Корабль в пустоте

Я встал и попрощался с прессой:

– Извините, друзья. Но мне действительно неловко заменять здесь всех. Давайте сделаем перерыв, что ли.

– Напишите, пожалуйста, как точно звучат надписи, переводы которых вы привели, – попросил, протянув мне свой блокнот, интеллигентный мужчина в костюме. – А то с голоса можно напечатать с ошибками.

– Вам как написать: кириллицей, латиницей или «этрускицей»? – пошутил я. – Я, знаете, могу и этрускицей – немного изучил ее, когда писал главу об этрусках для своей книги.

– Давайте лучше латиницей, – серьезно ответил тот. – А то, боюсь, в компьютерной программе нет этрускицы. – Профессионал, сразу видно.

Я написал и пошел на выход. Журналисты мне похлопали. О, слава, как ядовита твоя сладость! Как лишняя ложка сахару в кофе.

Стеклянная громада отеля была видна издали. Он и впрямь напоминал аквариум, только не один, а два, соединенные понизу перемычкой-вестибюлем. Я возвращался на такси, поскольку мне не улыбалось ехать назад в пустом автобусе и со злым водителем. В пронизанном светом «Аквариуме» было по-прежнему пусто, только давешний портье нервно тыкал в кнопки телефона. На меня он посмотрел затравленно. Не сказав ему ни слова, я пошел к лифту.

– Могу ли я вас пригласить на чашечку кофе? – услышал я за спиной.

Я обернулся. У стенда с газетами и журналами стоял кривоногий молодой человек в усах, который зачем-то натянул на себя узкие по моде брюки, делающей эту кривизну какой-то особо подчеркнутой и, даже не побоюсь сказать, развратной. Подстать брюкам был и его модный пиджачишко, который держался на одной пуговице, едва сходясь на уже обозначившемся брюшке.

– Простите?

– Капитан ФСБ Ротов Сергей Павлович, – он развернул красную книжицу. – Хотелось бы обсудить возникшую эээ… неординарную ситуацию.

Та-ак. Значит, дело не в опоздании или каких-то организационных нестыковках – всё серьезнее. Что за напасть на меня такая: постоянно попадать в истории! Я молча кивнул, и мы прошли в бар отеля, совершенно пустой об эту пору.

– Судя по вашему появлению, – предположил я, когда мы уселись за столик и заказали кофе, – мои коллеги так и не объявились.

Он покачал головой.

– Тогда при чем здесь ФСБ? Пропавшими людьми занимается полиция.

– Мы не можем игнорировать озабоченность властей города, что срывается важное мероприятие международного значения. К тому же, среди участников есть иностранцы, а это уже по нашей части. Скажите, нет ли оснований предполагать в поведении делегатов какую-то форму бойкота?

Я пожал плечами:

– Да я их не знаю, этих делегатов. Я писатель, они ученые. Сошлись мы вместе только у автобуса в вашем аэропорту. Лишь тогда я понял, что кого-то уже видел в самолете. Пока ехали, ни о каком бойкоте ничего не слышал.

– А что вообще слышали?

– Я не особенно прислушивался. Некоторые из них были хорошо знакомы друг с другом и болтали о каких-то им известных обстоятельствах и людях. А по пути еще говорил по внутренней трансляции координатор.

– О чем?

– Ну, например, что сегодня день заезда и питание в отеле для нас не запланировано, поэтому нам выдадут деньги на ужин в городе.

– А сами вы ни с кем не перемолвились словечком? Не завели знакомства, пока ехали в автобусе?

– В автобусе – нет. А в самолете разговорился с соседом с такой героической фамилией… ммм… как же его? Ворошилов? Нет – Киров! Доцент Киров, точно. Причем внешность фамилии решительно не соответствовала: ухоженная бородка, золоченные очки.

– И о чем вы говорили?

– Собственно, это он говорил. Я бы к человеку, сидевшему даже не рядом, а через проход, не стал обращаться. Дело в том, что он очень боялся летать и поинтересовался у меня, поскольку соседкой справа была женщина, будут ли в салоне разносить алкоголь. Ну, слово за слово, познакомились, поняли, что летим на одно мероприятие. Киров этот всё хотел довести до моего понимания, что в воздухе под нами будет пропасть в десять километров. «Это же уму непостижимо! Это же уму непостижимо!» – без конца повторял он. А на взлете попросил взять меня за руку. Через проход, представляете! Я машинально взял, и полсалона на нас оглянулись. Не знаю, что они подумали, но я после взлета постарался от его влажной ладони побыстрей освободиться. Ну, а дальше ему спиртного принесли, он немного успокоился. Когда стали снижаться, я прикинулся спящим, чтобы больше не держаться с ним за руки. Ну, вот и всё.

