауза неприлично затягивалась, и Киэра нахмурилась.

— Реймонд Хатчет? — спросила она.

Реймонд опять ощутил себя напроказившим ребенком — даже отступил на шаг.

— Что с уважаемым магистром Агостоном? — повысила она голос.

— Он послал меня к домне Трикси! — выпалил Реймонд.

— Что?! — раздалось на два голоса эхом.

Реймонд удивленно моргнул, но тут же обнаружил, что в башне появился ещё один человек. Пожалуй, последний из тех, кого здесь и сейчас хотел бы видеть Реймонд.

— Что с уважаемым магистром Агостоном? — грозно спросила мастер Целительства, Светла Тарниш, и тут же сама ответила. — Он послал тебя к знахарке Трикси, значит, всё исключительно плохо!

— Ох, ты ж лышенько! — повторила утренний вопль Киэра, с полным на то основанием.

Когда Реймонд с мамой и дедушкой перебрались в Нуандиш, Светла Тарниш не была мастером, она была просто Светлой, обычной женщиной из бедного клана Тарнишей. Её дом придавило обвалом, похоронив там мужа Светлы, и так она, собственно, и познакомилась с дедушкой Реймонда. Агостон увидел в ней магический дар, после чего пошёл к королю. С тех пор способных к магии горцев начали за королевский счёт отправлять в университеты соседних стран, и Светла стала первой, кто воспользовался щедростью короля.

Она выучилась в Ранфии, в университете Прагса, и вернулась. Заложила первую больницу, подобрала персонал и обучила его, сама нашла еще несколько одаренных и способных к магии целительства горцев, после чего начала их обучать. Светла быстро стала мастером и самой главной целительницей Перпетолиса, всех девяти основных долин и не только. Она разъезжала и помогала, закладывала больницы и учила, отдавая всю себя помощи, потому что внезапно нашла своё призвание — целительство. Не прекращала она и поиски других одарённых, используя для этого книжечку магистра Хатчета — такую же, какую он вручил Реймонду при отъезде того в университет.

На неё едва ли не молились и называли не иначе как «уважаемый мастер», а клан Тарнишей резко пошёл в гору. Она могла заходить к любому из князей и к королю без стука и доклада в любое время дня и ночи, а среди обычных жителей уже ходило присловье «тут и Светла бессильна», как обозначение неизлечимой болезни или увечья.

И надо сказать, что Реймонд про неё просто забыл.

Не вспомнил, даже когда король упомянул её имя.

Теперь, конечно, вспомнил, равно как и то, с каким уважением и почтением Светла относилась к магистру Агостону. Как она смотрела на него, когда приходила сюда, в башню. Повзрослевший, прошедший университет и кабаки Вагранта, Реймонд мог смело сказать — так не смотрят на наставников. Разве что на тех наставников, в которых влюблены всей душой и телом.

Сама мастер Светла не слишком изменилась внешне за эти четыре года, но зато изменился Реймонд. Мысль о том, что дед был прав, опять резанула по сердцу, но уже не так остро. Да, Реймонд изменился и теперь мог смотреть иначе, видеть то, чего никогда не увидел бы, останься он в Нуандише. С увиденным нужно было что-то делать и быстро, щиты ослаблены, а Светла — мастер, с неё станется проломиться силой (и потом вылечить саму себя).

— С дедушкой всё в порядке, — начал было Реймонд, но его оборвали.

— Не верю, — тут же прищурилась Светла.

Реймонд торопливо скрыл лицо за иллюзией лица, дабы не выдать себя перекошенным видом. На таком близком расстоянии — а мастер Светла стояла от него буквально в паре метров — она легко могла «читать» его состояние, а значит, и распознавать ложь. Может, даже видела эти самые ауры и по ним что-то да определяла — сумел же дед раскрыть подделку диплома?

В общем, план «дед жив» неожиданно затрещал по швам.

— Тс-с, — Реймонд драматично понизил голос и приложил палец к губам.

Накинул иллюзию сияющего щита, просто видимая пелена чего-то сверкающего, вообще бесполезная, но зато отлично подходящая производить впечатление на тех, кто не разбирается в магии. На загорелом, точёном лице Светлы ничего не отразилось, а Реймонд, продолжая блеф и иллюзию, небрежно пояснил:

— Сам знаю, что щит очень слабенький, но, увы, мне далеко до дедушки.

Светла соединила кончики длинных (хотя сама она и была на голову ниже Реймонда) пальцев, пробормотала формулу и из неё тоже вырвалось сияние, словно бы омыло всё вокруг.

— Никого рядом нет, — коротко сообщила она.

Взгляд её неприкрыто говорил: «так что теперь признавайся, где соврал». Киэра, разумеется, придвинулась ближе, но Реймонд не возражал, так как это отвечало его планам.

— Дедушка тяжело ранен, — Реймонд показал пальцами в район ключицы, — и оружие было чем-то отравлено, не столько ядом, сколько чем-то вредным для его магии. Но он не хочет, чтобы об этом знали, и хочет сохранить всё в тайне.

— Я умею хранить тайны, — немного оскорблённым тоном сообщила мастер Светла.

— Я знаю, знаю, — кивнул Реймонд, — но дед упёрся, с ним такое постоянно бывает.

Светла и Киэра кивнули в ответ понимающе.

— И вбил себе в голову, — продолжал драматически шептать Реймонд, — что убийца был не один! Поэтому он собирается делать вид, что с ним всё в порядке, и отсиживаться в башне, якобы он испугался! Дабы спровоцировать второго убийцу, который придет за магистром, и тогда дедушке будет кого допрашивать!