Последнее пророчество

Но шли годы. На Вейсве́лте обнаружились и минусы. Первым ставшим очевидным недостатком было открытие того, что сила магов здесь гораздо слабее, чем на Земле. Возможно, это объяснялось тем, что ядро, состоящее из Ка́ссия с Гемины, несло отрицательный заряд. Последствием обнаружения этого прискорбного факта стал строгий закон, запрещающий браки между джана́ти и магами. Колдуны же, напротив, стали сильнее из-за статичности природных явлений. Еще, как выяснилось позднее, в новом мире продолжительность жизни значительно увеличилась как у людей, так и волшебных существ. Теперь джана́ти могли жить двести-двести пятьдесят лет и не болеть. Срок жизни магов теоретически и вовсе мог достигать двух тысяч пятисот лет. Отсутствие болезней, присущих Земле, было весьма кстати, ведь маги-знахари могли лечить только переломы, ожоги или магические травмы.

Через восемьсот лет после прибытия не осталось джана́ти, прибывших с Земли. Их потомки, выросшие на легендах о потопе, стали все чаще и чаще поднимать вопрос о возвращении на родину. Немало было и недовольных магов, которые в прошлом обладали огромной силой и хотели бы вернуть ее. Уже давно не существовало разделения на жителей сторон света: многие южные маги женились на северянках, плененные красотой их белокурых волос, а западные и восточные – оценили трудолюбие и домовитость южанок. Лишь колдунов полностью устраивал расклад в новом мире, за исключением того, что их не пускали во власть.

Видя назревающее недовольство, в день празднования 800-летия со дня Переселения, Ка́сси, так больше и не вышедшая замуж, собралась с мужеством и поделилась с народом знанием, мучавшим ее столько лет. Когда жители Вейсве́лта собрались на площади Круга магов, она взошла на пьедестал Верховного мага и произнесла:

“Дети мои, благодарю вас, что восемьсот лет назад вы доверились моему дару и пришли в этот удивительный мир – Вейсве́лт, созданный силами всех земных магов и колдунов. В этом заслуга каждой семьи нашего мира. Но настало время открыть вам тайну, которую я хранила с момента нашего переселения. Мы не сможем вернуться на родину”.

На площади воцарилась мертвая тишина. Многие не могли поверить в услышанное. Затем из толпы вышел человек и крикнул: “Почему, царица, ты так долго молчала? Разве наши предки были недостойны обладать этим знанием?” Толпа загудела. Некоторые женщины-джана́ти начали плакать, глядя на них, заревели дети. Маги, которые лелеяли мечты о возвращении, стали выкрикивать обидные слова, выливая злость на царицу. Спокойствие сохраняли только колдуны, которых все устраивало, и Ка́сси – умеющая держать удар при любых обстоятельствах. Она понимала людскую боль, принимала их ненависть и собственную ответственность. Такова судьба царицы – оберегать народ, даже ценой его любви. Дав людям высказаться и выпустить пар, пророчица продолжила:

“Для того, чтобы открылся проход, мой муж отдал жизнь, а я, рискуя своей, удерживала магией лаву в жерле Чимбора́со и поддерживала тоннель. Но, спустя некоторое время, ключ не выдержал силу магии, образующую новый мир и переход в него, и начал покрываться трещинами. Это отвлекло мое внимание, и кипящая магма вырвалась из-под магического колпака. Я чуть не сгорела в жаре вулкана, но продолжала держать тоннель открытым несмотря ни на что. В конце концов, силы оставили меня, и я не смогла более удерживать ключ. Он упал в самое сердце Чимбора́со. Я едва успела заскочить в проход, чтобы не оставить народ без царицы, а сына – без матери, ведь он только что лишился отца. Если я виновна в ваших глазах, то судите меня и казните. Надеюсь, это облегчит ваши страдания и излечит сердца от ненависти и страха”.

Ка́сси закончила речь и обвела присутствующих взглядом. Жители Вейсве́лта посмотрели на царицу, стоящую перед ними с прямой спиной и гордо поднятой головой, и поняли, что она такая же заложница нового мира, как и они. Тот же мужчина, который первым возмутился, сейчас прокричал: “Да здравствует Вейсве́лт! Да здравствует царица!” Толпа взревела, приветствуя Ка́сси, словно забыв, что секунду назад хотела ее растерзать. Гуляния, посвященные Переселению, продолжились и длились еще два дня.

