Супруг для вампира

Арина Рин

Супруг для вампира

Проклятье графа Элермонта

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

События развиваются в мире, напоминающем средневековье. Богатые и бедные графства, населенные людьми и… не только. Правит всеми Кмир – могущественное зачарованное королевство, в котором обитают различные сверхъестественные существа: оборотни, колдуны, феи, вампиры. Вампиры здесь самая сильная и влиятельная каста, внутри которой также существует определенная иерархия.

Людские города и поселения, окружающие Кмир, живут сами по себе, мифические лидеры их не травят и вообще не проявляют особого интереса, хотя и держат определенный контроль. Люди же мечтают пробиться в Кмир, прикоснуться к его фантастическим богатствам; многие даже хотят стать Дарами – людьми, отдающими по собственной воле кровь вампирам. Но не каждому дано попасть туда. Вампиры проводят строгий отбор, и Дарами становятся только люди с Блестящей кровью – самой чистой и здоровой.

Мифические обитатели Кмира (которых люди испокон веков называют Неземными или Темными), в свою очередь, не часто покидают пределы своего королевства. Во-первых, сам Кмир чрезвычайно огромен и, к тому же, является источником разнообразных секретных порталов, открывающих путь в параллельные миры, а во-вторых, чтобы следить за действиями людей вокруг, им вовсе не нужно покидать королевство. Различные сверхъестественные способности, которыми они обладают, позволяют им управлять людьми и без прямого контакта.

Стоит также отметить, что Кмир окружен невидимой заколдованной стеной, которую невозможно пересечь извне без специального разрешения. Это своего рода заповедный край, безумно желанный для людей и в той же степени недостижимый.

ГЛАВА 1

Праздник Ягод в Серебряном Котле всегда отмечали ярко и весело, даже веселее, чем День Седьмой Луны, означавший наступление нового четырнадцатимесячного года. Всевозможные запреты теряли свою силу в этот день, и даже дети могли творить все, что им вздумается, до самого утра. Дурных последствий это никогда не вызывало. Все же дети в Серебряном Котле, несмотря на свое прославленное озорство, знали меру, да и наедались так, что довольно скоро, перегруженные разнообразной далеко не легкой пищей, становились жертвами неминуемой сонливости.

В тот вечер (как это, в общем-то, бывало каждый год) все графство гудело, словно желудок давно не евшего кита. На мир уже давно спустилась темнота, однако шума на улицах было больше, чем в самое бодрое и неугомонное утро.

Всюду горели огни, взрывались пронзительные самодельные петарды, вызывавшие то и дело истерические вопли женской половины населения (их испуг вполне можно было понять).

На главной площади и вовсе царило нечто, напоминавшее светопреставление. Надо сказать, главная площадь в Серебряном Котле была совсем небольшой и явно не предназначалась для столь многолюдных празднеств. Вот только жителей это мало волновало. Вокруг праздничной сцены было так тесно, что вы бы никогда в жизни не смогли определить, кто ущипнул вас за бок или кое-что более мягкое. И не забудьте о детях, шмыгавших под ногами с ловкостью, отдававшей прямо-таки чем-то фантастическим.

Тем не менее, свободнее вокруг сцены не становилось. Выступления, по правде говоря, не были слишком изысканными или невиданными, но для обитателей Серебряного Котла, простых людей, живших своим трудом и почти никогда не покидавших родного графства, и этого было достаточно, чтобы весь следующий месяц восхищаться всему увиденному.

Танец с горящими факелами из года в год оставался неизменным, и из года в год все боялись пропустить его, так как трюки действительно были удивительными, а опасность, угрожавшая артистам, порой самой что ни на есть настоящей. Веселые пьесы с незамысловатыми и добрыми сюжетами пользовались не меньшей популярностью, как и выступления бродячих певцов и певиц, отнюдь не обделенных талантом.

В целом, несмотря на простоту и отсутствие лоска, Праздник Ягод был счастливейшим днем и для детей, и для взрослых, и год, интересующий нас, не стал исключением.

