Страница 7 из 10
Ульяна давно перестала удивляться, но по трафаретным надписям на таре поняла, что всё добро с военного склада. Их просто расстреляют, когда найдут. А искать непременно будут. Ухватить круговым клещевым захватом и унести целый сарай могла только «стрекоза» Главного, ясно, что стены рассыпались при перелете, крышу разметало. И сказать-то им было нечего за такие подвиги. А ребята подсчитывали запасы, сокрушались, что на тысячу лет маловато будет.
– Вы что, боги? Неизвестно проживем ли мы еще один день за такие проделки?
– Разве что-то не так, Ульяна? Разве не на базе хранят запасы для человечества? Вот всё есть – и зерно, и мука, инвентарь настоящий, железный, валенки, а тетрадок нет, и золота нет. Вот зачем тебе это?
– Я хотела письмо написать Саньке, чтобы не переживал сильно…
– Письмо? То есть сообщение. Понятно, иной связи вы еще не изобрели.
– Ну почему? Телефонная, телеграфная связь, но всё это в городах, а мы в тайге. И как мы войдем в город или поселок в таком виде? Если сразу не арестуют, то примут за привидения. Люди иначе одеваются. И обуваются!
– Разве? А когда я увидел тебя, то подумал, что вы как в раю ходите нагими.
Ульяна покраснела, отвернулась. Первуша пожал плечами, посмотрел на отца.
– Ладно-ладно, слетаем мы за твоим Санькой, если уж это так важно.
– Не надо, ему в университет поступать, не трогайте его.
– Ты скажи, если хочешь вернуться? Мы же стараемся так, как мы это понимаем.
– Возвращаться мне нельзя, но и воровать грешно по любым законам.
– Мы знаем заповеди, но разве стратегический запас не для людей создан? И как это «расстрелять»? Мы не понимаем значения слова, действия?
– А говорите, читали Достоевского, там Раскольников-то старушку убил топориком как раз за денежку.
– Ульяна! Это же роман, а не реальная жизнь! Разве можно убивать? Неужели у вас орудуют такими способами?! Всего-то тридцать второй год, а не девятнадцатый век!
– Двадцатый век сейчас! Тысяча девятьсот тридцать второй год, ребята!
– О, Господи… С цифровыми обозначениями нужно точнее обращаться, девочка!
Они резко развернулись и почти побежали в каюту Главного, совещаться наверно. Уля смотрела вслед, ничуть не сомневаясь, что попала к шпионам, что ее-то участь ясна, но вот маленький… В чем неродившийся виновен? Она решительно направилась вслед за ними, если она соучастница, то имеет право всё знать, тем более, Первушу никто за язык не тянул, он сам назвал себя разведчиком. Да и говорят они, не как на родном языке, а на хорошо выученном. Волчок увязался за ней, а кошка Удача сразу выдала ее приближение, фыркнув: «Дуля!», скрылась в кабине главного. Никто не выглянул, люк не захлопнулся перед носом, но голосов было больше и один мягкий женский.
8 глава Киноистория
ИРка ничего толком не прояснила, как юная поэтесса, сравнила жизнь с течением реки, сообщила, что мы появляемся из неоткуда и уходим в никуда, но при этом ничто не исчезает – не умирает, что всё преобразуется, что процесс любого действия имеет свои циклы, которые люди привыкли называть временами, так удобней вести отсчет от начала до следующей стадии. Она предложила просмотреть ретроспективу советского периода развития человечества в этом конкретном месте, чтобы определить вектор собственных действий. ИРум поддержал идею, переключился на архив базы данных Петровичей. Вошла Ульяна, ее жестом пригласили посмотреть киноисторию.
Если ИРум направляет архивную информацию на удаленный канал Ирки, значит, сама база академгородка не исчезла, может быть, промчался ураган и все живы-здоровы? Что за чушь тогда, что родители еще не родились, не встретились? И кто тогда родится, если он уже существует вместе со всем своим потомством? Главный конструктор был зол на Ирку. Академик, маман с батей и кошками преспокойно сидят в климатроне, терпеливо дожидаются обещанной связи с сыном и внуком. Куда она завела, экспериментируя с искривлениями в космосе? Что она демонстрирует? Главный всё это проходил в школе и фильмы о войне смотрел, а для девочки это шок, фантастику она не читала, да и не могла читать.
