Франческа

– Мама и Маттиас начали ругаться, когда все разошлись, – проговорила она.

– Мне кажется, они поругались еще до того, как мы ушли, – возразила Сюзанна. – Ох эти пьяные ссоры! Нет ничего хуже, чем быть ребенком таких родителей, которые орут и бьют друг друга, угрожая разводом, самоубийством и еще бог знает чем. А потом, на следующий день, все как обычно.

– Но для Бетти и Маттиаса их совместная жизнь на этом закончилась, – вставила Чарли.

– Знаю. Наверное, ужасный удар для Бетти. Для вас обеих.

Чарли коснулась кончиками пальцев девочки на картине. Той девочки, которая была она сама.

– После этого мама так и не пришла в себя.

– Да и до того, как это случилось, она была не самым здоровым человеком, – пробормотала Сюзанна. – Понимаю, что это слабое утешение, но…

«И все же утешение, – пронеслось в голове у Чарли. – Знать, что не все – моя вина». На мгновение она позволила себе подумать о Маттиасе, вспомнила его руки над поверхностью воды, собственное словно парализованное состояние, когда она сидела неподвижно на берегу и только наблюдала за происходящим.

– А это то, над чем ты сейчас работаешь? – спросила Чарли, подойдя к накрытому мольберту.

– Да, – ответила Сюзанна, – но не уверена, что ее уже можно показывать.

– Прости, – пробормотала Чарли, которая уже отдернула покрывало. Увидев, что на картине, она охнула.

– Совершенно неуместно, я знаю, – сказала Сюзанна, – но эта картина явилась мне, и все тут. Я и не предполагала, что кто-то ее увидит.

Она принялась снова прикрывать картину покрывалом.

– Подожди, – попросила Чарли. – Если уж я ее увидела, то могу посмотреть на нее еще.

– Само собой, – кивнула Сюзанна. – Но черт тебя побери, если ты расскажешь кому-нибудь в поселке. Они точно решат, что я спятила.

Чарли кивнула, не отрываясь от картины. На ней виднелся мост у сельского магазина, выцветшие на солнце створки дамбы и водоворот в черной воде. Но не из-за точной передачи пейзажа от картины невозможно было отвести глаз. Взгляд притягивала девушка в голубом платье, стоящая на мосту по ту сторону перил – растрепавшиеся на ветру рыжие волосы, лицо, обращенное куда-то в сторону, левая рука поднята, словно в прощальном жесте.

Аннабель.

Я проснулась в три часа ночи и тут же поняла, что заснуть снова будет нелегко. За окнами бушевал шторм. Ветки дуба скрежетали по стеклу. Мама крепко спала на моем диване. Она тяжело дышала во сне.

Тихонько поднявшись с постели, я прошмыгнула вниз в библиотеку. Тяжелые дубовые двери открыты нараспашку, в камине потрескивал огонь. Папа сидел в своем любимом кресле с бокалом виски в одной руке и тлеющей сигаретой в другой.

– Не спится? – спросил он, увидев меня.

– Ответ очевиден.

– Тебе не холодно? – спросил он, глядя на тонкую ночную рубашку Сесилии.

– Мне никогда не бывает холодно.

– Садись, – сказал папа, указывая на кресло рядом с собой.

Я села, положив ноги на пуфик.

– Что ты собиралась тут делать? – спросил папа и затушил сигарету. – Я хотел сказать… как ты себя чувствуешь?

– Со мной все не так плохо, как кажется.

Папа снова посмотрел на мои руки и произнес, что с его точки зрения все ужасно.

– Эта история с Хенриком Шернбергом и его компанией, – начала я, чтобы увести разговор от события. – В ту ночь, позади церкви – я была там. Я нашла желтую розу, которая была у Поля в кармане фрака, и…

– Постарайся больше об этом не думать, – прервал меня папа. – Не стоит тратить энергию на то, что тебе почудилось той ночью.

– В смысле – почудилось? Я же видела!

– Тебе показалось, – настаивал папа. – Мы поговорили с врачами – учитывая степень твоего опьянения и те другие вещества…

– Но я знаю, что все это видела.

– У меня две дочери, которые говорят разные вещи, и единственное, в чем я могу быть уверен, – что одна из них лжет или помнит все неверно. И я никоим образом не хочу сказать, что не доверяю тебе, Франческа, но Сесилия никогда мне раньше не врала.

– Ты хочешь сказать, что ты никогда не ловил ее на лжи.

– Да, я ведь так и сказал, разве нет?

– Ты сказал, что она никогда тебе не врала, а это огромная разница.

– Ты помнишь ту историю с Ароном Вендтом? – спросил папа.

– Как я могла бы ее забыть?

– Я только хотел сказать, что наше доверие к тебе немного…

– Ваше доверие ко мне? А как, вы думаете, обстоит дело с моим доверием к вам после всего этого?

Папа поднялся и направился к двери.

– Ты просто вот так уходишь?

– Принесу себе немного льда.

Улегшись перед огнем, я подумала о том, как к нам в Гудхаммар приезжал Арон Вендт со своей семьей. Это было на летних каникулах после седьмого класса. Папа провернул какую-то выгодную сделку вместе с отцом Арона, и они собирались это пышно отпраздновать. Брат Арона, Эрик, уехал в какой-то спортивный лагерь – кажется, что-то связанное с яхтенным спортом. В тот год Арон сдал выпускные экзамены, и, если верить старшим девчонкам из моего корпуса, он из тех, от кого надо держаться подальше, если боишься потерять свое сердце.

Перед ужином мама наставляла меня не вставать из-за стола слишком рано, не облизывать нож, не делать резких движений и не проливать соус на скатерть. Я должна слушать того, кто говорит, отвечать серьезно и задавать уместные вопросы.

Поначалу все шло прекрасно. Я сидела напротив Арона за большим деревянным столом в салоне и делала вид, что дико интересуюсь его учебой и планами по вхождению в высшие слои общества. Мама выглядела довольной, однако недовольно морщила нос каждый раз, когда я извинялась и выходила из-за стола. Мне же было просто необходимо заглянуть на кухню и отхлебнуть из открытых бутылок красного вина, проветривавшегося на столешнице.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.