Царство Греха

– Глупая птица!

Чем быстрее я смогу собрать вещи, тем быстрее заберу Витторию с праздника и отправлюсь с ней домой. Там мы снова потихоньку утащим бутылку вина, залезем в кровать, чтобы в тепле, уюте и безопасности нашей комнаты пить и смеяться над бабушкиными мрачными предсказаниями о дьяволе.

Но тут резкий звук шагов по каменному полу заставил меня застыть на месте. Его нельзя было спутать с хлопаньем крыльев. Я застыла, едва дыша, вслушиваясь во всепоглощающую тишину. Чтобы хоть немного успокоиться, я сжала в ладони свой амулет.

И вдруг что-то тихо позвало меня. Негромкий, но настойчивый шепот, который невозможно было игнорировать. Богиня свидетельница, я пыталась! Вряд ли это был реальный звук. Нет. Скорее, странное чувство где-то под ребрами. И чем больше мне хотелось сбежать, тем более требовательным становился шепот.

Я выхватила нож из корзины и на цыпочках пошла по коридору, останавливаясь и прислушиваясь у входа в каждую комнату. Сердце колотилось и угрожало разорваться от страха в любую секунду.

Еще один шаг, а затем еще. Каждый последующий давался мне все сложнее. В темноте не было слышно ничего, кроме ударов моего пульса. Словно этот шепот просто послышался мне от страха, но это чувство…

Я двинулась в глубь монастыря, но в самом конце следующего коридора остановилась возле комнаты с приоткрытой дверью. Нечто, находящееся внутри, звало меня. Теперь это было очевидно. Странное ощущение в животе, призыв, с которым невозможно было бороться.

Не знаю, что за магия здесь работала, но она ощущалась очень явственно.

Я отпустила амулет и, затаив дыхание, скользнула внутрь в полной растерянности. И хоть бабушка часто ругала меня за привычку ходить бесшумно, прямо сейчас эта способность казалась скорее благословением, чем проклятьем.

Внутри пахло тимьяном, жженым парафином и чем-то металлическим. Моим глазам потребовалась пара секунд, чтобы привыкнуть к темноте, но как только зрение вернулось, я едва не упала. И как я могла его не заметить! Возможно, виной тому была его странная неподвижность.

Теперь, когда я заметила его присутствие, отвести глаза было невозможно. В комнате было слишком темно, чтобы ясно различить черты лица, но волосы незнакомца отливали темным ониксом, слегка переливаясь, словно крылья ворона на солнечном свету. Он был высоким и крепким, сложением напоминал статую римского воина, одетого в современный костюм. Было в нем что-то необъяснимое, что заставило меня еще глубже отступить в тень.

Незнакомец склонился над закутанным телом. Моя фантазия сразу предложила множество разных объяснений происходящему. Возможно, любовь всей его жизни трагически умерла, не оставив ему шанса воплотить их общие мечты, и он обозлился на весь мир. Возможно, она покинула этот мир во сне. Или это была одна из убитых девушек, которых бабушка упоминала вчера. Та, чье тело обнаружили в нашем городе.

Меня словно обдали ледяной водой. Отогнав прочь фантазии, я сфокусировалась на обстановке комнаты. Вокруг каменного алтаря, на котором лежало тело, горели свечи, и ощущался тот же запах тимьяна. Странным было то, что он жег здесь свечи и травы. Мне вспомнилось, что и прошлой ночью в монастыре ощущался тот же аромат. Возможно, незнакомец был здесь и тогда, когда мы с Антонио готовили ужин в одной из соседних комнат.

Я уставилась на него, затаив дыхание и пытаясь определить, не он ли был источником той магии, которая привлекла меня сюда. Вряд ли. Меня влекло не к нему, а в эту комнату. Внезапно в воздухе что-то изменилось, словно пространство исказилось. Кажется, даже тени замерли.

Так, что за нелепость? Сначала невидимые демоны преследуют меня в коридоре, теперь это. Нет ничего удивительного в том, что молодой мужчина пришел проститься с девушкой, в которую был влюблен. Ставить свечи рядом с телом тоже не так уж странно. Многие люди зажигают их, чтобы помолиться. К тому же…

Незнакомец внезапно склонился к телу и скользнул ладонью по области над сердцем. Я ждала, что он сорвет саван и в последний раз поцелует любимую на прощанье, но он вынул руку из-под ткани и медленно, словно в каком-то дьявольском трансе поднеся окровавленные пальцы к губам, лизнул их. Мне не сразу удалось поверить в то, что я увидела.

