Кинжал мюрида

– А понимают друг друга как? – Поинтересовался я.

– Кумыкский с Русским вперемешку. Даги – одно слово.

– Нормально так. Тебе значит, Хохол не нравится, а что они, все Даги – это нормально.

– Да я не в обиде. Вообще-то дружно живем. Только похоже на разгрузку, мы сегодня не попадём. Надо было сразу сюда бежать. – Сказал, оглядываясь по сторонам Серьга.– Но ничего, наше, мимо нас не пройдёт. Бежим, вон рыбак заходит. Там точно рыбой разживёмся.

Через пару часов усталые, но довольные мы зашли во двор, таща каждый, по два жирных кутума27. Мы честно заработали их, на разгрузке рыбачьей шхуны. Во дворе нас встретила Ксюха.

– Принимай улов сестра. – Сказал, довольный Серьга.– А, что батя, приходил? Что – то мы его в порту не видели.

– Не было, видно, на рейд ушёл, мамку встречать. – Грустно ответила Ксюха.

– А ты, что такая?

– Каримула, во Внезапную уходит. – Вздохнув, ответила она.– Говорит, дальше с войсками до андийцев пойдёт, кровника искать.

– Он же молодой.– Удивился я.

– Разницы нет. Магамед с родителями и сёстрами остаётся. А он, в горы идёт. Уже всё решено. – Опять с грустью вздохнув, сказала Оксана. И сразу переключилась на домашние дела: – Вы рыбу в погреб несите, две засолю, а остальные утром на завтрак зажарю.

– Чем будем заниматься? – Спросил я Серьгу, когда мы вылезли из погреба.

– Не знаю. Можно сходить пленных посмотреть. А потом до Каримулы. Хоть проводим. А то когда теперь увидимся. Ксюш, я корку хлеба пленным возьму. – Крикнул он сестре.

– Бери. И тарашек сушёных возьми, кушать все хотят. Фляжку возьми, по пути на роднике воды наберёте. Только назад верни, а то батя за флягу, сам знаешь, голову открутит.– Я заскочил в дом и повязал кинжал поверх льняной рубахи.

– Ты, что, тоже в горы, собрался? Ножик, зачем нацепил?– Спросила, посмотрев на меня Оксана.

– Да так, для форсу. – И поправив перевязь кинжала добавил.– Вообще – то к абрекам идём, всё может быть.

– Ладно. Вечерять прийти, не забудьте. Слышь Серьга, смотри, поздно придёте, мать заругает. Держите. – Она сунула мне в руку котомку. Потом перекрестила нас и продолжила заниматься своими делами.

Мы шли по улицам Петровска. Я тащил котомку с хлебом и сушёной рыбой, а мой названый брат, пустую флягу с крышкой, размером с небольшое ведро, литров на шесть. Невысокие здания города, в основном двух и одноэтажные, образовывали довольно широкие, мощёные гладким камнем улицы. Почти все нижние этажи, были заняты под магазины. Возле одного из них, под вывеской «Ювелирные украшения», сидел рыжий паренёк. Он усердно – сосредоточенно пытался, что-то откапать в глубинах своего огромного носа.

– Здорова Беня, как поживаешь? – Проходя мимо него, сказал Серьга.

– А Серьга. И тебе не хворать. Говорят сегодня твой родственник, с Таркинским Аташкой схлестнулся. Только не пойму, кто победил. Таркинские говорят, что победил их боец, а Петровские, что наш, не знаю кому верить.

– Победила дружба. – Сказал я.

– Так не бывает. Ты что ли родственник? – Спросил Беня, не прекращая раскопки в носу.

– Я. Палец не сломай.

Беня не спеша, достал палец из глубин носа, осмотрел его со всех сторон, затем тщательно вытер его о штаны и выдал:

– Вы куда? Я с вами.

– Да мы вообще-то до зиндана, пленных подкормить.– Ответил ему Серьга.

– Угу, я с вами. Беня. – Сказал он, протянув мне руку.

– Перстень.– Ответил я.

– Я вижу, Кубачинский.

– Что, Кубачинский?

– Ну, перстень.

– Не знаю.

– Я знаю. У меня отец, такими в лавке торгует. – Сказал он, разглядывая кольцо.– Только твой, похоже на заказ делали, камень не обычный, чёрный. Такие редко попадаются. Пошли что ли.

У городского родника, мы остановились, набрать воды. А спустя не большой промежуток времени, дошли, до армейской палатки. Возле неё сидело, около десятка понурых горцев, разного возраста.

