Ребёнок на свету

Людмила задумалась. Соня в ногах сжала потные руки, ссутулилась и молилась, чтобы мама согласилась на операцию. Пусть не сейчас, но в скором времени.

– Вы правильно говорите, – сказала Людмила и сердце Сони заколотилось, а на лбу выступил холодный пот, – что, наверно, это продлит мне жизнь, но пути Господни неисповедимы, и если Он хочет забрать меня, то никакие операции не помогут. – Соня шумно выдохнула, она почувствовала себя словно её только что вытащили из чана с горячей водой и положили в тарелку.

– Мама, – снова прошептала Соня.

– Решение, конечно, ваше, – ответил врач, – но всё равно приходите ко мне через неделю, когда получше обдумаете своё решение.

Соня и Людмила попрощались с доктором, вышли из кабинета.

– Что ты такое говоришь? – рявкнула Соня как только за ними захлопнулась дверь, но доктор всё слышал.

– Нет. – отсекла мама.

Обратную дорогу они ехали молча. Когда отец Сони узнал вердикт Людмилы, он пришёл в неистовство. Соня никогда не видела его таким злым и даже подумала, что папа безумен.

– Какой на хрен Бог?! – закричал Юрий. – Она так и сказала?

Соня боялась ответить, поэтому кивнула в ответ. Хотя папа ругался на маму, ощущала София себя словно ей снова 12 лет и она домой принесла «двойку» по химии в дневнике.

– Проснись, Люда! О каком Боге может вообще идти речь? Его нет, а врач, который может тебя спасти – есть.

Юрий ушёл в ванную. Послышался шум воды, а потом он вернулся с красным лицом – умылся холодной водой. Когда всё утихло, они всей семьёй уселись за круглым столом, на кухне, чтобы серьёзно поговорить.

Как бы Соня и Юра не старались убедить Люду, что она не права, та вертела головой и отказывалась. А от одной фразы отец чуть не упал со стула.

– Если Господь посчитает, что я здесь нужнее, то непременно излечит меня.

Юрий дёрнулся, вернув равновесие на стуле, его терпение лопнуло, он встал и ушёл в другую комнату, с грохотом захлопнув за собой дверь так, что на потолке отошёл плинтус.

Через неделю Людмила не пошла в больницу, тем самым дала понять доктору, что категорически против операции. Время пошло дальше вперёд, забирая с собой драгоценные минуты жизни Людмилы, а её минуты бежали куда быстрее относительно здорового человека.

Пока Соню мучили мысли о маме, она продолжала общаться с Андреем. Они много раз уже виделись, но их отношения пока что никак не развивались. Соня решила поделиться с ним своими соображениями насчёт мамы. Андрей был в ужасе и не знал чем подбодрить Соню, да и вообще как помочь в такой ситуации. Он согласился с Соней и подтвердил, что мама неправа, но только она может повлиять на дальнейший исход событий.

Когда маме стало совсем тяжело, Соня переехала к родителям, а на работе ушла на больничный. Людмила уже не вставала с кровати. Её кожа стала бледно-серой, как и глаза. Она с трудом отвечала на вопросы хриплым голосом, а порой не говорила вовсе: то ли не слышала, то ли не понимала о чём ей говорят. В туалет она ходила под себя – это единственное, что показывало присутствие Людмилы в этом мире, если не считать коротких, бессвязных фраз. Отец же поник в своих мыслях и тоже не разговаривал с дочерью. Юра уже ощущал то, что будет чувствовать, когда Людмила уйдёт (хотя уже можно было сказать, что она ушла).

Раздался звонок на телефон, в тот момент, когда Соня сидела рядом с матерью в тёмной комнате. Комнату освещала белая полная луна и этот свет придавал призрачный оттенок коже Людмилы. Без слёз на неё смотреть сложно. Звонил Андрей. Соня не сразу взяла трубку, поставила беззвучный режим и вышла из комнаты. В гостиной на кресле-качалке сидел отец под жёлтым светом ночника. Соня его укутала в плед, но Юра, который всегда был ко всем благодарен, не сказал ни слова. Его глаза смотрели в никуда – туда, где ничего не существовало или было скрыто от глаз простых людей.

– Андрей? – шепнула Соня в прихожей.

В телефоне раздался громкий голос и София сразу убавила громкость.

– Это я. Выйди на улицу, – тяжело было разобрать, что говорит Андрей. Связь прерывалась и раздавался таинственный шум, словно им кто-то мешает разговаривать из потустороннего мира, – у меня кое-что для тебя есть, вернее для Людмилы. – Андрей положил трубку.

Соня ещё раз посмотрела на отца, заглянула в комнату к маме и ушла на улицу. Внизу ждал Андрей в чёрной парке, без шапки и перчаток, хотя на улице выл холодный октябрьский ветер. В руках он держал коробочку.

