Страница 34 из 53
– О, звучит странно.
И это сработало. Так как я не хотела испортить его одежду или свою, мне пришлось пойти на легкий выводящий из строя шаг. Я подняла руку, чтобы обнять его шею, найдя нужную точку давления. Мой большой палец уперся в острие, и Уайатт откинулся назад, прислонившись к машине. Когда он на мгновение отключился, я выхватила ключи обратно. Я убрала руку и одарила его милой улыбкой.
– Правило охотника за головами 101 – никогда не ослабляйте бдительность, даже после того, как подозреваемый обманул вас.
Он уставился на меня, несколько раз открыв и закрыв рот.
– Не могу поверить, что ты только что отключила меня своим пальцем.
– Если ты будешь вести себя хорошо, я тоже могу научить тебя, как это делать.
Он усмехнулся и покачал головой, прежде чем послушно обошел машину спереди. Он запрыгнул на пассажирское сиденье и сложил руки на коленях.
– Понял. Я хорошо себя веду. Теперь мы можем ехать?
Я хихикнула и скользнула на водительское сиденье. Я вставила ключ в замок зажигания, и Уайатт закрыл глаза, когда «Порше» ожил.
– Подруга, вот это машина.
– Ты это уже говорил, – ответила я, направляя машину вниз по подъездной дорожке.
– Поверь мне, это то, о чем нужно много говорить. Я даже не могу поверить, что еду в ней. Конечно, если бы я вел было бы еще лучше.
Я отрицательно покачала головой.
– Этого не будет.
Он издал разочарованный звук где-то в глубине горла.
– Держу пари, ты ничего не знаешь о классических автомобилях.
– В Техасе меня ждет «Мустанг» шестьдесят седьмого года.
Его глаза расширились.
– Серьезно? Это хорошая машина.
– Ты говоришь, как мой брат, – ответила я.
Моя грудь сжалась при мысли о Реми.
– Ты скучаешь по ним, не так ли?
Я молча кивнула.
– Это действительно глупо. То есть, я веду себя так, как будто они были в Сибири несколько месяцев или что-то вроде того, а не во Флориде в течение недели.
Чувствуя, что нам нужно сменить тему разговора, Уайатт сказал:
– Расскажи мне еще об этом Брэндивайне.
– Ну, это групповой дом, состоящий из двадцати молодых людей с различными формами инвалидности. Он был начат бывшим стальным магнатом и филантропом Эллиотом Брэндивайном, который оставил свой дом в Саванне своей дочери-инвалиду, а также трастовый фонд, чтобы начать групповой дом.
– Ты говоришь, как экскурсовод, – фыркнул Уайатт.
– Так уж случилось, что моя мама и моя двоюродная бабушка добровольно работают в этом месте, что дает нам возможность войти. Не каждый может вальсировать там и быть волонтером.
– Нам повезло.
Я оторвала взгляд от дороги, чтобы бросить на него раздраженный взгляд.
– У тебя есть какое-то отвращение к благотворительности, о котором мне нужно знать?
Уайатт хмуро посмотрел на меня.
– Очевидно, ты многого обо мне не знаешь. Так уж случилось, что я три раза в неделю работаю волонтером в «Богоматерь реки».
Я чуть не свернула с дороги, услышав его заявление.
– Ничего себе, я впечатлена.
– Да, я же не полный неудачник, ты же знаешь.
– Я никогда этого не говорила.
Уайатт медленно выдохнул.
– По правде говоря, единственный раз, когда я действительно добираюсь до своего отца – это там. Он бездомный... он выздоравливающий наркоман.
Я покачала головой, чувствуя себя огромной задницей.
– О, Уайатт, мне так жаль.
– Все в порядке. Я имею в виду, ты не знала. – Уайатт наклонился вперед и включил радио. Он хмыкнул, когда из динамиков зазвучала резкая мелодия. – Какой придурок любит музыку кантри?
– Я.
– Серьезно?
– Я из Техаса, помнишь? А мы находимся на юге.
Он рассмеялся.
– Ну что ж, давай немного изменим это. – Листая некоторые станции, он остановился на каком-то классическом роке Aerosmith «WhatItTakes».
Когда мы остановились перед викторианским особняком, он тихо присвистнул.
–Подруга, ты не шутила, когда говорила, что это элитное место.
– Расскажи мне об этом.
