Душа и краски

Вдруг воздух немного изменился, тишина, словно, стала громче. Неба впереди стало больше, а деревьев – меньше, а через несколько минут мы оказались у обрыва. Впереди раскинулся лес, а внизу под нами протекала река, чье дно было видно до последнего камня. Я посмотрела, куда ведет течение, и у меня возникло странное чувство. Я уже это где-то видела, уже чувствовала этот восторг при виде этого места. В моей памяти оно отпечаталось на холсте, который висел на втором этаже дома Лилы. Это был тот самый пейзаж, та самая река в лесу.

– Красиво, правда? – спросила Лила.

– Да, – ответила я, всматриваясь в каждый уголок здешней природы.

– Иди за мной, только аккуратно, – сказала Лила и повела меня вниз по крутому склону.

Спускаться было сложно, приходилось держаться за камни и корни деревьев, в то время как почва под ногами куда-то проваливалась. Мы несколько раз споткнулись, Лила в эти моменты не могла ни выругаться, да так, что эхо на несколько километров разносило эти ненормативные вопли. А у меня под ногтями набилось несколько слоев грязи, и еще пришлось потерпеть щекотку от паука, который забрался мне на ногу.

– Наконец-то! – воскликнула Лила, оказавшись у реки.

Я же от нее отставала на несколько шагов, которые оказались самыми сложными из-за камней. Сложно было держать равновесие, которого и так не хватало после долгого пути. Мы немного устали, а в сумке Лилы на этот раз были не только принадлежности для рисования. Она взяла с собой еще и небольшой запас еды: бутерброды, бананы, конфеты и две небольшие бутылки замороженной воды с кусочками лимона.

Вода успела растаять примерно на треть от объема бутылок, эту треть мы в первую очередь и выпили, устроившись на каменистом берегу. А потом съели по бутерброду с сыром и ветчиной и пошли по течению реки.

В воде можно было без труда разглядеть небольших рыб, которые плавали совсем близко на фоне песчаного дна. Их чешуя светилась холодным белым мерцанием, а оранжевые плавники словно горели, напоминая языки пламени. Они плыли, собираясь в небольшие стаи и расходясь порознь.

– Не отставай! – кричала Лила, от которой я успела отстать на несколько метров.

Я поторопилась, стараясь не споткнуться, смотрела под ноги и вдруг остановилась на секунду и нагнулась. Под моими ногами среди камней валялась раковина, просто небольшая раковина, которая лежала внутренней частью вверх. Я подняла ее и продолжила идти за Лилой, рассматривая гладкую перламутровую поверхность. В белом пространстве растекались все краски, которые были мне знакомы, а с другой стороны была спираль с текстурой из сплетенных коричневых полос.

Мои глаза оторвались от нее, я чуть не упала, наступив на кучу камней. Продолжила я идти, ощупывая пальцами каждую неровность, каждую трещину и гладкий перламутровый участок. А через пару метров меня посетила мысль, что это не единственный такой предмет, который может лежать под ногами. Я не только стала смотреть под ноги, я стала рассматривать все, что лежало среди камней. В основном это были засохшие водоросли, но потом стали попадаться раковины и различные живые существа, чьи названия я не знала.

– Пришли, – произнес запыхавшийся голос.

Я подняла глаза, перед нами чернел вход в пещеру. Лила полезла в свой рюкзак, достала фонарь, включила его и посветила в непроглядную тьму. Я подошла ближе, пытаясь разглядеть то, что находится внутри, но видела только столб холодного света среди мрака. Я сделала еще несколько шагов, мне стали видны каменные стены, кожа почувствовала прохладу. В нос ударил запах сырости и еще чего-то.

– Это место нашла моя бабушка. Мы иногда приходим сюда летом, особенно, когда очень жарко, – сказала Лила, подходя ближе.

Мы пошли дальше, свет фонаря освещал почву под ногами. Моя кожа ощутила перепад температуры, а глазам мрак сначала был непривычен. Сложно было разглядеть то, что было вокруг, но потом мое зрение привыкло. Проступила неровная поверхность стен, а то, что находилось сверху, меня сначала немного напугало. Тысячи сталактитов собрались в целый лес, который был перевернут на потолке, его тени и рельеф образовывали единое-целое.

