Страница 6 из 7
–Нил Дмитриевич, едем в Лоскино, там и арестуем их всех, – Путято вскочил с лавки и нервно заходил по кабаку.
–А если при обыске ничего не найдём? Даже если этот Крылович и есть беглый Беляцкий, как мы его привяжем к грабежам? Нет, Фёдор Никитич, он нам нужен здесь, с уликами на руках, чтобы уж не отвертелся.
–Отправляйся Иван домой, тебе же тут не далеко, – сказал Виноградов, – отсыпайся и завтра чуть свет приезжай сюда. Снова в Лоскино поедешь.
Иван Васильев вышел из питейного дома, а Путято и Белошицкий удивлённо глядели на следователя.
– Она вот поедет к Сибиряку, – Виноградов указал на притулившуюся в уголке Татьяну Шнейдман. Далеко за полночь закончился инструктаж. Надлежало Татьяне в Лоскино устроить настоящий скандал, куда, дескать, мужа подевали? У него было сто рублей с собой, а домой так и не вернулся. А деньги нужны для продления патента. И так невзначай обмолвиться, что еврей этот заезжий всю душу вымотал, где барин с драгоценностями, где барин с драгоценностями.
На следующий день Иван Васильев и Татьяна Шнейдман вернулись в Уварово около двух часов пополудни. Жена уваровского сидельца рассказала, что всё у неё получилось в лучшем виде. Крылович сказал, что заедет в кабак сегодня ночью, всё равно ехать нужно в Палкино и Хильтичи на грабёж. Сюда же в Уварово к вечеру должен приехать и Егор Васильевич Плесенков, который сегодня с женой в Красном.
– Ипполит Дмитриевич, поезжай в Красный да пришли мне сюда десятка два солдат уездной команды. А сам найди Плесенкова и под замок его. А мы уж с господином Путято здесь шайку встретим. На разбой они все, глядишь, поедут, – Виноградов довольно потирал руки.
К ночи в Уварово всё было готово для встречи «дорогих гостей». Часть солдат, со следователем Виноградовым, спряталась в дровяном сарае у кабака, а часть, вместе с исправником Путято, ждала бандитов небольшой рощице, через дорогу от питейного дома. В кабаке остались только Татьяна Шнейдман да всё тот же Иван Васильев. Молодому крестьянину было приказано после того как Сибиряк с подельниками войдёт в кабак, выйти под любым предлогом и отогнать разбойничьи сани подальше. Вязкой еловой смолой тянулось время ожидания. Нет ничего хуже, чем ждать. Но, чу, в тусклом свете нарождающейся луны на дороге со стороны Воскресенья показался целый караван саней. Две упряжки остановились на небольшой горке возле кладбища, одна подъехал к кабаку. Путято, прижавшись к берёзе, следил за вновь прибывшими. Кучер привязал коня и оба двое вошли в питейный дом. Буквально через минуту появился Иван Васильев и взялся отвязывать лошадь. Не успел он отъехать от питейного дома, как вышедшая Татьяна Шнейдман уже накладывала на дверь тяжёлый кованый засов. Птичка в клетке. Фёдор Никитич вывел солдат из рощи и велел окружать дом. Тут со стороны кладбища раздались выстрелы. Васильев не зная об оставшихся разбойниках погнал сани к Уварово, и бандиты, решив, видимо, что кто-то угнал их упряжку от кабака, принялись стрелять.
Со звоном разбилось одно из окон питейного дома. Высунувшийся человек, увидав окруживших кабак солдат, что есть мочи заорал своим подельникам, чтобы те шли поджигать Уварово, и несколько раз выстрелил. Краснинской уездной воинской команде был дан строгий приказ не стрелять и брать разбойников живыми. Солдаты без единого выстрела подходили к кабаку. И вновь у них над головами засвистели пули. Бандиты, что стояли у кладбища решили поддержать своих. Абрам Новиков, рассыльный Краснинского полицейского управления, повёл пятерых солдат по дороге в сторону кладбища, стреляя на ходу. Как позже утверждал полицейский, выстрелом из своего штуцера он ранил одного из бандитов в правую руку. Неизвестные почли за лучшее ретироваться, и, развернув сани, скрылись в ночи. А в кабаке продолжали буйствовать запертые. В окно летели скамьи, стеклянные штофы, глиняные горлачи да крынки, слышенибыл громкий треск разбиваемой внутри мебели.
– Сдавайся, Сибиряк, – Путято осторожно подкрался к разбитому окну, – или спалю кабак к чёртовой матери вместе с вами.
Через некоторое время грохот прекратился и раздался негромкий голос:
–Входите.
