Предчувствие опасности

Гатар посмотрел на напарницу сверху вниз, потом потряс кандалами.

— Да, проклятье! — Ираниэль оббежала вокруг орка раз и два, потом подбежала к решетке и бессильно потрясла руками.

Разумеется, устроители тюрьмы не были дураками и не оставили заключенным обычных замков на решетках. Эльфийка могла бы изменить собственную плоть, дабы та подходила к отверстию для ключа, кто-то подобрал бы щепку или кусочек камня, в качестве отмычки, кто-то начал бы бить по замку. Невозможно было учесть всё и поэтому замки на темницах были магическими. Увидеть их мог только тот, кто держал в руках ключ, парный к замку, и поэтому тюремщикам приходилось таскать такие связки.

— Ну надо же что-то делать! — заламывала руки эльфийка. — Давай попробуем прорыть камень!

— Мы уже все пробовали, — напомнил Гатар.

Судя по его виду и спокойной позе, орк готовился дать последний бой, когда за ним придут. Все равно казнят, так хоть умереть, сражаясь. Возможно, Гатар, как и многие другие воины, молился Теруну.

— Так что теперь, сидеть и спокойно ждать? — не унималась Ираниэль.

Она снова метнулась к решетке, с силой рванула на себе одежду. Проходивший мимо тюремщик даже не повернул головы. Может, его просто не интересовали прелести эльфийки, может, он уже насмотрелся такого за годы службы. Бывало, в тюрьмах ставили защиты, подавляющие влечение и гнев, но здесь ничего такого не было, во всяком случае, особенности Брана молчали.

— Мужеложец! — бессильно крикнула эльфийка вслед.

А еще бывало на камеры ставили завесу молчания, дабы любые звуки оттуда глушились и не тревожили зря тюремщиков и других заключенных.

— Неповиновение лично королю, внучка Укротительницы и мы с ними в одной камере! Да нас просто заодно повесят и все тут! — не унималась Ираниэль.

Бран не вслушивался особо в ее выкрики, глядя на Марену и размышляя о том, что теперь. Он пообещал уйти после похорон, но их прервали гвардейцы. Марена не слишком хочет видеть его рядом, но без Брана она точно пропадет. Внучка она ему или нет? Встать, выломать решетку и выйти наружу, дабы Марена в благодарность перестала сердиться?

— Такое Стордору с рук не сойдет, — заметил Гатар.

— Мы к тому времени будем уже давно мертвы! — огрызнулась Ираниэль.

— Не подобает воину трусливо суетиться перед смертью.

— Не подобает сдаваться и умирать, когда еще можно побарахтаться! Слышал притчу о двух лягушках?

— Сто раз и это только от тебя, — ответил орк.

Он сидел, прикрыв глаза, похоже, и правда молился.

— Так давай барахтаться!

Бран в своей жизни неоднократно встречал таких, как Ираниэль. Шебутных, энергичных, неспособных сидеть на одном месте. Таких людей и не-людей постоянно тянуло попробовать что-то новое, энергия внутри толкала их на приключения, действия, различные авантюры. Орк, похоже, успел привыкнуть к этой черте напарницы, даже глаз не открывал, пока она бегала вокруг, заламывая руки и фонтанируя бесполезными идеями.

— Слушай, а если они не казнят нас, а пришлют Стирателя? Тебя поставят ломать камень, меня сдадут в бордель, безмозглой куклой, и все это добро, — Ираниэль стиснула грудь, — пропадет зазря?

— Почему зазря? — ответил Гатар, не открывая глаз. — Посетители борделя будут очень рады и будут сильно-сильно тебя любить, день и ночь напролет!

— И это твоя поддержка?!

— Ты же хотела, чтобы тобой все восхищались? Все будут восхищаться! К тебе будут выстраиваться очереди, дабы только прикоснуться к тебе!

— Зато к тебе никто не придет, — выпалила Ираниэль, после чего показала орку язык.

Стиратели, способные лишать других профессий, умений и Атрибутов, были очень популярной страшилкой. Причем практически одинаковой во всех странах, где побывал Бран, и смысл всегда сводился примерно к одному и тому же: власти и тайные действия. Конечно, это было бы очень удобно, доведи человеку Силу до 0, и он уподобится младенцу, неспособному даже руку поднять и шею держать. Не надо заклинаний, щитов, кандалов, забирающих ману — устранил пару Атрибутов и заключенные будут лежать смирно по камерам.