Пройдя еще пару метров, мы оказались у гигантской глыбы, чья поверхность была почти ровной. Она лежала как кусок хлеба на тарелке, а у стены лежало что-то, чьи краски немного померкли в темноте. Это оказался плюшевый заяц, старая грязная игрушка, которая была одним из обитателей этой пещеры. Лила сняла рюкзак и положила его рядом с ним, словно пришла к себе домой. Хотя, в каком-то смысле это место и было продолжением ее дома, одним из любимых их с бабушкой пристанищем, которое было скрыто ото всех.

– Давно же я сюда не заходила, – сказала Лила, присаживаясь на камень. Ее голос звучал немного иначе, был тише.

– Здесь не так жарко, – произнесла я, убедившись, что мой голос тоже немного по-другому звучит.

– Здесь можно даже замерзнуть.

Я осматривала все вокруг: стены, то, что над головой, то, что под ногами. Лила для этого дала мне фонарь, чей свет позволил мне не всматриваться сквозь мрак. Так моим глазам удалось наблюдать не только фактуру с ее неровностями и трещинами, я увидела намного больше. Даже у камня была своя уникальная палитра красок. Где-то проступали красноватые оттенки глины, где-то белело что-то блестящее. Но свет был недостаточно силен, чтобы увидеть то, что находится на самом верху среди сталактитов. Среди них были тени, что упрямо сопротивлялись фонарю в моих руках.

– Летучих мышей там нет, – сказала Лила, наблюдая за мной.

– А что есть? – спросила я.

– Насекомые и, возможно, еще какие-нибудь звери, но точно я не могу сказать. Это же тоже часть леса, так что то, что в нем обитает, то здесь и может быть.

Лила вздохнула, несколько минут было слышно только тишину и возню в рюкзаке.

– Здесь мой заяц уже лет десять обитает. Я оставила его в этой пещере, когда меня бабушка сюда привела в первый раз. И, судя по обстановке, которая здесь не менялась, больше никто не знает об этом месте.

– И теперь я?

– И теперь ты тоже, – подтвердила Лила.

Она снова стала рассказывать о своем прошлом и о своей бабушке, которая хотела с натуры нарисовать пейзаж, а в итоге нашла это место. О том, как играла здесь и на берегу реки, о своем первом рисунке на природе и о желании провести здесь всю зиму. А потом, как Лила и говорила, мы замерзли и вышли наружу, где нас окатило зноем.

– Рисовать умеешь? – спросила она, пытаясь открыть глаза после непроглядной темноты.

– Я даже ни разу не пробовала, – ответила я.

После этой фразы я и попробовала, Лила объяснила мне, основной принцип: «Как видишь, так и рисуй». Странный принцип, но в его смысл можно даже не вдумываться. Надо просто смотреть и рисовать то, что ты видишь, а результат может быть разным. Вспомнив все, что было связано с картинами, все пятна, цвета, штрихи и остальные элементы, я принялась за свой первый рисунок.

Я взяла в руки простой грифельный карандаш и посмотрела вокруг. Мое внимание привлекла вода, на дне было видно небольших рыб. Их я стала рисовать, речных обитателей, которые постоянно двигались, чьи плавники и хвост не останавливались. Сделав первые штрихи на бумаге, я что-то почувствовала, но на этот раз источником этого чувства была сама я. Я создавала, и внутри меня что-то создавалось, это было трудно объяснить.

Меня поглотило это занятие, я потеряла счет времени, а карандаш стал частью моей руки, стал одиннадцатым пальцем. Я перестала замечать все вокруг, остались только рыбы и альбом. А рядом устроилась Лила, которая решила нарисовать меня. Меня, сидящую на камнях на берегу.

Когда на горизонте покраснел закат, мы уже закончили. Мой рисунок был детским, некоторые линии были слишком толстыми, потому-что карандаш затупился, но форма была хорошо передана. Рыбы замерли на белом пространстве альбомного листа, их чешуя получилась слишком темной, а плавникам не хватало складок. Они получились слишком неподвижными, неживыми, но результат меня устроил. Как и Лилу, которая нарисовала меня, меня с альбомом у реки. У нее явно получилось лучше, каждая тень и блик были на своем месте.