Предчувствие опасности

Кислотная Гарпия 147-го уровня повержена!

Бран, занятый своими мыслями, даже не обращал внимания на уничтожаемых по дороге монстров, но эта Гарпия заставила его прерваться. Не потому, что она была особенно ядовита или еще что, нет, просто ее плевок попал на лицо Платы, начал разъедать кожу и все остальное. Если бы Плата была жива, то просто стерла бы шматок кислоты, даже не заметив его — повышенная Выносливость и крепость кожи — всегда входили в число обязательных для тех, кто укрощал опасных, кусающихся, брыкающихся, лягающихся и так и норовящих убить тебя монстров.

Но у мертвых обнулялись все Атрибуты и умения, и труп ничего не мог противопоставить кислоте.

— Мда, неловко получилось, — проворчал Бран, обращаясь к телу Платы. — Ты уж извини, но…

Хотя, почему нет? Присутствовать на похоронах Платы он вполне сможет, через Марену. Главное здесь, в подземелье и в здании на выходе не оставить следов своего пребывания, а в остальном. Сказал же он писцу на въезде, что прибыл навестить Плату? Сказал. Значит, отправился навестить, а там уже и все остальное, одно за другим завертелось.

Возможно, стоило бы подкинуть на тело Платы записку, о случившемся внизу, но как сымитировать почерк? Впрочем, это тоже была решаемая проблема — сообщить информацию о происходящем, об истинной подоплеке так, чтобы не засветиться самому. Жажда приключений и путешествий удовлетворена, можно и письмо отправить или еще что. А у него теперь будет другая забота, неизвестная забота по имени Марена, которая почему-то была очень важна для Платы.

Все равно, это все к лучшему, решил Бран на ходу. Хватит жить среди призраков прошлого, среди воспоминаний о мертвых, стоит встряхнуться и обратить свой взор к живым. Вряд ли Плата стала бы просить его позаботиться о беспомощном младенце, с остальным же он вполне мог справиться.

Придя к окончательному решению и успокоившись, Бран продолжил движение к выходу из Подземелья.

Вы покинули Подземелье Таркента!

Глава 12

— Дед, чего мы вчера такое пили? — простонал Минт, держась за голову.

Бран был более чем уверен, что это игра на публику, особенно молоденькую служаночку, уже вертевшуюся под дверью. Профессия Барда улучшала Атрибуты Ловкости, Выносливости и Харизмы, и поэтому можно было не сомневаться, Выносливости у Минта хватает. Да, Бран не ошибся с дозой порошка, но все равно: никакого отравления, болей в голове и прочего у юного барда не случилось бы. Разве что Бран высыпал бы ему в горло весь мешочек, но в таком случае проще было бы шею свернуть или разок перчаткой стукнуть.

— Господа пили морнайское игристое, — подсказала служаночка, стреляя глазками, затем хихикнула, — обычно от него все становятся… немного игривыми.

Минт помрачнел еще больше, так как заигрывали не с ним, и предложил:

— Дед, давай больше не будем такое брать?

— Собирайся, — бросил Бран.

Чрезмерно говорливый бард все так же ему не нравился, но теперь он мог выступить отличным прикрытием. Да и в столицу они вчера прибыли вместе.

— О! — оживился Минт. — Мы переезжаем в гостиницу получше, не обижайся, милая, хочешь, я посвящу тебе песню?

Милое, свежее личико служанки и правда вытянулось, но Бран уже не смотрел на нее, пошел к выходу. Минт, подхватив лютню и парочку своих вещей, помчался следом, попробовав на ходу чмокнуть служанку в щеку. Та увернулась, посмотрела возмущенно, затем изобразила плевок на пол с возгласом:

— Пить не умеет, а туда же!

— Люблю тебя, милаяяяяяя, — пропел Минт на бегу, посылая воздушный поцелуй.

