Страница 6 из 15
Они забрались в машину, и Валентин страстно поцеловал ее, не опасаясь, что их кто-нибудь увидт.
Женщина погрозила ему пальчиком:
– Тебе все будет. Не торопись.
Когда они приехали в гостиницу – этот путь показался ему вечностью, – он сразу набросился на нее, сорвал одежду. А потом они лежали бок о бок на мокрых от пота простынях, и Валентин гладил ее руки и лицо.
– Что же нам делать? – шептал он обреченно. – Я люблю тебя, мне недостаточно будет видеть тебя на работе… Я бы женился на тебе хоть завтра, но… Ольга, пропади она пропадом. И ее пресловутый папаша, который способен уничтожить тебя и меня легким движением руки.
– Я тоже не могу развестись, – Лиза смотрела на него влюбленными глазами и вздыхала. – Ты не знаешь моего мужа… Он отомстит нам…
– Кто твой муж? – Валентин в эту минуту был готов вызвать его на дуэль. Присутствие любимой сделало его дерзким и смелым.
– Антон работает парикмахером в салоне красоты, – ответила женщина. – Боже, как он мне ненавистен! Как противно отдаваться ему каждую ночь… Он груб, неотесан… Хотя с клиентками щебечет, как воробей. Ему не дает покоя слава Сергея Зверева. К тому же Антон заядлый картежник. Мне кажется, он проиграл бы и меня, если бы посмел.
– О господи. – Он прижимал ее к себе, вдыхал аромат ее волос и шелестел: – Что же придумать? Как нам избавиться от них?
– Поживем – увидим, – философски изрекла Лиза, и Валентин снова набросился на нее.
Глава 8
Ерден, Батар, Арвай и еще несколько юношей, добровольно влившихся в отряд дерзкого и отважного Тимура, лежали в засаде за холмом вместе с предводителем, который зорко вглядывался в даль.
Сыну Тарагая уже исполнилось шестнадцать. Он отрастил бороду, как и подобало взрослому мужчине, раздался в плечах и сильно вытянулся. Его фигура, стройная, гибкая и мускулистая, говорила о том, что молодой человек посвящал военному делу и охоте все свободное время. Серо-голубые глаза уже давно не смотрели с доверчивостью и простотой. Они пронизывали собеседника насквозь, как бы пытаясь разглядеть его душу, и обжигали холодом.
Юноша давно понял: спокойная жизнь не для него. Сначала он сам украл барана у своего соседа, а потом, ободренный успехом, сколотил банду из ровесников, и они грабили соседей, угоняли их скот, а потом стали охотиться за караванами, часто проходившими мимо Кеша.
Вот и сейчас Тимур и его сорванцы сидели в засаде в ожидании богатой добычи. Он был уверен, что вскоре мимо алычовой рощи, вдоль берега реки должен пройти большой караван – навьюченные горбатые верблюды, которых вели богатые купцы.
Сын эмира не знал наверняка, но был уверен, что они богатые, потому что таковыми в его представлении были все торговцы. Тимур рассчитывал поживиться не только овцами или коровами – тем, что сорванцам обычно удавалось отобрать у жителей близлежащих селений. Сегодня друзья планировали захватить тюки с дорогими материями и драгоценности.
– Тимур, а ты не боишься, что караванбаш побьет нас стрелами? – спросил Арвай, самый маленький, худой и самый осторожный в их шайке. – Мне отец рассказывал… Да и караванщики, которые часто останавливались в Кеше. Богатые караваны всегда охраняют хорошо вооруженные люди.
Тимур покачал головой:
– Нет, Арвай, не боюсь. Спросишь почему? Да потому что я стреляю не хуже караванбаш. Кроме того, мы нападем на них внезапно. Уверен, караванщики не ожидают нападения здесь. А это значит что? – Он посмотрел на друзей.
Юноши переглянулись и ничего не ответили.
– А это значит, что мы застанем их врасплох, – пояснил вожак и самодовольно вскинул голову. – Они и оружие вытащить не успеют. А мы тем временем сами побьем их и ограбим.
Глаза Батара, такого же сорванца, как и Тимур, загорелись от предвкушения битвы.