Когда мы остановились на круговой подъездной аллее, я увидела, что несколько жителей работали на клумбах у широкого крыльца. Я припарковалась, а потом мы с Уайаттом выскочили из машины.
Когда мы начали спускаться по дорожке, Уайатт улыбался и заговаривал со всеми, кого мы видели.
– Мы действительно играем свою роль, не так ли? – пробормотала я себе под нос.
– Ты же знаешь, – ответил он, когда мы вошли в парадную дверь.
Мы вошли в фойес огромной хрустальной люстрой. К нам торопливо подошла афроамериканка.
– Ты, должно быть, Джулианна Сент-Джеймс. Ты – точная копия своей матери! – воскликнула она с сияющей улыбкой.
Я улыбнулся ей в ответ.
– Да, это я.
– Я так рада наконец-то познакомиться с тобой, – сказала Патриция, крепко сжимая мою руку.
– Мне тоже приятно с вами познакомиться.
Патриция одарила Уайатта белозубой улыбкой.
– А кто этот красивый молодой человек?
– Это... – Черт, я совсем забыла, кем должен был быть Уайатт.
Время шло, и впервые в жизни я потеряла дар речи.
Встав передо мной, Уайатт протянул руку Патриции.
– Я Уайатт, парень Джулс, – сказал он.
Когда он снова повернулся ко мне, то бросил на меня злобный взгляд. О да, мне придется убить его позже.
– Ну, мы тоже очень рады, что вы здесь. – Она жестом пригласила нас следовать за ней по устланному ковром коридору. – Знаешь, Джулианна, мы просто в восторге от того, что твои мама и тетя работают с нами добровольцами. Наши жители просто обожают их. Я уверена, что вы будете отличным дополнением.
– Я надеюсь.
– С чего бы вы двое хотели начать?
Уайатт и я обменялись взглядами.
– О, хм, любое месте, где мы сможем общаться с жителями нам подойдет.
Взяв меня за руку, Уайатт сказал:
– Мы действительно сходимся с людьми.
Патриция улыбнулась и кивнула.
– Тогда я бы предложила начать с комнаты отдыха, – она указала на дверь с правой стороны коридора. Затем она повернулась и указала на одну из них слева, – или с художественной комнаты.
При упоминании об искусстве Уайатт навострил уши. Он сразу же повернул налево, так что я последовала за ним. Комната искусств на самом деле была переделанной гостиной. Мольберты были установлены с пятью жителями, усердно работающими над своими рисунками.
Пока я осматривалась, Уайатт подошел к женщине, которая рисовала.
– Привет, это отличный пейзаж.
Она покраснела, прежде чем улыбнуться ему.
– Это должно быть озеро и склон холма у моего дома. Ну, дом, где живут мои мама и папа.
– Это очень красиво. Ты отлично справляешься с затенением, – сказал он.
– Спасибо тебе. Меня зовут Фрэнни.
– Я Уайатт, а это Джулс, – сказал он, указывая на меня.
– Ты любишь искусство? – спросила Фрэнни.
Уайатт кивнул.
– Да, живопись и скульптуру.
Фрэнни скорчила гримасу и вытащила что-то из передника.
– Эван слишком сильно разогрел печь, и моя кошка взорвалась. – Она подняла приплюснутый кусок глины, который, должно быть, когда-то изображал кошку.
– Я же извинился, – крикнул кто-то из угла. И моя, и Уайатта головы повернулись на голос. Эван Маршалл сидел за длинным столом и лепил из глины то, что, как я предполагала, должно было стать кофейной кружкой. Когда он поднял глаза и увидел, что мы смотрим на него, он покачал головой. – Знаю, знаю. Я новичок, и не должен был работать с управлением.
– О, все в порядке. Такие вещи случаются, – заверила я его.
Он слегка улыбнулся, прежде чем вернуться к своей глине.
Фрэнни взяла кисть и сморщила нос, глядя на стакан с водой на мольберте.
– Эта вода отвратительна. – Ее кисть зависла над водой. – Мне нужна свежая вода.
Бинго, я видела, что это мой шанс выйти из комнаты, чтобы немного порыскать.
– Давай я наполню тебе кувшин, – предложила я, подняв брови на Уайатта.
Он кивнул.
– И мои кисти должны быть с водой из бутылок, а не из-под крана.