Страница 11 из 15
Наиболее высоким сооружением в Ашшуре являлась башня-зиккурат, главная часть храма, посвящённого Верховному божеству. Поднималась эта башня на семьдесят пять локтей в высоту (почти на 50 метров). К ней примыкала обширная пристройка, протянувшаяся до самого Тигра. Здесь хранились двенадцать священных барок. На них в праздник Нового года переносили статуи ассирийских богов из различных храмов, и затем на украшенных цветами барках боги покидали город и отправлялись на север к Кальхе, Ниневии и к другим местам, где их восторженно встречали и приносили им щедрые жертвы.
И только к концу праздника эти статуи возвращались в свои святилища.
Двенадцать дней ассирийцы отмечали Новый год. И в эти двенадцать дней никто из них не работал, а все они только пировали, приносили жертвы богам, дарили друг другу подарки и ходили в гости.
Повсюду играла музыка, и ассирийцы от мала до велика пели и танцевали. А надо заметить, что они очень любили это делать, и талантливые певцы и музыканты имели у них почёт, ну а лучшие и вовсе боготворились, и их щедро вознаграждали.
***
Ашшурбанапал находился в городе второй день, когда у него в ашшурской резиденции появилась царица-мать. Она буквально взлетела на второй этаж, где находился Великий царь. Он в этот момент кормил с руки Лилит, свою любимицу, чёрную пантеру, выхоженную им ещё с трёхмесячного возраста, и тут перед ним предстала взволнованная Накия-старшая.
– Что-то случилось? – спросил её Великий царь и подал ремешок стоявшему рядом рабу, чтобы тот отвёл Лилит в другую комнату.
– Ашшур-шаррат плохо… – выпалила Накия-старшая.
Первая супруга Ашшурбанапала одновременно являлась дочерью сестры царицы-матери. Когда-то Синаххериб заполучил Накию-старшую и её младшую сестру в качестве дани в свой гарем, это случилось, когда он осаждал один из взбунтовавшихся в Сирии городов. Более бойкая Накия-старшая сумела из обычной наложницы возвыситься до царицы, а её сестра так и затерялась в толпе одалисок, услаждавших в минуты отдыха Синаххериба. Сестра Накии-старшей рано ушла из жизни, и после этого её единственная дочь для царицы-матери стала самым родным человеком. Она её опекала и выдала тринадцатилетней девочкой за тогда ещё семнадцатилетнего Ашшурбанапала замуж. Сейчас Великий царь находился в Ашшуре без супруги, он оставил её в Ниневии, так как она была на девятом месяце беременности, и дорога ей была противопоказана, хотя от Ниневии до Ашшура всего-то день пути.
Ашшурбанапал не успел ещё отреагировать на слова царицы-матери, как появился евнух.
– Государь, – тучный евнух раскраснелся от бега в неудобной одежде и, держась за сердце, едва перевёл дух, – ца-а-ари-и… о-о-о… о-она…
– Ну, что?! Что?!
– Она разрешилась…
– Ду-урень, да не тяни же ты! – сорвалась на него царица-мать, потерявшая самообладание. Она стояла рядом. – Что с Ашшур-шаррат, с моей племянницей? У неё всё благополучно?
– С ней всё хорошо.
– Кто родился? – задал вопрос уже Ашшурбанапал.
– Сын!
– О, Боги, о, Ашшур Величайший, я благодарю вас всех! – воздел к небу руки радостный царь.
– Поздравляю тебя, дорогой! – обратилась уже к Ашшурбанапалу царица-мать. – У тебя родился от Ашшур-шаррат ещё один сын!
***
А теперь пора рассказать кое-что про Ашшурбанапала. О нём нам известно многое. Он считался неординарной личностью и по праву его причисляли к самым образованным правителям древности. Рядом с ним никого не поставить. Но так получилось, разумеется, не само собой. Всё дело заключалось в его учителе.
Для Ашшурбанапала старшим товарищем и непререкаемым авторитетом являлся его наставник. Я бы даже так сказал: если для нынешнего Великого царя Асархаддон был отцом физическим, то Набуахиариба стал духовным. Он очень многое дал своему любимому ученику.
Ашшурбанапал ещё юношей даже записывал изречения учёного. Вот одно из таких: «Если будешь топтаться на месте и ничего не захочешь предпринимать, то обречёшь себя не только на застой, но и на погибель».