– Почему ты без шап…

– Подожди. Смотри.

Андрей протянул коробочку и её осветила луна. На ней изображено зелёное цветущее дерево, а рядом что-то написано на неизвестном языке.

– Что это? – спросила София.

– Ты же знаешь, я не верю во всякую магию, хиромантию. – Андрей смотрел ей в глаза, которых почти не было видно.

– Знаю.

– А теперь верю. Я нашёл одного человека и он мне привёз с другой части мира эти свечи. – он потряс коробочку. – Как утверждает человек, их запах избавляет от всех недугов, и я в это верю, потому что хочу, чтобы твоя мама поправилась. Не могу видеть твои вечно расстроенные глаза.

Соня не заметила как уже пустила слёзы. Поняла, когда они начала щипать глаза. В горле вырос ком, но она продолжала улыбаться Андрею.

– Подойди поближе, – сказал Андрей.

Она спустилась с порога и приблизилась к нему. Луна, словно прожектор, заключила их в круг света, будто они актёры на мировой сцене.

– Я хочу, чтобы ты взяла их, – громкий, боевой голос Андрея сменился на шёпот, – и я уверен, что твоей маме станет лучше.

София взялась за коробочку, касаясь кончиками пальцев его жарких рук. Она не забирала свечи, а смотрела ему в глаза, чувствуя его тепло и заботу, точно такую же, когда он обнял её в Санкт-Петербурге, спутав со своей сестрой.

Они молчали, их взгляды говорили за них. Андрей приблизился на шаг к Софии и положил свои горячие ладони на её. На огромную луну двигалась чёрная туча. Андрей снова приблизился к Соне. Сердце девушки прыгало вверх-вниз, а ноги дрожали, она подумала, что сейчас упадёт. В эту секунду густая туча закрыла свет луны, пара пропала в темноте, и неожиданно губы Софии почувствовали теплоту губ Андрея. Поцелуй был неловким и быстрым, но он принёс огонёк радости в душу Сони, который разрастётся в пламя любви. Она поняла как нужна Андрею.

Соня и Андрей боялись нарушить тишину, но к голове снова случился прилив мыслей о маме.

– Я пойду… пожалуй… хочу поставит свечи, – прошептала София.

– Да, иди, чем быстрее, тем лучше, – командирский голос Андрея не возвращался – он чувствовал себя влюблённым подростком. Сердце, облитое горячей кровью, трепетало.

– Или… хочешь зайти?

– Лучше не стоит.

Соня улыбнулась и неохотно направилась в подъезд. Открыв дверь, она развернулась, посмотрела на Андрея, который провожал её взглядом как на Адмиралтейской площади.

– Пока, – сказала Соня.

– До свидания, любимая.

София счастливая вбежала наверх, но от счастья не осталось и следа, когда она зашла в квартиру. Странный запах. Запах боли, смерти и… безумия? Боже, что ты такое несёшь, отругала себя Соня. Она вошла к маме в комнату, расставила свечи и подожгла их. Луна снова показалась во всей своей красе и наполнила «палату» Людмилы белёсым светом в сочетании с жёлтыми огоньками от свеч. В комнате запахло чем-то необычным, ни на что не похожим и несравнимым. Хотя… Ладан, подумала София, вот я дура. Она вспомнила о поцелуе и поверила, что эти свечи со странным запахом лад… (НЕТ НЕТ НЕТ) помогут маме выздороветь. По крайней мере, в это хотелось верить, но далёкое-далёкое подсознание знало – маме уже ничем не помочь.

13

Очнулась София на кухне, сидя за столом и ковыряя вилкой яичницу. Желток растёкся по тарелке, а к блюду Соня так и не притронулась. По её лицу стекали слёзы, собирались на подбородке и капали в тарелку. Внутри всё горело от приятного воспоминания о поцелуе и от жуткого представления как выглядела её мама в последние дни жизни. Но больше всего она плакала от радости, что в такой сложный момент Андрей поддержал её, поверил в магические свойства свечей и поцеловал её, придав ей уверенности на лучший исход относительно мамы. Чудеса случаются, но только не в этом случае… Людмила умерла, а за ней у Юрия «слетела крыша» и он погрузился куда-то глубоко-глубоко в себя. Отец не реагировал на людей, разговоры. Мог есть, если запихнуть ложку ему в рот, и ходить в туалет под себя, точно так же как мама. Тогда Соня решила отвезти отца в больницу. Там он и остался, там он умер ровно через месяц, когда умерла Людмила. Умерли в один день, почти как Пётр и Феврония, только в разные месяцы. Для Софии был нанесён сокрушительный удар, но рядом оказался Андрей, который не позволил ей сломаться, и помог выбраться из пропасти, а теперь он ушёл, позволив Соней замкнуться в себе, снова выкапывать себе яму.