Но откровение с народом не прошло даром для пророчицы. Буквально через несколько дней после праздника царица слегла с неведомым недугом и больше не оправилась. Народ был в недоумении: кто примет на себя царские обязанности? Ведь у Ка́сси не было дочерей, некому наследовать трон.

Почти восемьдесят лет пророчица провела в полузабытьи. Знахари перепробовали все известные им снадобья и заклинания. И вот в один из дней Ка́сси почувствовала себя лучше и послала за сыном. Бхор незамедлительно отправился во дворец.

– Матушка, я так счастлив, что вы очнулись. Как вы себя чувствуете? Я непрерывно молюсь Создателю о вашем здоровье.

– Бхор, мальчик мой, я скоро умру.

– Что вы такое говорите, матушка! Вы не можете умереть!

– Я стара. Я прожила полторы тысячи лет, вполне нормальный срок для земного мага.

– Но мы же на Вейсве́лте, здесь время идет совсем по-другому.

– У нас мало времени. Возьми перо и пергамент. Сегодня ночью у меня было видение. Я хочу, чтобы ты записал мое последнее пророчество. Оно несет надежду для всего народа.

Глотая слезы, Бхор исполнил последнюю волю матери и записал:

“Когда проснется древний исполин, исторгая свет из недр своих, начнется и закончится Великий исход под эгидой Бо́хета. Когда он станет ни белым, ни черным, его выбор определит судьбу и Земли изначальной, и Земли обетованной. Любовь видящей наперед будет вести народ. Круг замкнется там, где все началось. И начнется там, где закончилось”.

Как только Ка́сси произнесла последние слова пророчества, она с трудом подняла руку, погладила сына ласково по щеке, вытирая слезы, улыбнулась и тихо прошептала: “Я люблю тебя, мой мальчик. И всегда буду любить, как и твоего отца. Хоть на этом свете, хоть за его пределами”. В ответ Бхор обнял Ка́сси и понял, что она только что умерла. Крик боли и ужаса вырвался у него из груди. Крепко прижимая неподвижное тело матери, он зарыдал.

Глава 6. Вейсве́лт, 2 130 год от переселения. Давид

Давид очнулся в тесной пещерке с влажными стенами и нависающим потолком. Едва уловимо пахло плесенью и серой. Он осторожно ощупал поочередно руки и ноги и с облегчением выдохнул – вроде ничего не сломал. Голова гудела, как после разгульной ночи в студенческие годы. Шлема не было. “Где я?” – спросил он сам себя вслух и вздрогнул от неожиданности, когда эхо отозвалось гулким протяжным звуком. Когда глаза привыкли к полумраку, Давид огляделся, насколько было возможно. Последнее, что он помнил – яркая вспышка после того как Алиса перевела знаки на стене кратера вулкана. “Неужели все получилось?” Камень, все еще висящий на шее, был на ощупь теплым, но больше не светился. Пошарив вокруг, Давид нащупал стратофон и рюкзак. “Нужно выбираться из этого чертового саркофага!” Он встал на четвереньки и аккуратно пополз на виднеющийся вдалеке свет.

Минут через десять молодой человек очутился на небольшом каменистом плато, окутанном плотным туманом. Давид с наслаждением выпрямился во весь рост, снял серебристый комбинезон альпиниста, сложил его в рюкзак, засунул стратофон в карман и еще раз осмотрел тело на предмет повреждений. "Надеюсь, с лицом все в порядке, – с беспокойством подумал он. – Не хотелось бы ударить в грязь лицом перед предполагаемыми предками”. Он глянул на камень и обнаружил, что теперь обломок не красно-оранжевого цвета, а серого. “Наверное, он одноразовый, как и Лунна́рий”, – решил Давид и шагнул сквозь влажную пелену. Скорее инстинктивно, чем сознательно, он резко остановился и замер на краю кратера с кипящей лавой. Еще шаг – и его тело распылилось бы на атомы, даже не коснувшись поверхности бурлящей магмы.

Осторожно, стараясь не делать больше поспешных движений и тщательно выбирая, куда поставить ногу, Давид стал продвигаться вдоль края. Выйдя из облака, он огляделся и, несмотря на то что внутренне готовился, все же сначала не поверил глазам. Это был не его мир!