И эти слова Ашшурбанапал помнил, взойдя на трон, и, разумеется, он сделал соответствующие выводы.
С первых же дней своего правления он задумал провести целую серию реформ, однако приступить к ним сразу он не смог.
***
Было очевидно, что Ашшурбанапал их давно обдумывал, и разговоры с учителем только подкрепляли его решимость, однако первые несколько лет его правления были под завязку заполнены военными кампаниями. Вначале пришлось подавлять восстание в Египте, вспыхнувшее ещё при отце Ашшурбанапала. Именно на пути в Египет, в Северной Сирии, оборвалась жизнь его отца от сердечного приступа, и он не успел вернуть эту страну в лоно империи. А восстали египтяне потому, что в долине Нила объявился кушит Тахарка, провозгласивший себя фараоном. Его эмиссары подговорили выступить против Ассирии подчинявшиеся ей финикийские и филистимские города, а также Иудею, Эдом, Моав и Амон, и спустя некоторое время к ним присоединились греки на Кипре.
Не успел Ашшурбанапал восстановить порядок на Западе, как запахло жареным на восточных рубежах, и вскоре в Южную Месопотамию вторглись эламиты, поддержанные арамейскими и халдейскими князьками, а ещё и кочевавшими поблизости арабами.
Затем, после умиротворения Юга и Востока, начались столкновения на Северной границе, где пришла в движение орда кочевников киммерийцев. Не успели войска империи их отогнать от ассирийской границы, как заполыхало вновь на Ниле. И опять там разожгли пламя кушиты. На этот раз возмутителем спокойствия оказался племянник Тахарки, утвердившийся в Напате.
Танутамон собрал серьёзные силы и вторгся из Нубии в Египет и, пройдя с боями до самой дельты и захватив Мемфис, он провозгласил себя очередным египетским фараоном. Его опять поддержали Тир, Арвад и некоторые другие финикийские и филистимские города, но иудеи не рискнули на этот раз бунтовать. И вновь пришлось замирять Запад и прогонять из Египта очередного дерзкого кушита.
Танутамон был разбит и бежал сломя голову за Нильские пороги.
Затем стала нарастать угроза со стороны Мидии и Манны. Они заключили между собой антиассирийский союз. Впрочем, что-либо серьёзного эта враждебная коалиция не успела совершить. Ашшурбанапал натравил на Мидию скифов, у которых в тот момент правил уже не одноглазый Ишпакай, а лояльный к ассирийцам его сын Партатуа, женатый на младшей сестре Ашшурбанапала. Скифы нанесли мидийцам жестокое поражение при Кох и-Руде, ну а в Манне произошёл переворот, её законного царя Ахсери из династии Иранзидов свергли и убили, и власть в ней захватил узурпатор. Ашшурбанапал выиграл войну у Манны и навёл в ней порядок. А затем помог сыну Ахсери вернуть трон. Манна перестала поддерживать Мидию и превратилась в верную союзницу Ассирии.
Так первые десять лет своего царствования Ашшурбанапал был вынужден беспрерывно воевать и подавлять восстания в своей обширной державе, и только к 658 году до новой эры, то есть на одиннадцатый год своего правления, он, наконец-то, приступил к давно задуманным реформам.
***
Надо полагать, что реформы дело всегда не простое. Особенно если они не хаотичные, а продуманные.
Прежде всего, по совету Набуахиарибы, Ашшурбанапал сменил самых одиозных и нечистых на руку наместников и поставил вместо них таких же, как и великан Бел-Ибни, инородцев или незнатных по происхождению коренных ассирийцев, талантливых и всецело преданных ему, и которые уже успели проявить себя. Но отныне наместники находились на своих постах не больше двух-трёх лет, и потом их переводили в другую провинцию, а сами провинции, за редким исключением, Ашшурбанапал разукрупнил и вывел из их подчинения некоторые города и важнейшие приграничные крепости.
А ещё был значительно обновлён так называемый Тайный царский Совет, в который теперь вошли не люди Асархаддона, а наиболее преданные соратники нынешнего Великого царя, причём многие из них являлись выходцами из низших слоёв общества и прежде не занимали каких-либо ответственных должностей.