Лавандовая ветвь

– Эстер, вот и Сели!

Эстер же была полной противоположностью моей матери. Её кожа не была фарфоровой, напротив, Эстер регулярно посещала солярий, и была почти такой же смуглой, как я. Глаза её были всегда по-кошачьи дерзкими и суженными, цвета мха. Если мама была худой, как тростинка, то Эстер была полной в самых подходящих местах, но не толстой. Она всегда одевалась вычурно, но стиль её отлично сочетался с атмосферой поместья. Вот и сейчас она встречала меня в элегантном платье, вышитом мелкими камнями, отливавшими на свету.

– Солнышко мое, здравствуй! Как Элейн? Пабло, Мэттью? Мы с твоей мамой созванивались пару недель назад, она говорила о свадьбе, кажется…

– Да-да…

– О, Эстер, ради Бога, сначала посади Селину за стол! – Дядя Майкл отставил мне стул.

– Пабло женится в середине мая. – Продолжила я, накладывая себе салаты и горячее из говядины.

– Когда же мы получим свои приглашения? – Подстрекала Эстер.

– Они только определились с датой, думаю, через неделю уже разошлют приглашения. – Ответила я. – Как у вас дела? Где Милли?

– О, Милли готовится к поступлению, торчит в лондонской библиотеке целыми днями. Надеюсь, что это правда, по крайней мере. – Отвечала Эстер, крутя бокал вина в руке. – Можешь поверить, она отказалась от Оксфорда! Решила поступать в Ель.

– Университеты Лиги Плюща очень престижны! – На месте Милли я бы ни за что не отказалась от Оксфорда, но и всегда мечтала побывать в Америке.

– Эстер, милая, это ведь её будущее, а не наше. – Вмешался Майкл.

– Конечно, но… это же Оксфорд! – Эстер осушила бокал. – Как твои дела, дорогая, как кафе?

Я рассказала им обо всем: как прошли эти полгода, как постепенно поднималась выручка, драматично поведала историю мистера Берча, тонко намекнула на возможный выкуп моего помещения. Мне было жутко стыдно о таком говорить, но ради своей кофейни… я на многое готова.

– Ты уже связывалась с владельцем? Он говорил, сколько стоит выкуп помещения? – Деловито спросил дядя.

– Да… – Я покраснела и залпом допила вино. – Двести сорок тысяч фунтов стерлингов.

– Что ж, деньги немалые. – Вздохнул Майкл. – Может, предложить ему двести тысяч, как первый взнос, а оставшиеся сорок заплатить в течение трех месяцев?

– Дядя, ты же знаешь, двести тысяч для меня… – Я заулыбалась от таких сказочных цифр.

– Кто сказал, что для тебя? – Встряла Эстер. – Селина, мы обещали твоему отцу, что будем любить тебя и поддерживать, как родную дочь, как Милли.

– Девочка моя, я знаю, как туго вам приходится после смерти Хавьера, и как вы все пашите, не покладая рук. Я буду только рад помочь тебе.

– Ох, дядя Майкл, Эстер! – Я чуть не разрыдалась во все горло.

Я просидела с ними до вечера, после чего мы прогулялись по территории поместья, и дядя Майкл отправил меня домой со своим личным водителем. Я оставила ему номер владельца помещения, чтобы он договорился с ним, так сказать, по-мужски, и сам перевел сумму на счет. Всю дорогу до дома я не переставала улыбаться. Какое счастье! Три месяца аренды и свобода! Не могу поверить. Надо будет завтра же выставить объявление о приеме на работу! Теперь-то я могу себе позволить ещё одного сотрудника.

***

Дома я переоделась в пижамные штаны и широкую, лиловую футболку. Мама не могла ни заметить моей лучезарной улыбки и, конечно, принялась расспрашивать. Я немного приукрасила рассказ, сказав, что дядя Майкл сам предложил мне выкупить кафе. Хотя, вообще-то, он так и сделал. Я только тонко намекнула.

– Селина, как чудесно! Мне и самой трудно поверить, что у тебя будут выходные! – Смеялась мама. – И Пабло меня сегодня обрадовал. Ты знаешь, что он купил дом?

– Да, если честно, он мне уже сказал, переживал, как ты отреагируешь…

– Это я-то как отреагирую? А как мать может отреагировать на счастье своего ребенка?! – Мама вздернула свой аккуратный носик. – Ну, знаешь ли, Селина Гарсия, надеюсь, ты не дала ему повода утвердиться в своих подозрениях…

– Что ты, мама, я сразу сказала, что ты будешь только рада!

Поболтав с мамой, я зашла к Мэттью, предварительно постучав. Брат валялся на кровати, скрестив ноги, и смотрел в телефон.

– Мэтт, можно одолжить ноутбук на часик?

– Угу, вон там. – Мэттью показал пальцем на рабочий стол.

Я схватила ноут, и собиралась было уйти, как заметила лавандовую ветвь поверх стопки книг.

– Мэт, откуда у тебя веточка? – Я взяла её в руки и покрутила перед братом.

– А! Эбигейл обронила её, когда мы прощались. Я заметил, что она была приколота на булавку, но сама булавка, видимо, осталась при ней. Может, вернешь ей завтра? А ветвь у Эбби в качестве броши, случайно, не связана с кафе?

– Да-да, Мэтти, именно так… – Я ещё долго пялилась на брата, погрузившись в свои мысли.

– Что-то ещё, Сел? – Сощурился Мэтт.

– Ой, нет, все, верну через час! – Потрясла я ноутбуком и убежала в комнату.

Объявление я вывесила через полчаса, а ещё через час получила первый звонок и договорилась о собеседовании на завтра. Я все теребила в руках веточку, потерянную Эбигейл. Совпадение ли?

Глава 7

В свой день рождения, в воскресенье, я работала. Эбигейл обещала сменить меня к семи вечера, точнее, настояла, хотя я пыталась объяснить, что никаких планов не имею. Я уже наняла сменщика, Оскара, только график не совпал, вчера он уже отработал второй день. Оскар мне сразу понравился, по одному взгляду на него можно понять: ответственный, скромный и тихий парень. У него уже был опыт работы бариста, так что я без сомнений предложила ему выйти на смену в день собеседования.

Я не успевала отвечать на поздравительные сообщения родственников, стараясь при этом пообедать, пока не было народа. Конор поздравил меня непривычно ласково и многословно, но сообщил, что с того дня, как попал под ливень, слег с температурой и все ещё валяется с кашлем и соплями. Бедняга, у него ведь тоже стоят дела в конторе. Пожелав скорейшего выздоровления и поблагодарив, я спрятала телефон под карточку меню, когда раздался звон колокольчиков.

– Добро пожаловать в Лавандовую ветвь! – Воскликнула я в чудесном настроении.

Женщина в новомодной шляпке улыбнулась мне своей темно-коричневой помадой, которая делала ярче голубые глаза. Её бардовые волосы были коротко стрижены и завиты крупными локонами. Легкая ткань изумрудного платья струилась по полу.

– Привет, Селина. – Улыбнулась она.

– Простите, мы… – Тут я вгляделась в улыбку. – Матерь Божья! Дороти?!

Дороти звонко захохотала, и пусть она выглядела сногсшибательно, голос её все также походил на двигатель грузового авто.

– Да, милая, это я. Пришла тебя отблагодарить.

– Меня? За что? – Отупела я, не сводя с неё глаз. – Дороти, да неужели… неужели ты нашла жилье?

– Я нашла того, у кого оно есть. Ещё в тот день, на аукционе.

– Пресвятая Дева Мария…

Выйдя из-за стойки, я взглянула на белый металлический столик и стулья, тот самый уголок, который всегда занимала Дороти.

– Я так рада за тебя! Можно ведь на «ты»? Или мы всегда так общались?! Ох, Господи, у меня все вылетело из головы при виде твоего шикарного облика!

Дороти вновь «завела мотор».

– Угостишь меня латте? Мне с лавандовым сиропом.

– Конечно, а суп? Сегодня острый, испанский!

– Нет-нет, спасибо. Я сыта.

Я рассмеялась от радости. Впервые я переделывала кофе не меньше трех раз, так у меня перепутались мысли. А когда Дороти протянула мне банкноту, я и вовсе одурела.

– Я как-то… не могу принять теперь. – Усмехнулась я.

– Бери, что дают! – Буркнула она.

Мы сели за столик.

– Вот, милая, это тебе.

Дороти вытащила из пакета коробку, завернутую в яркую, сиреневую упаковку, расписанную лавандой.

– Символично. – Улыбнулась я. – У меня как раз день рождения!

– Ах! Вот же… ну, тогда считай это и подарком, и благодарностью! Всего тебе наилучшего, моя добрая душа!