Назад в Эрдберрот

Кот мурчал, и было не понятно, помнит он или нет.

– Жалко, что тебя там со мной не было. – У меня перед глазами одна за другой вставали картинки из сна. Я вспомнила запертую дверь и зашитый карман. – Хотя, может ты и был. Просто я не смогла к тебе попасть. А так бы я тебя познакомила с Кошкой. Кошка, кстати, твоей расцветки. Только пушистая.

Удивительно, насколько хорошо я запомнила сон. Обычно сон, как льдинка. Он сначала раскалывается на осколки, а когда берешь один осколочек, чтобы его разглядеть, тот тает на глазах. За какую бы картинку из сна мы не цеплялись памятью, она уходит. Вроде брезжит другая, начинаешь на ней внимание заострять, и она тоже сразу ускользает, растворяется. А на этот раз время сна отдалялось, я проснулась и взбодрилась, а все что видела, отлично помнила. Помнила в красках, в деталях. Помнила в запахах. Как запах помойки сменился запахом сырости, а затем на выходе из домика вкусно запахло свежей зеленью… Помнила в ощущениях. Деревянные перила, по которым скользила рука. Трудность спуска по винтовой лестнице. Тяжелая пушистая кошка на руках. Теплая земля под ногами.

Я встала и прошла на кухню, кот заскользил рядом. Я открыла холодильник, вытащила пакетик с его кормом и вдруг увидела на полу то ли песок, то ли комочки земли.

– Ах ты, паршивец! – ласково поругалась я. – Ты опять цветок расковырял?!

Я сунулась к цветку, в земле которого Кот иногда любит покопаться. Нет, не тронуто. Плотно засыпано, никто там не ковырялся. Я подтянула ногу назад, ступней кверху и ужаснулась. Она была такая грязная! Я заглянула в комнату, бросила взгляд на постель и выскочила как ошпаренная. Незаправленная пока кровать тоже была испачкана землей.

– Да что за ерунда, я не ложусь с немытыми ногами в постель, это раз, – бубнила я, стоя в оцепенении посреди кухни. – Но чтобы так испачкать ступни, это надо было где бегать то? Я убираюсь каждую неделю, пол не может быть таким грязным! И перед кем я оправдываюсь?!. Ну, на этой неделе я еще не убиралась, но не могла я так испачкать ноги дома! Где так можно испачкаться? В деревне, если бегать по проселочным дорогам. Если только так!

Когда я последний раз бегала по такой тропинке?

– Сегодня ночью, – ответила я себе чужим голосом. – В Эрдберроте. Только если там.

Кот подошел к рассыпанной в кухне земле Эрдберрота и стал ее зарывать. Я испугалась, что он поддастся какому-нибудь забытому уличному инстинкту и сделает лужу, и схватилась за веник.

* * *

Близился вечер. Я никак не могла отправиться спать, все находились какие-то дела. Назавтра был понедельник, но я, хорошо представляя, что придется с большим трудом вставать на работу, все равно оттягивала момент и не ложилась. Наконец я поняла, что боюсь засыпать. Но боялась я не того, что может присниться опять странный сон, а последствий, которые обнаружились утром в виде земли на полу. Где-то около двух часов ночи я не выдержала и улеглась. Кот, взбудораженный моим ночным бдением, ложиться уже не хотел, у него как раз начались интересные игры с воображаемыми игрушками. Обычные его игрушки на ночь я всегда прятала, потому что он ими шуршал, звенел, гремел, и потом еще ныл, когда они забивались в труднодоступные для Кота места, откуда мне приходилось выталкивать их длинной портновской линейкой. Ночью я к таким подвигам не расположена, поэтому Кот играл сам с собой. Заснула я быстро, но это был совершенно обычный сон, без приключений и хождений босиком бог знает где.

Утром, совершенно разбитая и не выспавшаяся, я потащилась на работу по привычному маршруту, чтобы заниматься привычными бухгалтерскими делами. Следующий день повторил предыдущий, и так же повторилось снова, в итоге я стала ложиться в свое нормальное время. И постепенно странный сон про удивительный Эрдберрот и говорящую кошку стал забываться. Правда, земля на ногах меня беспокоила немного дольше. Я часто вспоминала и думала об этом. Начала опасаться, а не хожу ли во сне, да еще и в полураздетом виде, на улицу. Я давно живу одна, и никто не остановит меня, и никто не расскажет, что я творю, пока сплю. Я даже не знаю, храплю ли я.

