Черничная ночь

– Беседы с Бендукидзе! Этого чувака я знаю. То есть, к сожалению, узнала про него после того, как он умер. Наткнулась на пост подробный, потом на выступления. Юмор у него шикарный.

Толстая книжка в мягкой обложке. Я ещё не читала, хотела заказать, так и висит у меня в корзине, в отложенных.

– Можешь забрать себе.

– Спасибо, заберу, – я убрала в сторонку книжку, пробежалась глазами дальше. Нашла всё-таки. Единственная художественная книжка про врача: «Юные годы медбрата Паровозова».

– А это мне подарили.

Я читала, мне понравилось. Открыла, пролистала. Внутри, на первой странице, подпись. Что-то шутливое от какой-то Марьяшки. «С любовью». Захлопнула, удержалась, чтобы не взглянуть на Ромку. Мало ли! Может, от сестры или ещё от кого. И даже если от девушки, что-то её присутствия не наблюдается. Книжка явно не романтического характера, Марьяша эта с претензией на оригинальность. Так всё равно он уезжает. Какая мне разница?

– Ты увидела подпись? Я сам тогда удивился. Но… это уже в прошлом.

У него здесь уже есть кто-то в прошлом. Нормально. А чему удивляться? Мы молоды. Молодость нужно с кем-то проводить. Уезжает скоро. Но зачем-то выяснил, что у меня с Женем. Объяснил эту Марьяшу.

Его телефон запищал. Рома взглянул на экран.

– Олеся, – он что-то быстро пролистал. – Мне нужно ответить на пару писем. Это минут на десять. Ты подождёшь?

Я кивнула. Показалось, Рома захотел ко мне прикоснуться. Провести по моему лицу пальцами или волосы поправить. Но его рука, застыв, метнулась к книжной полке. Поправив какую-то книжку, он кивнул на диванчик.

– Располагайся. Я ненадолго. Тебе что-нибудь нужно?

Я опять молча покачала головой.

– Чай, кофе? В холодильнике пиво.

– Я возьму пиво.

– Я принесу тебе, садись.

Он принёс мне пива, и я устроилась со своим телефоном на диване.

Сначала Ромка с кем-то долго переписывался, потом ему позвонили. В разговор я не вслушивалась, они общались на английском, используя много специфических терминов. Наверное, опять что-то по его научной работе.

А мне строчила сообщения Ленка. Интересовалась, как я и чем закончилась прогулка с новеньким? Не стала скрывать, ни где я, ни с кем. Ленуле, может, ещё придётся меня перед моей мамой прикрывать.

Хорошая она девчулька, Ленка моя. Бесхитростная и очень добрая. Раньше мне казалось, что люди этим пользуются. Светка хотя бы. Красотка наша длинноногая учится не особенно хорошо, и Ленке приходится периодически её перед сессией подтягивать. К контрольным готовить, задачки прорешивать, варианты разбирать.

В общем-то, мальчиков, желающих Светке помочь, тоже всегда хватает. Но не получается у неё учиться с мальчиками. Ботаники наши рядом с красоткой робеют, но, конечно, помочь очень стараются. А ей, такой красивой, с вершины своей гендерной безупречности сложно признаться, что она ничего не понимает, и вопросы задавать. А если в какой-то момент прыщавый очкарик вдруг случайно ощутит своё интеллектуальное превосходство и начнёт над Светкой подшучивать, тут-то она и взорвется, накрыв бедолагу ядерным грибом девичьей истерики.

С Ленкой Светке проще. Тут она не стесняется. Знаете, как в школе было, когда «подружки» у тебя домашку списывают, а потом изо всех сил рвутся к доске отвечать. И ты сидишь и думаешь: что они делают? Не понимают же в решении ничего. При первом уточняющем вопросе спалятся. Но желание, чтоб похвалили, сильнее.

Это в детстве. У Светки, интересно, есть такое желание? Чтоб похвалили. А желание самой разобраться? Я же своими глазами видела, как она радовалась, когда что-то решить получалось. Не может человека не радовать, если он что-то сделал сам, и оно заработало. А если ещё вышло не так, когда, «работает, не трогай», и «главное, что сошлось», а действительно красивое решение.

Сколько раз я так же, прорешивая за неё что-нибудь, говорила:

– Светка, тут рассказывать долго, тупо переписывай.

Или:

– Светик, я тебе объяснить не смогу. Ищи блузку с вырезом поглубже!

Или ещё, на какой-нибудь защите лабы, которую мы втроём делали:

– Светланка, я это не знаю! Ленуля? Ленуля тоже не знает. Нам капец, девочки! Светик, сходи, спой ему песенку, стриптиз станцуй! Спасай подруженек!