– Здорово! – воскликнул он, проводя рукой по смуглому лицу, на котором только начал пробиваться темный пушок. – Что же мы потом сделаем с добычей?
– Поедем в город и продадим, – решил сын Тарагая, – а на вырученные деньги купим лошадей.
«Если сами не погибнем», – подумал Ерден и погладил непокрытую горячую голову, на которую палящее летнее солнце нещадно бросало лучи.
– Искупаться бы, – будто прочитал его мысли Батар. – Жарко… И пить хочется.
– Что вы как женщины! – буркнул Тимур, покраснев от злости. – Разве вам не хотелось завладеть богатствами каравана? Разве не вы подбивали меня ограбить купцов? А теперь, когда мы почти у цели, ноете, будто изнеженные девушки.
– Так-то оно так, – подал голос один из юношей, – но…
Тимур прислушался и знаком велел ему замолчать.
– Чувствую, как земля дрожит, – прошептал он, прижимаясь к серой каменистой почве. – Караван идет…
Сорванцы недоуменно посмотрели на своего предводителя: они ничего не слышали. Но вскоре из-за деревьев с темно-зелеными глянцевыми листьями показался первый верблюд, которого вел за узду караванщик.
Тимур напрягся и сжал кулаки.
– Как только я подам сигнал, нападаем, – прошелестел он, и сорванцы вцепились в луки.
Вожак поднес руку к глазам, защищая их от солнца, и внимательно наблюдал за караваном, оценивая обстановку. Как он ни храбрился, не желая показывать своей слабости, но все равно понимал, что друзья правы. Если караван большой, нечего и думать о нападении. Купцы станут остервенело защищать свое добро, и тогда они не только ничем не поживятся, но и рискуют навеки остаться в степи. Если же караван маленький, тогда…
На его счастье, верблюдов и погонщиков оказалось не более двадцати.
Подав товарищам знак, Тимур издал воинственный крик и бросился на купцов. Остальные последовали его примеру.
Мужчины-караванщики сначала остановились в недоумении, потом потянулись к лукам, но шайка сына Тарагая осыпала их градом стрел, и они, вероятно, решили, что пришло время спасать свои жизни. Бросив навьюченных верблюдов, купцы разбежались кто куда, и отряд Тимура их не преследовал. Юные бандиты с радостными возгласами бросились к горбатым животным и принялись стаскивать тюки.
Золота и драгоценных каменьев они не нашли, но это их не очень огорчило. Шайке досталась золотая парча и сладости. Тимур поделил награбленное почти поровну. Почти – потому что по установленному порядку он взял больше всех.
Это казалось ему справедливым: кто, как не он, подбил друзей на ограбление каравана?
Впрочем, сорванцы не спорили. Ошарашенные такой быстрой победой, они схватили трофеи и помчались по домам.
Тимур тоже поволок свои тюки в отцовскую юрту. Он знал: эмир снисходительно относился к его проделкам. Отцу, похоже, нравилось, что сын совершенствует свое военное мастерство – пусть и таким способом.
Бросив добро в углу, юноша вышел наружу и гордо зашагал к реке, надеясь увидеть своих подельников.
Высокий жилистый старик с клинообразной седой бородой возник перед ним как видение, и Тимур вздрогнул и побледнел. Он нечасто встречал саида Куляля и всегда замирал перед ним, зная, с каким благоговением относился к нему отец. Да разве только отец? Все население Кеша ходило к этому святому, чтобы услышать его пророчества.
Куляль жил отшельником на горе в пещере, иногда спускался, чтобы набрать воду из ручья в алычовой роще. Вот и сегодня он с глиняным кувшином в руке медленно шел к ручью.
Поравнявшись с саидом, Тимур остановился и поклонился. Маленькое худое лицо святого будто просветлело, и он произнес, улыбнувшись:
– Поздравляю тебя, Тимур, с восшествием на престол.
Юноша вздрогнул и прерывисто задышал.
Что говорит этот человек? С каким восшествием он его поздравляет? До престола ему, Тимуру, очень далеко. Разве саиду не известно, что они не являются прямыми потомками Чингисхана?