– Осади, куда прёшь? – Огромного роста Апшеронец с мушкетом и, саблей на боку вышел из- за палатки. Он пошёл в нашу сторону, с явным намерением, не пустить нас к арестованным.– Осади, говорю! Не положено, подходить к арестованным.

– Да ладно тебе дядь, мы вон, воды да покушать пленным принесли.– Серьга взял у меня из рук котомку и потряс ей перед лицом караульного.

– Хорошо, давай я передам. – Солдат взял у него котомку и вывалил её содержимое на землю возле арестантов.

– Чего ж ты дядь, еду как зверям на землю кидаешь? Они же тоже люди. – Возмутился я.

– Эти люди знаешь, сколько моих друзей на тот свет отправили? – Разозлился на меня Апшеронец.

– Так и друзья твои, наверняка их не щадили. – Не сдавался я.

– Болтаешь много, щенок. Думаешь, они с нашими пленными, лучше обращаются? Забирай свою котомку и проваливай.– Он бросил в меня котомку и, собрался уже уходить.

–Дядь, а дядь давай воды тоже нальём, зря, что ли через полгорода тащили или себе отлей? Только флягу верни, а то батька выдерет. – Серьга протянул Апшеронцу баклагу.

– Ладно, давай. – Тот взял флягу и вылил в ведро, с висящим рядом ковшом. Арестанты по одному потянулись к воде. Один, самый старый, попив воду, передал ковш товарищу и, что – то спросил меня на Кумыкском языке.

– Он спрашивает, откуда у тебя, этот кинжал и кольцо. – Перевёл Беня.

– Какое его дело?

– Он говорит что, это вещи мюридов имама. Их надо вернуть, в них камни из короны Надиршаха.

– Скажи, я их в море нашёл, там корабль затонувший был. Так что возвращать не кому.

Беня перевёл мои слова старику, тот внимательно выслушал его. И стал говорить, показывая рукой в сторону гор.

Выслушав старика, Беня перевёл мне его слова:

– Камни нужно вернуть короне. Он говорит, что возвращать нужно не людям, хозяева не они, а корона.

– Закончили хабар28. – Солдат протянул Серьге пустую флягу. – Проваливайте! Не дай Бог, комендант увидит, батоги29 мне точно прилипнут. Давай, давай хлопцы, не злите меня.

– Откуда ты так, по-ихнему умеешь? – Спросил я у Бени, когда мы отошли от пленных.

– Ну, ты даёшь, я же здесь родился, да и отца часто в лавке подменяю. Русский и Кумыкский лучше идиша знаю, за что от отца, частенько получаю. Он тоже интересный, с кем я здесь, на идише говорить буду. Таты вон, вроде тоже, евреи, но они здесь, редко бывают, да и говор у них совсем другой, на идиш не похож. – Беня шмыгнул своим большим носом. – А когда бывают, то тоже на Кумыкскомили на Русском общаются. Да старик ещё одну вещь сказал, только я не понял к чему. – Беня остановился на полном ходу, и снова шмыгнув носом, передал мне слова пленного: – Сказал, если хочешь вернуться, надо вернуть. Два раза повторил эту фразу. О чём это он?

– Побежали к Каримуле. – Сказал я, срываясь с места.

Возле дома Каримулы, наблюдалось оживленное движение. Десятка два осёдланных лошадей, стояли привязанными к деревьям, возле домов. В прохладном дворе,Анжикалинского муллы собралось, почти всё не занятое мужское население города. Те же, кто был занят, спешили закончить дела и, подойти проводить Каримулу в горы.

– Салам Алейкум–сказали мы, с Серьгой проходя во внутренний дворик. Беня с нами не пошёл. Его по пути поймал отец и заставил сидеть в лавке.

– Ва Алейкум Салам, – нам навстречу, вышел, как – то сразу повзрослевший, Мага. Одет он был как на праздник. Новая черкеска, папаха и ичиги сидели на нём как влитые, подчёркивая молодость и силу джигита. Что – то сказав нам, он махнул рукой, приглашая идти за ним. Серьга перевёл его слова:

– Каримула скоро выйдет, он там со стариками в доме, напутствия с наставлениями выслушивает. Уже больше часа, скоро закончат. Кушать сядем. Женщины уже накрывают.

– Слушай Мага, что у вас за кровник такой появился? – Поинтересовался я.

27

Кутум – рыба.

28

Хабар – разговор.

29

Батоги – плети.