Какая же я сука. Зачем я так с ней? А что ей будет? Мужики перед ней стелятся. Сколько раз она пятёрки получила за красивые глазки там, где с меня сняли три шкуры. У меня тоже красивые глазки!

А с Женем что? Прощает она мне своего Женю? Мы же с ним такие близкие друзья, а она так, для секса. А он ей для чего? Для понта ещё, может. А вдруг у них любовь? Верят они в любовь? Дружим четыре года, а я и не знаю. Хотя подумать, как и про что мы с Дон Женем иногда общаемся, так покажется, что у нас одна баба на двоих, и мы её обсуждаем.

Ленка намного, намного лучше как человек, чем я. Наверное, поэтому меня к ней и тянет. И вот она опять пишет мне, спрашивает, что тут у меня и как? А я набираю: «Ленусик! Прикрой меня! Очень надо!» И конечно, побольше поцелуйчиков. Лена шлёт мне анимированное согласие, подмигивающее окосевшим глазом. Возвращается Рома:

– Олеся? О чём задумалась?

– А? Так, ни о чём.

Знал бы ты, как часто меня об этом спрашивают.

Глава 6. Поцелуи

Рома взял себе пива и подсел ко мне на диван.

– Тебе принести ещё? – он взглянул на мою едва начатую бутылку. – Ты не пьёшь?

– Хочешь, чтобы я напилась?

– Нет, – он легко усмехнулся. – Не ждал сегодня никого в гости. У меня и нет ничего. Может, что-нибудь заказать?

– Ты про еду? Нет. Я ничего не хочу. А что, вообще ничего нет? Никаких продуктов?

– Ты хочешь что-нибудь приготовить?

Я пожала плечами.

– Не особо. Но могу, если надо. Хочешь?

Он покачал головой.

– Нет, сиди, отдыхай.

– Давно ты знаешь ребят? Были они у тебя?

– Жека с Пашкой?

– Да.

– Были. Они, народ, с которым учусь. С работы ещё. Студенты тоже.

– Здесь? – я обвела комнату руками.

– Ну да. Приглашал на блины со сгущенкой.

– На блины? – я удивилась. – Ты серьёзно?

– Да, а что? – он очень хорошо улыбнулся. – Тебе кажется, мы должны исключительно с пивом в гараже собираться? Блины – это, наверное, единственное, что я умею готовить. Картошку ещё могу пожарить.

– Ух ты! – выдохнула, отставив бутылку. – Ты сказал, студенты? Точно ведь, аспиранты ведут практику. Тебе нравится?

– Преподавать? Нравится, – он сделал глоток и тоже отставил бутылку. – Но много времени съедает, отвлекает от основной работы. И когда хочешь организовать для студентов что-то по-настоящему крутое: лекцию с иностранными коллегами, чтобы понимали, кто и как в мире этими исследованиями занимается, или хакатон устроить, или… – всегда приходится голову ломать, что с помещением, что с пропусками делать? С завхозами договариваться, технику, проектор, интернет проверять, самому чинить экран. Еду закупать, всё организовывать. Студенты помогают, но это муторно. И отдача вроде есть, но нужна традиция этого всего, а её нет.

– Зачем ты всё это делаешь?

– Когда-то кто-то очень много сделал для меня. Я возвращаю, – он взял бутылку, ещё немного отпил, задумался. – Это нормально для любой профессиональной среды. Так и должно быть. Тебя учат, и ты учишься сам и подтягиваешь других.

Наверное, только что я в него влюбилась. Надо бежать. Зачем нам всё это? Звонить, списываться, слать пошлые эсэмэски. Обещать приехать друг к другу на выходные, на Новый год, на майские. Если получится. А потом разбежимся, конечно. Я сама что-нибудь придумаю. И дальше раз в год: ну как ты? Всё хорошо? Кстати, с восьмым марта.

У вас есть такие «товарисчи», которые пасут вас годами? Ты думаешь, уже всё, разбежались. Не вспоминаете друг друга и не общаетесь. А потом встретитесь случайно, а он всё про тебя знает. Или напишет вдруг и тоже про всё в курсе. Следит. Маньяк, не иначе.

Сижу, задумалась. Почему этот город меня как тисками держит? Что за больная такая любовь? Использованный, грязный, изуродованный. Изнасилованный идиотами, брошенный. Зачем он мне нужен? Я не о том, что если бы не… я бы рванула за Ромкой на край света. Я не понимаю, почему сама отсюда никуда не хочу.