Бран спустился, отдал магические ключи, благо за номер он заплатил еще вчера и небрежно поинтересовался:

— А не подскажете, где живет Плата Укротительница?

Мужчина средних лет — то ли сам хозяин гостиницы, то ли кто-то из его доверенных людей — немедленно насторожился и вместо ответа на вопрос, поделился своим ценным мнением:

— Вас к ней не пустят.

— Это мои проблемы, не так ли? — пожал плечами Бран.

— Так что у вас за дело к ней?

В другой раз Бран и после первой реплики пошел бы дальше, спросил бы у кого-нибудь другого. Обычно жители столицы просто отвечали «не знаю» или махали руками, или объясняли, как куда пройти. Но теперь, глядя на этого мужчину, немного тревожно пощипывавшего черную бородку, Бран понял, что немного промахнулся. Или просто не разведал обстановку и недооценил нервозность в столице, из-за всего вместе: участившихся смертей, войск, патрулей, подземелья.

Не исключено также, что слухи о Плате уже разошлись по городу.

— Торговое, конечно, — все так же небрежно продолжал Бран. — Я странствующий Торговец, повидал немало редких и экзотичных монстров, уверен, Укротительницу они заинтересуют. А также, вот этот молодой человек (он указал за спину, в сторону появившегося Минта) уверен, что его голос и песни очаруют героиню и она поспособствует его карьере в столице.

Лицо собеседника Брана неожиданно стало немного сальным, он похабно осклабился, подмигнул:

— Ну да, кто в старости не любит молодость?

Бран пожал плечами.

— А Укротительница живет в особняке, в двух милях за южными воротами, и свернуть в направлении Уная.

Придвигать ему деньги Бран не стал, только махнул рукой Минту и они зашагали к выходу. Ощущение взгляда в спину быстро исчезло, похоже, никаких подозрений Бран не вызвал.

Открытый экипаж быстро катил по улицам Таркента. Коляска, явно дополнительно заколдованная, легко и мягко, не дергаясь, шла по ровной, без кочек и ям, дороге. Лошади в упряжке тоже были измененными, усиленными. Разумеется, влияние маны на живые организмы не осталось незамеченным и с давних пор разные бестиологи и мановеды, и химерологи выводили или пытались выводить новые породы животных. Иногда те превращались в монстров и жрали или пытались сожрать своих создателей. Иногда они превращались в нежизнеспособное нечто.

Иногда все получалось, и животное — как вот эти лошади — оставалось животным, при этом получая новые, дополнительные свойства. Повышенную силу, выносливость, умение не гадить целый день — или гадить по команде, в специально отведенных местах.

— Укротительница? Нет, дед, ты вчера говорил про нее, но я думал, что ты шутишь! — подпрыгивал рядом Минт.

Возница, насвистывавший что-то под нос, даже не прислушивался. Прохожие, попадавшиеся навстречу, кидали ленивый взгляд, понимали «очередной провинциал прибыл в столицу», и теряли интерес к вертевшемуся на месте и подпрыгивавшему Минту. Помимо очередной реки из слов, юный бард еще успевал смотреть по сторонам, рассматривать девушек и женщин, а также что-то наигрывать на лютне.

— Ага, понял, ты не шутишь и весь такой серьезный и грозный, и она твоя старая подруга. А какая она? Нет, дед, ну ты расскажи про нее, а то я только слухи слушал, и песен о монстрах у меня нет, хотя нет, есть, песня про медведей! Точно! Я спою ей про медведей! Как думаешь, ей понравится такая песня? Она же Укротительница, ей должны нравиться песни про монстров, верно?

Бран, перед глазами которого стояло изуродованное лицо Платы без глаз, носа и ушей, молчал.

— Так, ты значит, дед, послушай, — рука Минта пробежала по струнам лютни.

Голос его изменился, стал глубоким и благозвучным, явно бард задействовал одно из своих умений:

Возница неожиданно обернулся, причмокнул губами, сказал: