Жемчужина Тамерлана

– Но мы могли бы найти деньги и заплатить тебе, – возразил Тимур. – А в случае нашей смерти ты ничего не получишь.

– Хорошего расположения Ильяса-Ходжи мне хватит, – буркнул Али-бек и поднялся. – Но я надеюсь, что он отблагодарит меня за такой подарок.

Послышались удалявшиеся шаги, и пленники опустили головы.

– Нам не выбраться отсюда. – Хусейн в отчаянии заломил руки.

Тимур нахмурился:

– Это мы еще посмотрим. – Он нащупал жемчужину в кармане халата и сжал ее.

Никакая сила на свете не могла бы заставить его расстаться с ней – даже страх смерти. Холодная поверхность жемчужины неожиданно наполнила его уверенностью, что все будет хорошо, что им удастся выбраться из каменного мешка.

Он сгреб в ладонь несколько мелких камешков и выпустил их, глядя, как они скачут по земляному холодному полу.

– Мы выберемся отсюда, – твердо сказал Тимур. – Обязательно. Я что-то придумаю. А пока ложитесь отдыхать. Все равно больше нечего делать.

Хусейн с сестрой послушно прилегли на циновки, кишевшие насекомыми, а Тимур, усевшись в угол, принялся думать. Насекомые залезали под халат, больно кусали, резкий запах резал ноздри и глаза, выдавливал слезы, и сын Тарагая, прижав руку к сердцу, тихо произнес:

– Когда я выберусь отсюда и получу власть, клянусь Аллахом, я буду сам руководить судебным процессом, чтобы не осудить невиновных.

Сердце ударилось в ладонь, как испуганная птичка, и эмир вернулся к мыслям об освобождении. Как назло, в голову приходило только одно – выбраться отсюда ценой какого-нибудь немыслимого поступка и постараться дать бой, хотя в их положении мечтать об этом было бы смешно.

Тимур встал и подошел к отверстию.

– Эй! – крикнул он, подзывая охранника, и тот не замедлил явиться:

– Чего звал?

– Как тебя зовут? – поинтересовался эмир, выдавив из себя улыбку.

Стражник скривился:

– А тебе зачем?

– Это секрет? – усмехнулся сын Тарагая.

Туркмен заморгал:

– Ну, допустим, Мехмет. Какая тебе разница?

– Значит, Мехмет, – удовлетворенно кивнул Тимур. – Скажи, Мехмет, ты богатый человек? Мне кажется, нет.

– Это не твое дело, – нахмурился охранник.

– Ты ошибаешься, – заверил его эмир. – Ты беден, как насекомые, которые сейчас кусают меня за ноги. Но это легко исправить. Допустим, я тот, кто сделает тебя богатым.

Охранник расхохотался, блеснув зубами.

– Сделаешь меня богатым? Каким же образом?

– Если ты поможешь мне выбраться отсюда, я озолочу тебя, – начал Тимур, стараясь говорить как можно убедительнее. – Главное – добраться до родного селения. У меня большая казна, Мехмет. Там есть звонкие золотые монеты и драгоценные камни.

– Предложи это нашему беку, – буркнул туркмен. – Он любит золото.

– Ваш бек не хочет ссориться с Ильясом-Ходжи, – пояснил сын Тарагая. – Его дружба ему важнее всего золота в мире. Но ведь ты – это другое. Ильясу-Ходжи нет никакого дела до каких-то охранников.

Мехмет замолчал. По-видимому, он колебался. Так хотелось думать Тимуру. Очень хотелось.

– Ну так что, Мехмет?

– Допустим, я принесу тебе меч, – проговорил охранник, как бы размышляя, – но, кроме меня, здесь есть другие охранники, есть и воины, в конце концов. Тебя убьют – что станет со мной? Меня тоже убьют, а у меня дети.

– Доверься мне, – попросил эмир, – и тогда останешься в живых. А потом я возьму тебя с собой и сделаю важным лицом в своем войске. Мне нужны хорошие люди. Ну что, согласен?

Мехмет в растерянности кусал губы. Предложение Тимура казалось заманчивым. Он уже слышал об этом человеке и о его подвигах. Ходили слухи, что сын Тарагая всегда держал свое слово.