Джеку тогда было двенадцать лет, и он веселился в бурной компании местной молодежи, в которую также входил и его семнадцатилетний брат Герберт, уже успевший к этому возрасту утвердиться в звании самого красивого юноши графства.

Уже давно было за полночь, но спать, разумеется, никому не хотелось. Да никто этого и не требовал.

Подростки вроде Джека, уже изрядно объевшиеся и насладившиеся праздничными выступлениями, носились вокруг главной площади, всячески подзадоривая друг друга и поминутно находя повод для смеха. Старшие дети присматривали за ними издалека, не проявляя, однако, большого рвения. Среди них было немало юных парочек, всецело сосредоточенных друг на друге, которых мало волновало происходящее вокруг.

У Герберта пары не было, хотя отсутствием поклонниц он не страдал (и это еще мягко сказано). Однако на Празднике Ягод ему больше нравилось веселиться вместе со всеми, не уединяясь с кем-то одним. Поэтому он вместе с двумя своими друзьями-одногодками возглавлял неистовую шайку Джека и других младших детей, получая от этого самое искреннее удовольствие.

Главная площадь была окружена бесчисленными узкими переулками, напоминавшими сложнейший лабиринт, где процессия разношерстной детворы и нашла себе достойный источник развлечений. Пугать прохожих им довольно быстро надоело, и Дуг, самый неуправляемый из всей компании (ему, как и Джеку, было двенадцать лет), предложил кое-что более захватывающее:

– А давайте в Бешеную Стаю!

Идея была встречена с оглушительным восторгом. Тут же стали бросать жребий в виде единственной золотой монетки Герберта, и погоня началась.

Что и говорить, тут не было никакого сравнения с возней при свете дня, которая уже давным-давно всем приелась. Сейчас стояла ночь, во многих переулках было темно, как в погребе, а бежать надо было быстро и так тихо, как только возможно.

Джеку выпала роль добычи, и он удирал от визжащих «вепрей» так, словно это были не его вошедшие в азарт товарищи, а самые настоящие монстры, способные в любой момент перегрызть ему горло. И это было просто изумительно!

Как он ни старался, а друзья не отставали, рычали ему в затылок самым нелепым образом и вообще производили столько шума, что у него уши едва в трубочку не сворачивались. В какой-то момент впереди замаячил поворот, Джек напряг последние силы, бросился за угол, и в этот момент… все исчезло.

Вернее, не совсем так. Сам-то он, конечно, никуда не делся, да и мир вокруг него как будто остался прежним, вот только… не до конца. Прежде всего, каким-то непостижимым образом он вдруг отделился от друзей; еще секунду назад они готовы были вцепиться ему в воротник, а сейчас казалось, будто их и вовсе здесь никогда не было.

Джек даже специально обернулся, но не увидел позади ни одной живой души: только пустынный темный переулок, лишенный какого-либо оживления. И очень тихий. Вот это, пожалуй, было еще более поразительным. Шум с главной площади Джек различал даже во время погони, а сейчас ему словно зашили уши: зашили накрепко, так что ни один звук не мог пробиться.

Но, конечно, уши тут были не при чем. Мир действительно охватило полное безмолвие, и даже больше: в воздухе будто запахло чем-то неестественным, могущественным, безумно далеким от всего, что было знакомо Джеку.

Со спертым дыханием, с заходящимся от страха сердцем (страх был от того сильнее, что не имел видимой причины) мальчик обернулся и увидел впереди небольшой темный дом с остроконечной крышей. Дом утопал в глубокой тени, и только у входа горел тусклый зеленоватый фонарь.

Под фонарем стоял некто, и, даже не разглядев каких-либо подробностей, Джек прирос к месту в глубочайшем ужасе. Когда же незнакомец сделал несколько шагов ему навстречу, и слабый свет фонаря осветил его, мальчик и вовсе утратил всякую власть над собственным телом. Он мог только стоять и пораженно смотреть на то, что было перед его глазами, в страхе, непонимании и полной беспомощности.