Внутри возник какой-то странный гул: смесь ярости и страха, интуитивная уверенность в том, что совершается нечто недопустимое. Теперь я была слишком разгневана, чтобы внять голосу рассудка, кричавшему мне о смертельно опасных кровожадных демонах. Незнакомец не был полуночным существом, рожденным от тьмы и лунного света, как рассказывала бабушка. Он был человеком, ворвавшимся в катакомбы и совершившим худшее из преступлений. И не дав шанса сработать ни одному из предупреждений, которые бабуля с самого детства вкладывала в наши упрямые головы, я выпрыгнула из тени и закричала:

– Хватит!

То ли яростные нотки в моем голосе, то ли, что более вероятно, мой оглушительный визг заставил мужчину быстро отпрыгнуть на несколько футов в сторону. Было в нем еще что-то странное… Что-то… Я схватилась за амулет и сосредоточилась на его ауре. Сияние оказалось не бледно-лиловым, а переливающимся черным цветом с вкраплениями золота, словно бабушкин титановый кварц. Никогда прежде я не видела ничего подобного.

Он скользнул взглядом по кухонному ножу в моей руке и лежащему на столе телу, обдумывая вероятно свой следующий шаг. В руках незнакомца я заметила кинжал. Рукоятку обвивала золотая змея с бледно-лиловыми глазами, обнажившая клыки. Красивый, зловещий, смертельно опасный.

На секунду я подумала, что он направит его прямо в мое сердце.

– Отойди от нее, – потребовала я, делая маленький шажок в его направлении, – или я закричу так громко, что сюда сбегутся братья со всего монастыря.

Это была ложь. Никого из братства не было поблизости, все отправились праздновать день Святой Розалии. Вряд ли кроме нас во всем здании в эту минуту находился кто-то еще. Если он бросится на меня, никто не услышит мой крик в глубине катакомб. Но я не так беззащитна.

Отпустив корничелло, я потянулась к лунному мелку, который по настоянию бабушки каждая из нас носила в секретном кармане юбки. В случае опасности нужно было упасть на колени и нарисовать защитный круг, который сработал бы как против человека, так и против любой сверхъестественной угрозы. Но если этот незнакомец – охотник на ведьм, я выдам себя с головой. Он открыл рот, чтобы сказать… то, что вообще может сказать человек, пойманный слизывающим кровь с трупа… но вдруг его взгляд скользнул по моей груди. Столь жаркий, что едва не подпалил мое платье. Только что он пробовал чью-то кровь на вкус, а теперь имел наглость пялиться на меня, словно на еще один деликатес, доставленный специально ради его удовольствия. Или так оно и было…

– Лгунья! – его голос был глубоким, низким и обладал странной притягательностью, словно зазубренное лезвие, обернутое в шелк, от чего мои волосы встали дыбом.

Но в ту секунду, когда на него уже должен был обрушиться поток проклятий, незнакомец неожиданно развернулся на каблуках и сбежал. В спешке он обронил змеиный кинжал, звякнувший об пол, но либо не заметил этого, либо не придал никакого значения потере. Я ждала, тяжело дыша и выставив вперед кухонный нож. Никакого звука удаляющихся шагов, только легкий треск, словно где-то неподалеку горел костер. И тот стих слишком быстро, чтобы быть уверенной, что мне не показалось. Если он набросится на меня из тени, я буду защищаться всеми возможными способами. И неважно, что одна эта мысль вызывает у меня приступ тошноты.

Прошло мгновенье, затем еще одно. Я напрягала слух, силясь различить хоть что-нибудь кроме оглушительного звука собственного сердцебиения. Он не вернулся. Стоило бы, наверное, пуститься за ним в погоню, но ноги дрожали, а дыхание сбилось. Я посмотрела вниз, гадая, что же так встревожило незнакомца, и заметила, что мой амулет светится в темноте. Но почему?

В это мгновение снова раздался тот самый беззвучный зов, что привел меня сюда. Пришлось усилием воли заглушить его. Отвлекаться было нельзя.