Страница 12 из 12
– Вы, действительно, к нам пришли? Ничего не перепутали?
Я, как самая шустрая, ответила за всех:
– Нам дали ваш адрес… Мы – тимуровцы. Пришли к вам помогать.
– Помогать? В чём помогать?
Мы наперебой начали объяснять, что мы сможем для них сделать. Старая женщина растерялась и ничего нам не говорила в ответ, видимо, не сразу разобралась в ситуации. Тогда её сестра из своего угла промолвила:
– Катя, попроси воды принести…
– Да неудобно, Лиза, детей заставлять…
Мы обрадовались вдвойне. Во-первых, наконец-то они поняли, зачем мы пришли, а во-вторых, очень хотелось назад из этой непонятной холодной комнаты. Видимо, детский инстинкт подсказывал нам: здесь какая-то большая беда. Захотелось подальше от неё быть. В то же время нас охватила жалость к этим оставленным всеми старым женщинам.
– Давайте ведро! – с готовностью сказала Надя Морозова, моя подруга. – Я быстро сбегаю за водой, тут рядом колонка.
– А я дров принесу, будете печку топить. Потеплеет тогда в вашей комнате.
Первая сестра грустно сообщила нам:
– Ведра нет, есть только чайник. Можно с ним сходить за водой…
Дров тоже нет. Не запасли…
– Я могу за булкой сходить в магазин, – предложила Вера Обушонкова.
Старая женщина была в растерянности:
– Деньги кончились…
Тогда и мы растерялись. Впервые мы столкнулись с такой бедностью. Это был какой-то неведомый нам жестокий холодный мир. Мы в тот раз всё-таки принесли им воды в чайнике, потом попросили их не запираться, так как скоро вернёмся. В коридоре мы собрали свои копейки, подсчитали – на буханку хлеба хватит. Бегом побежали в магазин и вернулись в комнату с буханкой свежего хлеба. Сёстры обрадовались, хотя старались не показывать виду. Мы распрощались с ними дружески и пообещали снова прийти.
Дома я взволнованно рассказала бабушке и маме, у кого мы были. В ответ бабушка горько усмехнулась и сказала, обращаясь к маме:
– Видно, ссыльные. Зачем детей направлять к ним, лучше бы дали этим несчастным хотя бы маленькую пенсию.
Потом бабушка задумалась и сказала грустно:
– Если бы не ты, Елена, да не Николай, так и у меня бы такая участь была.
Мама её начала успокаивать:
– Ну, ладно, не дали тебе ничего за работу в деревне, так должны дать пенсию за погибшего Володю. Умные люди мне сказали, что дадут.
При воспоминании о погибшем сыне бабушка ещё больше загрустила. Однако она усадила меня за стол и накормила обедом: постными щами и пшённой кашей на молоке. А на верхосытку дала стакан клюквенного киселя.
После обеда я стала просить у мамы деньги: мы с одноклассницами договорились в складчину купить старым женщинам булку и молоко. Деньги мне дали, хотя и не очень охотно, так как каждая копейка была на счету.
На следующий день после школы наша тимуровская команда направилась в магазин, а затем со скромными гостинцами мы пришли к сёстрам. Встретили они нас приветливо, поблагодарили за гостинцы. Кто-то из нас сходил с чайником за водой. Старушки были неразговорчивы, видно, тяготились нашей опекой. Да и мы, дети, чувствовали себя у них скованно: понимали, что ничем существенным мы им не можем помочь. Словно какая-то стена была между нами.
Ушли мы опечаленные и по-детски озабоченные. На следующий день в школе мы всей гурьбой подошли к пионервожатой и рассказали ей о бедных сёстрах, ожидая от неё помощи или хотя бы совета. Но Зоя Ивановна настороженно задумалась и затем сказало категоричным тоном:
– Вот что, девочки! Больше туда не ходите. Я сообщу о сёстрах в собес. Может, помогут им… Да! О них без вас позаботятся!
Прошло дня три… Мы послушались вожатую и старушек не навещали, но душа была не на месте. Мы чего-то не понимали, но жалость и сострадание неотступно мучили нас. И наконец, мы не выдержали и решили навестить сестёр, несмотря на запрет. Пришли и долго стучали в дверь, но нам никто не открывал… На стук вышла соседка и сообщила нам, что сегодня утром сестёр куда-то увезли на машине вместе с двумя узелками их личных вещей. Нам стало не по себе, словно мы только что потеряли близкого человека. Дай неизвестность мучила. Мы ничего не понимали, что происходит с этими старушками. Мы тогда не знали словосочетания «злой рок», но именно его и устрашились наши детские души.
Митя-дурачок
Когда я училась в первом классе, весной умер Сталин. В школьном зале повесили его портрет в траурной рамке и украсили еловыми ветками. Поставили почётный караул из учителей и старшеклассников. Играла в школьном репродукторе траурная музыка. Нас выстроили на линейку и объявили о смерти вождя. Я увидела на лицах взрослых какое-то странное напряжение, а некоторые из них плакали. Это странное напряжение витало и в воздухе, и мы, дети, его чувствовали, хотя не понимали горя взрослых. Сталин для нас тогда был просто особенным именем, которое часто повторяли, и портретом, который висел в любом учреждении.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.