Вита

Одиннадцать лет назад она поклялась никогда больше не ввязываться в подобные вещи. Одиннадцать лет она была верна своей клятве. Никакого спиритизма, никакой магии, она даже гороскопы не читала. Ева избегала всё, что запрещала церковь. Ева избегала всё, что выходило за рамки материального, разумного, обычного. Она так стремилась забыть всё, что невозможно было забыть. Она так хотела жить, как живут все нормальные люди.

И вот теперь…

Всё то, от чего она так старательно бежала, догнало Чернову  и мстительно шарахнуло с такой отдачей, что едва не переломило пополам.

Еву накрыло волной ужаса.

Чёрные осенние сумерки. Пугающая брошенная высотка, где совсем недавно случилось чудовищное убийство. Жуткая, неестественная тишина, которую нарушает лишь их напряжённое дыхание. На грязном бетонном полу трепещут испуганно свечи.

Эрих, Белов и Инари –  по трём сторонам вокруг, словно верные телохранители, всматриваются в пляшущие по стенам тени, ждут.

Она со знанием дела чертит круг, пишет буквы, цифры… Чертит, хоть и уверена, что это лишнее. Духи и так откликнутся на её зов. Чертит так привычно, заправски, как будто и не было этих проклятых одиннадцати лет. 

И вот от этого и скручивает душу в узел. Ползёт по коже липкий колючий страх. Не от того, что согласилась на это безумие, и даже сама инициативу проявила. А оттого, что ей это нравится.

Она делает это так уверенно и привычно, как будто это самое настоящее ЕЁ дело. Как будто ей так не хватало этого. Руки чуть дрожат, но дрожат от предвкушения, от сопричастности, от прикосновения к тайне. От собственной силы и власти.

Она растирает озябшие пальцы -- нужна энергия, её жизненная сила. Именно на это живое тепло откликаются духи. «Искорка Творца» – так Эрих это назвал.

– Дух Елизаветы приди к нам! – чётко и спокойно воззвала Ева, и голос её разнёсся по безмолвным коридорам гулким эхом. – Дух Елизаветы приди! Дух  Елизаветы приди…

Она повторяла это множество раз, не обращая внимания на  пристальные взгляды. На едва уловимый шепоток Алекса: «Неужели не откликнется...». Время и мир вокруг потеряли для Евы всякое значение. Она и холода уже не замечала.

Свечи дрожали, голос звенел. Пальцы рук занемели, словно в них больше не осталось даже капли крови. В голове слегка поплыло, и воздух словно вздрогнул.

– Лиза, ты здесь? Ты пришла? – заинтересованно прислушалась к новым ощущениям  Вита.

Блюдце, прихваченное из столовки, нервно вздрогнуло и поползло, позвякивая, по бетонному полу.

Замерло на секунду.

Ева чуть выше подняла руки, чтобы у ошарашенных мужчин не осталось и тени сомнений – двигает посуду не Чернова.

А потом, резко развернувшись специальной меткой, блюдце буквально вонзилось в ответ «Да».

И тотчас с губ Евы, эхом её мыслей, слетело короткое:

– Я здесь.