Но по утрам я просыпалась на чистой простыне и наконец решила, что все объяснимо. Возможно, Кот все-таки раскопал какой-то цветок, и немного земли просыпалось, а я наступила. Да и у порога следов грязных не было, значит я никуда не выходила. Все нормально, и не стоит волноваться. Надо же было себе таких глупостей напридумывать, параноик.

* * *

Воскресенье подходило к концу. Сна, конечно, не было ни в одном глазу. Мои совиные биоритмы, сбитые ранними подъемами на работу, легко восстанавливались вечером в пятницу, и несмотря на то, что всю неделю я еле вставала и периодами на работе клевала носом, пятничный вечер обычно длился долго, откуда-то брались силы, и ложилась я глубоко за полночь. В субботу и воскресенье я позволяла себе встать часов в девять-десять и прекрасно себя чувствовала. Но вот заснуть в ночь на понедельник – это уже была проблема. Поэтому я перед понедельником принимала снотворное и на время кое-как подстраивалась опять под мир жаворонков.

В этот раз я тоже проглотила таблетку в начале одиннадцатого вечера и стала готовиться ко сну.

Между тем кот практически весь день проспал, изредка только меняя дислокацию, отчего к концу дня, наверное, не было в квартире поверхности, на которой бы он сегодня не полежал. И к ночи он наконец взбодрился.

Обычно он мог вначале немножко похулиганить, но увидев, что я лежу и на его затеи не реагирую, приходил ко мне на кровать и сворачивался рядышком. Сегодня же он решил за ночь сделать все, что только может охарактеризовать его как очень плохого кота. Сначала он просто бегал по квартире и искал игрушки, которые могли издавать звуки, если их гонять по полу. Я, сонная от снотворного, несколько раз кое-как вставала и отбирала раздражители. Тогда Кот несколько раз подрал когтями свое точильное кресло, потом очень шумно погрыз сухой корм, разбрасывая его мордой из миски, затем порылся для виду в туалете. Повторил все пару раз. Когда это не подействовало, он попытался ловить мою ногу под одеялом, цепляя ее когтем. Занудно помяукал отрывистыми «мя». С разбегу плюхнулся тяжелым толстым котом мне на спину и спешно ретировался. Полез на стол и что-то оттуда свалил. Таблетка должна была подействовать, но я все время прислушивалась к Коту, и поэтому уснуть никак не получалось. Я сонно и вяло его ругала, ненадолго он затихал, потом принимался за свое. Наконец, когда он стал с хрустом обкусывать листья у жасмина, я вскочила и разоралась, и тут Кот, по всей видимости, решил, что на сегодня хватит. Он куда-то молниеносно исчез, а когда я опять легла, обхватив руками подушку, то почувствовала, как он уже копошится где-то в ногах, устраиваясь поудобнее. Возможно, у него в арсенале развлечений было припасено что-то еще, но он больше не стал проверять мои нервы на стойкость. Была мысль проучить его и отбрыкнуть с кровати, чтобы в следующий раз думал, но, во-первых, было лень, во-вторых, я не могу на него долго сердиться.

Я почувствовала, что вот-вот наконец засну. Кот грел ноги. Я вдруг вспомнила про Кошку из Эрдберрота. Засыпая, подумала, вот бы еще раз она приснилась, поболтали бы.

* * *

Снилась сначала какая-то дребедень про работу. Затем я оказалась снова с Алексом. Мы опять сошлись, и он вроде как обещает, что завязал и начал новую жизнь, и вот я уже у него в квартире со своими вещами. И где-то даже немного рада, что опять не одна, но намного сильнее щемящее чувство тоски от того, что я во все это возвращаюсь. Оглядываюсь и не понимаю, зачем я это сделала, ведь таких сил и нервов стоило перешагнуть через себя и годы жизни, закончить все и уйти. И вот мы вместе. Зачем, зачем?

Этот повторяющийся навязчивый сон с завидным постоянством приходит ко мне по нескольку раз в год, следуя всегда одному и тому же сценарию, но с разными статистами и обстановкой. Причем в итоге ничего плохого не случается, мне просто снится наша жизнь, но каждый раз я ощущаю себя обреченной и растерянной. Зачем я опять туда нырнула? Ведь точно знаю, что мне больше это не нужно. До сих пор не могу понять, почему мне подсознание постоянно подсовывает эту картину. Может быть, потому что альтернативы до сих пор у меня нет. Кто-то появляется, кто-то исчезает, но то, что я испытывала в лучшие наши с Алексом дни, никогда не повторялось.