Сняв запор, солдаты и полицейские вломились в разгромленный кабак. За столом, на единственной уцелевшей лавке, сидел хорошо одетый бородатый господин. На печке, прижавшись к трубе, свернулся калачиком молодой крестьянин, испуганно смотревший на полицейских. Крестьянин назвался Егором Михайловым из Лоскино Хохловской волости. Двадцати шести лет, православный, мастерства не знает, под судом и следствием не был. Жена, мол, послала в Красный за покупками. А на дороге возле Угримова встретился вот этот барин, который попросил довезти его до Уваровского питейного дома. Как целовальница заперла двери, барин взялся буянить, словно совсем с ума сошёл, пришлось от греха подальше забраться на печь. Господин назвался Михаилом Кирилловичем Крыловичем, помещиком Черниговской губернии, на другие же вопросы отвечать отказался. Пока шёл предварительный допрос, солдаты, сделав факелы, осматривали снег вокруг избы, отыскивая разные вещи, выброшенные в окно пойманными грабителями. Путято и рассыльные из красного ещё раз перетрясли все внутренности питейного дома. На стол перед Виноградовым одна за другой складывались улики. Золотые запонки с красными камнями, золотая галстучная булавка с бриллиантовой головкой, сердоликовые запонки. За печкой смоленский уездный исправник отыскал два обитых зелёным бархатом футляра. В них оказались фермуары с изумрудами и рубинами.
Вернувшийся к кабаку Иван Васильев выложил перед следователем воровской арсенал, лежавший в санях Егора Михайлова. Заряженный двуствольный пистолет, топор на длинной рукоятке и железный воровской инструмент, типа шкворня, загнутый крюком с одного конца, а с другого расплющенный. Лоскинский крестьянин сбледнул с лица. Задержанных отправили под охраной солдат в Крансинский тюремный замок. Белошицкому Виноградов просил передать, что через пару дней пришлёт за Сибиряком и его подельниками усиленный конвой из Смоленска. Следователь и исправник с уликами уехали в губернский город, у них назавтра было ещё много работы.
На следующее утро следователь Виноградов, взяв в качестве понятых хохловского волостного старшину Карпа Фирсова и волостного писаря Ивана Чернышёва, приехал с обыском в деревню Лоскино. В доме Анофрия Филиппова, где жил Егор Михайлов с женой Антониной, в поясе ситцевой гопки были обнаружены зашитые 125 рублей, казначейским билетами по 25 рублей. В бане, где предположительно жил Сибиряк-Крылович, найдены многие предметы одежды и указ об отставке на имя подпоручика Григория Гавриловича Галчуна. Антонина Михайлова была арестована. В это же время Путято со своим полицейскими переворачивал вверх дно избу Егора Плесенкова в Бублеевщине. Сыновья Егора Васильевича Семён и Аверьян скрылись, но под полом обнаружена была шкатулка, наполовину заполненная сердоликом и изумрудами. Хохловскому волостному старшине следовать приказал составить со слов соседей описание бежавших из деревни Церковищ цыган Кирея и Нила Михайловых, по сведениям Путято так же принимавших участие в грабежах. Исчезли и другие члены шайки Сибиряка, крестьянин деревни Котово Семён Игнатьевич Прокуда, беглый ссыльный, и, проживающий около Гнёздово или Ракитни, Тимофей Семёнов. По-видимому, они принимали участие в перестрелке возле Уварово.
В Краснинском тюремном замке Крылович в первую же ночь попытался подкупить надзирателя. Тот доложил по команде, и смотритель Николай Касперович Москвич, проведя обыск в камере, отобрал у заключённого 16 рублей. Деньги имели крайне мятый вид и пахли человеческими испражнениями. Там же у тюрьмы в Красном был задержан младший сын Плесенкова Аверьян. Он заявился к смотрителю узнать о своиз родителях. Шапка на Аверьяне оказалась прострелена. А через пару дней Путято арестовал в Хицовке и старшего сына Плесенкова Семёна, который прятался там у родственников.
В конце января сильный конвой, присланный Виноградовым, доставил в смоленскую тюрьму всех задержанных членов банды Сибиряка, включая и Александра Шнейдмана, арестованного Белошицким в Красном. Сибиряк продолжал утверждать, что он Крылович и никакого отношения к беглому ссыльному Беляцкому не имеет. Виноградов послал запросы в Томск, где отбывал ссылку Беляцкий, и в Могилёвскую губернию, на территории которой в 1867 году оный Беляцкий был задержан по подозрению в многочисленных грабежах и нескольких убийствах. Участие в убийствах могилёвские следователи доказать не смогли, и лишённый всех прав состояния бывший дворянин Александ Беляцкий уехал в ссылку. Ответ из Могилёва с описанием примет Беляцкого пришёл достаточно быстро, его там помнили. «…росту выше среднего, волосы тёмно-русые лицо чистое, глаза голубые, большие чёрные бакенбарды. Нос сильно вздёрнутый и придавлена переносица». Могилёвские следователи просили так же переслать фото задержанного, чтобы точно его опознать. Так же из Могилёвского окружного суда прислали адрес человека, который мог опознать разбойника. Тит Афанасьевич Шамовный, арендатор сельца Карпово в Крансинском уезде, в 1867 году, будучи управляющим имением Петровичи Климовичского уезда, самолично задержал Беляцкого после ограбления.