Но к счастью, все это были лишь страшилки.

О да, Атрибуты можно было и понизить — например, забить и запытать до такого состояния, что Статус наполовину будет состоять из недостатков, а Интеллект упадет до значений тех самых младенцев. Неиспользуемые профессия и умения слабели со временем, не говоря уже о возрастной деградации, когда уменьшалось все, от Атрибутов до Умений, бывало и Способности пропадали, когда переставали выполняться условия, необходимые для их получения. Но стирать их преднамеренно, обладая соответствующей профессий? Нет, такого не умел никто.

Возможно, в будущем и сумеет кто-то, ведь профессии не стояли на месте, развивались, сливались, улучшались, открывая новые ветки умений и Способностей. В будущем, но не сейчас.

— Слушай, ну ты уже помолился Теруну? Дал он тебе силушку героическую?

— А ты помолилась Филоре? — спросил в ответ орк.

— Здесь, в скале, молиться богине лесов и растений? — Ираниэль, чуть привстав, постучала орку по лбу.

Бран лишь усмехнулся мысленно. Он-то видел, на что способны растения, когда Филора отзывалась на призыв своих последователей. Корни взломали бы эту скалу, разнесли ее напрочь, наплевав на все защиты, и королевский дворец обрушился бы. Всего-то потребовался бы какой-нибудь Чемпион Филоры, с атрибутом Веры этак в 10 000, чтобы заодно преодолеть защиты жрецов Ордалии.

Ираниэль на настолько истово верующую, конечно, не тянула.

— А вы, Бран, — развернулась она, — может ваши молитвы Антруму помогут?

— Не слушайте ее, — открыл глаза орк. — Как молитвы богу торговли помогут нам в тюрьме?

— Сторгуемся с тюремщиками! — огрызнулась Ираниэль.

— Я никому не молюсь, — обронил Бран.

— Но как же?! — удивилась Ираниэль, затем с силой дернула насколько прядей черных, кудрявящихся волос, словно хотела их выдернуть. — Еще один шанс мимо! Может нам дорогу белая землеройка перебежала?! Надо что-то делать!

Затем взгляд ее упал на Марену, она подбежала, явно собираясь начать трясти, дабы та быстрее очнулась. Подбежала, но не добежала, налетев на стену Воли Брана, который уже приготовился бить, если одной воли окажется недостаточно.

— Она внучка героини! — Ираниэль попробовала прибегнуть к женским чарам, сделала большие глаза, снова затрясла телом. — Она может что-то знать и уметь!

Бран смотрел сквозь эльфийку, затем процедил:

— Это не повод ее трясти.

— Может, она сможет укротить тюремщиков! Или приманить охранных монстров! Бран, ну обещаю, я буду очень нежна с ней! Так, чуть-чуть похлопаю по щечкам и всё!

Ираниэль заморгала, глядя умоляюще.

— Я тебя сама похлопаю! — раздался злой голос Марены. — Только вначале молот в руку возьму, а потом как хлопну по одной щеке! А затем и по другой! И хорош уже мою бабушку поминать!

— Но ведь она…

— Она мертва и ничем нам не поможет! — сердито прорычала Марена.

Да уж, Плату тюрьма точно не удержала бы, подумал Бран. Именно по этой причине — невозможности удержания обычными мерами — героев и особо сильных живых, как правило не сажали в тюрьмы. А если и сажали, то в особые, рассчитанные на обладателей двух-трех Особенностей, десятков Способностей и всего прочего, что прилагалось к таким уровням.

Похоже, это сравнение с бабушкой, вкупе с осознанием собственного бессилия, дополнительно бесило Марену. Добавить к этому боль от потерь, злость — на всех и на себя, нахождение в темнице, и получится отличная гремучая смесь. Добавить туда предложение помочь с побегом и Марена взорвется, а отношения с ней будут окончательно испорчены.

Поэтому Бран молчал, не спеша предлагать свою помощь.

— Ну а ты, ты сможешь нам чем-то помочь? — наседала Ираниэль.

— Нам?

— Мы вместе в одной камере — поэтому да, нам, — не моргнув и глазом, ответила эльфийка. — Меня зовут Иааиуиэль, но лучше Ираниэль, чтобы не ломать язык. Это Гатар, ты не смотри, что он так сурово выглядит, на самом деле он нежный и мягкий.