– Н-да, понятно. – Ротов был явно разочарован. – Хорошо, вот вы приехали… Ваши коллеги, что, не пошли в отель?

– Как это – не пошли? Все пошли.

– Почему же они не зарегистрировались?

– Позвольте?..

– Зарегистрированы в «Аквариуме» только вы.

Я не верил своим ушам.

– Да что вы! Передо мной у стойки стояло человека три и за мной невесть сколько. Как они могли не зарегистрироваться?

– А вы видели это?

– Что – это?

– Ну, как их регистрировали.

– Естественно, я не следил за действиями портье. Все брали карточки и шли их заполнять. Я тоже. А что уж он там с ними делал… Полагаю, вам лучше спросить у него самого.

– А видели ли вы, чтобы кто-то из ваших людей заселялся?

– В лифте со мной поднимались несколько человек – наши, не наши, сказать точно не могу. Но они вышли на других этажах, ниже. Так что я не могу знать, как конкретно и куда они заселялись. На моем этаже никого из них не было – во всяком случае, тогда.

– Вы, насколько я понял, сразу по заселении отправились в город. Когда вы спустились холл, там кто-то еще был?

– Полным-полно этрускологов. Я ведь только оставил в номере вещи. Кто-то еще стоял у стойки, а кто-то получал деньги на ужин у координатора. А вы говорили с портье?

Ротов замялся.

– Видите ли, он тоже куда-то исчез, – буркнул после паузы он.

Я закашлялся, поперхнувшись глотком кофе. Что? И портье исчез? Это дурной сон? Или какой-то дешевый детектив с элементами театра абсурда, в который я умудрился вляпаться? Спрашивается, за каким чертом я вообще поперся сюда? Что мне эта конференция? Разве я не знал, что не услышу здесь ничего нового? Покрасоваться, что ли, захотел? Ну, что ж, теперь ты можешь проявить себя: найди капитану Ротову полсотни этрускологов и одного гостиничного портье.

– А наш координатор? И он, что ли, исчез?

– Да, – кивнул он.

Воцарилось молчание. Кофе потерял вкус, мне нестерпимо захотелось в аэропорт, на самолет, домой.

– Да, вспомнил! За стойкой была еще девушка, она занималась футболистами. Неужели и она?..

– Увы, и она.

– А футболисты?

– Знаете, мне не шуток.

– Простите, я и не думал шутить. Но, согласитесь, исчезновение футболистов было бы не более непостижимо, чем исчезновение этрускологов.

– Футболисты в порядке. Хотя, лучше бы это их похитили: плетутся в конце турнирной таблицы, позорят город… И ими бы точно занималась полиция. Вот что я еще хотел спросить у вас… Мне, конечно, доводилось читать об этрусках, и общее представление о них я имею. Но тонкости мне неизвестны. Скажите, насколько резонансна тема конференции?

– Интерес к ней достаточно устойчивый, особенно учитывая загадочный характер этрусков. Что до остального… Вокруг этрусков, на мой взгляд, всегда есть какой-то налет чертовщины – вроде как у Проспера Меримэ в рассказе «Этрусская ваза». Но мне не доводилось слышать, чтобы похитили хотя бы одного этрусколога, не говоря уже о полусотне. Вот если бы темой конференции была коррупция власть имущих… или что-то в этом роде…

– А каких-нибудь научных сенсаций на конференции не предвиделось?

– Судя по темам докладов в программе, вроде бы нет. Ну, а содержания их, как вы понимаете, я не знаю.

– А ваш доклад? Вы ведь выдвинули в нем какую-то альтернативную версию?

– А вы откуда знаете?

– Из информации о вашем общении с прессой.

– Хм… оперативные у вас информаторы. Но я не понимаю вопроса. Вы намекаете на то, что я мог устроить похищение делегатов, дабы на конференции прозвучала только моя гипотеза?