– Когда стемнеет, я принесу тебе меч, – решился охранник. – Но горе тебе, если ты нарушишь свое обещание.

– Слово Тимура, – торжественно произнес эмир и поднял руку.

Лицо охранника исчезло в надвигавшихся сумерках.

– Ты веришь, что он принесет тебе меч? – послышалось из угла, и Тимур понял, что Хусейн не спал и все это время прислушивался к диалогу.

– Разве мы не должны использовать все средства, чтобы выбраться отсюда? – спросил родственник.

Брат жены задумался:

– Может, и должны. Но то, что хочешь сделать ты, неосуществимо. Нас не выпустят отсюда.

– Посмотрим, – Тимур улегся на циновку и закрыл глаза.

На удивление, он быстро забылся сном, несмотря на укусы насекомых и резкий запах отходов, и ему приснилось, как он, грозный и великий хан, скачет по пустыне, готовясь к очередному сражению. Много народов уже порабощено, их владыки склонили перед ним головы, но Ильяс-Ходжи каким-то образом оставался цел и невредим. Этот бой должен был решить, кто из них станет самым великим.

Неожиданно подул сильный ветер, и Тимур перенесся в родной аул, в отцовскую юрту, так и не дав бой своему врагу. Он увидел себя молодым, девятнадцатилетним, лежавшим в бреду на мокрых от пота подушках. Его бил озноб, лоб горел. А все потому, что безобидная ранка между пальцами вдруг покраснела, налилась гноем…

Лучшие врачи Кеша колдовали над сыном эмира, не давая благоприятных прогнозов, но все же он пошел на поправку. И тогда саид Куляль поделился своим очередным видением, утверждая, что Тимуру суждено покорить мир.

Сыну Тарагая до боли захотелось домой, в родные стены, и он, вздрогнув, проснулся.

Чернобородое лицо охранника, изрезанное десятками клеточек, смотрело на него.

– Я принес тебе меч, Тимур, – сказал он и приподнял массивную решетку. – Держи.

Молодой человек на лету поймал тяжелое оружие и взвесил в руке.

– Спасибо тебе, Мехмет. Ты не пожалеешь.

Мехмет наклонился в яму.

– Давай помогу тебе выбраться. Но дальше на меня не рассчитывай. Если ты проиграешь, я ни в чем не признаюсь.

Он протянул руку, и Тимур, карабкаясь по склизкой замшелой стене тюремного колодца, оказался наверху.

От шороха и шума проснулись Хусейн и Ульджай и удивленно посмотрели на сына Тарагая. Брат жены хотел сказать, что Тимур зря ввязался в это дело, но промолчал. Он привык доверять решениям своего родственника.

Выбравшись на поверхность, эмир положил руку на плечо Мехмета.

– Как найти юрту Али-бека?

– Пойдем. – Охранник двинулся по немощеной дороге и вскоре привел Тимура к большой тюркской юрте, покрытой войлоком, как и остальные.

– До свидания, Тимур, – он едва улыбнулся бывшему пленнику. – Надеюсь, ты выполнишь обещание, если одержишь победу.

Тимур ничего не ответил. Тихо, как кошка, он прокрался к входу и откинул полог.

Али-бек и его жена лежали на камышовых матрасах под шелковым одеялом. Беглец подцепил его острым концом меча и сорвал:

– Вставай, Али-бек.

Чернобородый туркмен вскочил, растерянно протирая глаза. На мгновение ему показалось, что он видит страшный сон, но Тимур кольнул его мечом.

– Я убью твою семью, если ты не освободишь меня и моих людей.

Али-бек не отрывал от противника тревожных черных глаз, и рука медленно потянулась к сабле, лежавшей возле матраса. Тимур обхватил его и приставил лезвие к горлу с синей пульсировавшей жилкой.

– Я предупреждал тебя…

Чернобородый дернулся. Лезвие порезало нежную кожу, и кровь, казавшаяся черной в свете луны, потекла по шее. Проснулась жена, села на матрасе, попыталась заголосить, но супруг сделал ей знак, и она затихла.

– Ты понимаешь, что тебе не уйти? – спросил Али-бек, дрожа всем телом. – Мои воины схватят тебя… Я уверен, что и Ильяс-Ходжи уже мчится на своем боевом коне, чтобы забрать тебя к себе…