А волосы у нее изумительные, он помнит с детства удивительный восторг огненного ветра маминых волос на слепящем солнце, когда они качались на качелях. Да, мама была рыжей, а теперь совсем седая. А девочка русоголовая, но тоже красивая. Главная задача – сберечь ее жизнь, создать научный центр. Может быть, послать распечатку рассказа о «кошачьем боге» мальчику Саньке? Всё же записано ее почерком, только как бумажный носитель создать, не имея производства. Древесины, железа завались, а подручного оборудования нет!
– Досадно… – произнес он вслух.
Ульяна обернулась неприязненно.
– Это американское кино? Зачем вам я? Я ничего не знаю, я еще ребенок, не знаю никаких секретов, я и в тайге плохой проводник, вам охотники нужны…
– Пожалуй, ты права, Уля…
– Но ведь тебе угрожала опасность, я же разведчик, я обязан помочь. Ты вполне могла остаться на берегу, а не идти за мной.
– Первуша, а что ты разведываешь?
– Я ищу металл, минералы, живые организмы, не известные в природе.
– Так ты геолог! – обрадовалась Ульяна. – Вы всё со своей базы перетащили на новое место, а свою команду потеряли. Это из-за меня получилось?
– Ну, ты и фантазерка, барышня! Почему же из-за тебя?
– Ну… застряли в болоте, меня выручили, время потеряли.
– Время-я… – протянул Чудик, расплываясь в улыбке.
Мужчины переглянулись.
– Слышишь, ИРка, а время-то всё-таки существует!
– Расчетное, полетное, конечно, существует. Что вы так цепляетесь за это обозначение? – спокойно ответил мамин голос за кадром.
– А кто здесь еще?
Ульяна сделала круглые глаза, озираясь по сторонам.
– Радио слышала? Вот мы говорим по радио…
– Так просто?!
– Не очень просто, наоборот, довольно сложно для твоего понимания. Ты смотри кино, смотри, нас не слушай…
– ИРка! Включай Академгородок, давай прямую связь с домом! Будешь дурачить нас со своим ИРумом, получишь в лоб.
– Задача ясна, командир. Работаем. Пока не получается интерпретировать квантовые условия Бора на основе волновых представлений среди сигналов со всей галактики.
– Оставь Бора в покое, дебройлевские волны просканируй. Или ты отупела, получив власть надо мной?
– Ты не сказал волшебное слово.
– Пожалуйста, будь любезна… Довольна?
– Я другого ждала…
– Ну-ну, еще зареви… Заткнись, дура! ИРум – работать одному до моего личного приказа о включении Ирки!
– Да, командир. Задача принята. Эмоции губительны для разума.
– Вот-вот, работай самостоятельно.
– Спасибо Петровичам, – вздохнул разведлет. – Уля…
Он хотел позвать девушку на воздух, да и давно пора завтракать, а не киносеансы устраивать, но она его не слышала, слезы катились по щекам, на экране «катюша» громила фашистские позиции…
– Не-ет, это лишнее для ее положения, – сказал он командиру, тот в ответ кивнул.
Сеанс окончился. Ульяна всё еще находилась в гуще событий, богатое воображение рисовало продолжение фильма.
– Так не должно быть! – всхлипывала она.
– Да… мы знаем, но так было… Это документальные кадры.
– Погладь ее по голове, выводи отсюда, надо подсчитать до завтрака, что мы имеем в плюсе, – сказал Главный конструктор.
– И купить ей тетрадок и чернил. Пусть перепишет нашу историю на бумаге.
– Согласен, командир, будем беречь ее…
– Ау! Земля вызывает! Трапезничать пора.
– Так у нас не говорят, вас сразу за чужих примут.
ИРум показал действующий постоянный сигнал приемника, координаты: «Москва, Кремль. Соединять?»
– Москва, Кремль… Ульяна хочешь поговорить?
Девушка замерла на полушаге, обернулась.
– Дай-дай, дай трубку!
– Соединяю, просто говори, тебя услышат.
– Приемная Сталина, – ответил бодрый голос.
– Здравствуйте-здравствуйте! – зачастила взволновано Уля.